Дэвид Геммел - Друсс-Легенда. Легенда. Легенда о Побратиме Смерти

— Я не ожидал меньшего от Ульрика, — сказал Огаси, поблескивая темными глазами в свете костра.

— Но ведь ты знаешь меня, друг. А вот дренаи, наверное, думают, что я вырву и съем отважное сердце Друсса. Пожиратель младенцев, северная чума, палач Гульготира.

— Мне сдается, ты сам придумал все эти имена, повелитель.

— Верно. Но военачальник должен хорошо знать все виды оружия. И среди них есть такие, что не имеют ничего общего с копьем и мечом, с луком и пращей. Меч убивает только тела — Слово похищает души. Люди при виде меня испытывают страх — это мощная подмога.

— Но оружие порой обращается против своего владельца, повелитель. Я... — И Огаси вдруг осекся.

— Говори же! Что с тобой?

— Дренаи, повелитель! Дренаи в лагере! — Огаси таращил глаза, не веря тому, что видит.

Ульрик повернулся на сиденье. Повсюду в кругах люди вставали, чтобы посмотреть на Бронзового Князя, идущего к повелителю надиров.

За ним рядами шли шестнадцать воинов в серебряных доспехах, а замыкал шествие ган Легиона рядом с белокурым воином, несущим длинный лук.

Барабаны смолкли, и все взоры обратились с дренаев на сидящего полководца. Ульрик сузил глаза, увидев, что пришельцы вооружены. Паника поднялась в нем, но он подавил ее, лихорадочно обдумывая положение. Неужто они, подойдя, убьют его? Клинок Огаси со свистом вышел из ножен, но Ульрик поднял руку.

— Не надо, друг. Пусть приблизятся.

— Это безумие, повелитель, — шепнул Огаси, глядя на идущих к ним дренаев.

— Налей нашим гостям вина. Убьем их после пира. Будь готов.

Ульрик смотрел со своего высокого трона в серо-голубые глаза Бронзового Князя. Если не считать отсутствующего шлема, тот был в полных доспехах, и большой меч Эгеля висел у него на боку. Его спутники держались позади, ожидая, что будет дальше. Они почти не проявляли беспокойства, хотя рука гана легионеров — Ульрик знал, что его зовут Хогун, — лежала на рукояти меча, и он не сводил глаз с Огаси.

— Зачем вы пришли? — спросил Ульрик. — Никто не звал вас в мой лагерь.

Князь медленно осмотрелся и снова взглянул в лицо Ульрику.

— Странно, как меняет война привычные понятия. Начнем с того, что не я у тебя в лагере: я стою на дельнохской земле, которая принадлежит мне по праву, — это ты находишься в моих владениях. Но пусть будет так — нынче вечером ты мой гость. Ты спрашиваешь, зачем мы пришли? Я и мои друзья пришли проститься с Друссом-Легендой, Побратимом Смерти. Неужто надирское гостеприимство таково, что нам не предложат никакого угощения?

Рука Огаси снова устремилась к мечу, но Бронзовый Князь не шелохнулся.

— Если он вынет свой меч, — тихо произнес Князь, — я снесу ему голову.

Ульрик знаком остановил Огаси.

— И ты думаешь уйти отсюда живым? — спросил он Река.

— Так и будет, если я захочу.

— А мое слово тут ничего не значит?

— Ничего.

— В самом деле? Ты меня озадачил. Тебя окружают надирские лучники. Стоит мне подать знак, и твои блестящие латы будут утыканы черными стрелами. Как же понимать твои слова?

— Что ж, прикажи им, если можешь. — Ульрик взглянул на лучников. Стрелы лежали на тетивах, и железные наконечники натянутых луков поблескивали в свете костра.

— Разумеется, могу.

— Что ж ты тогда не приказываешь?

— Из любопытства. Какова истинная цель вашего прихода? Вы явились убить меня?

— Нет. Если бы я захотел, я убил бы тебя, как убил твоего шамана: тихо и невидимо. И в твоей голове уже завелись бы черви. Здесь нет никакого подвоха — я пришел почтить моего друга. Примешь ты меня как гостя, или я должен вернуться в свою крепость?

— Огаси! — молвил Ульрик.

— Да, повелитель?

— Подай угощение князю и его свите. Прикажи лучникам вернуться к своим кострам, и пусть праздник идет своим чередом.

— Слушаюсь, мой повелитель, — с сомнением в голосе ответил Огаси.

Ульрик знаком пригласил князя занять трон рядом с собой. Рек кивнул и сказал Хогуну:

— Ступайте повеселитесь. Возвращайтесь ко мне через час.

Хогун отдал честь, и маленький отряд скрылся в глубине надирского стана. Рек улыбнулся, увидев, как Лучник взял у сидящего надира кубок с лиррдом. Тот изумленно вскинул голову и засмеялся, когда Лучник выпил все до дна, не пролив ни капли.

— Что, хорош? Ваша красная кислятина ему не чета.

Лучник, кивнув, достал из поясной сумки фляжку и предложил надиру. Тот принял ее с явным подозрением, но на него смотрели его друзья.

Воин раскупорил фляжку и осторожно хлебнул, а после припал к ней надолго.

— Тоже недурственно. Что это такое?

— Это называется «лентрийский огонь». Раз попробуешь — никогда не забудешь.

Надир подвинулся, освободив место Лучнику.

— Садись с нами, Длинный Лук. Нынче мы не воюем. Хочешь, поговорим?

— Ты поступаешь достойно, старый конь. Согласен — давай поговорим.

Рек, сидя на троне, взял предназначенный Друссу кубок с лентрийским красным и поднял его, обратясь к погребальному костру. Ульрик сделал то же самое, и оба молча выпили за павшего воина.

— Он был великий человек, — сказал Ульрик. — Отец много рассказывал мне о нем и его подруге. Ее звали Ровена, так?

— Да, и он очень любил ее.

— У великого человека и любовь должна быть великой. Мне жаль, что его больше нет. Хорошо бы война была игрой, где никто не расставался бы с жизнью. После сеч сражения противники могли бы встретиться — вот как мы с тобой, — выпить и побеседовать.

— Друсс не согласился бы на такое. Будь это игра, где ведут счет очкам, Дрос-Дельнох был бы уже твоим. Но Друсс умел обращать очки в свою пользу и насмехался над здравым смыслом.

— До поры до времени — ибо он умер. Ну а ты? Что ты за человек, князь Регнак?

— Просто человек, Ульрик, — такой же, как ты.

Ульрик подался вперед, подперев рукой подбородок.

— Но я не такой, как все. Я не проиграл еще ни одного сражения.

— Я тоже.

— Ты озадачиваешь меня. Ты появился неизвестно откуда, женился на дочери умирающего князя. Никто прежде не слыхал о тебе, и никто не мог поведать о твоих деяниях. Однако люди умирают за тебя, как умирают только за любимых вождей. Кто же ты?

— Я — Бронзовый Князь.

— Нет, этого я не приму.

— Какого же ответа ты ждешь от меня?

— Хорошо, пускай ты Бронзовый Князь. Это не имеет значения. Завтра ты вернешься в свою могилу — и ты, и твои сподвижники. Ты начинал эту битву с десятью тысячами человек — теперь у тебя осталось от силы семьсот. Ты возлагаешь надежду на Магнуса Хитроплета, но он не доберется сюда вовремя — а если бы и добрался, это ничему бы не помогло. Посмотри вокруг. Эта армия взросла на победах. И продолжает расти. У меня четыре таких войска, как это, — как же возможно меня остановить?

— Остановить тебя — это не главное. И никогда не было главным.