Алена Медведева - Волчье счастье

Голод, что гнал нас навстречу друг другу, все нарастал. Сейчас не нужны были томительные прелюдии и долгие ласки. Нам нестерпимо необходимо было лишь одно — сам процесс соития, абсолютная близость. Возможность выплеснуть ту бурю эмоций, что бушевала в душах, избавиться от бурлящей в венах энергии, что толкала нас на безумства.

Едва упав на траву, мы почти сразу рванулись навстречу друг другу, сливаясь в единое целое.

Шепот… стоны… рваные вздохи…

Стремительные мощные движения наших тел…

Безжалостная и всеобъемлющая страсть…

Обещания, обещания, обещания…

Его — мне и мои — ему… Но слышали ли мы друг друга?

И, наконец, все нарастающее цунами ощущений, волной максимального удовлетворения и последующей слабости прокатившееся по телу.

Да! Едва ли не за мгновения мы прожили долгий путь взаимного удовлетворения, вместе достигнув желанной цели. И обессиленно замерли там, где еще секунду назад, неподвластные воздействию разума, катались сплетенные страстью в жарких объятиях наши тела.

Усилившийся аромат примятой травы дурманил голову, бесконечное серое небо над нами дарило ощущение вечности. И какого-то спокойного счастья.

Волна сумасшедшей энергии схлынула, вернув возможность соображать. И чувствовать себя счастливой. Довольной. И даже любимой?..

«Ради таких моментов стоит жить», — мелькнула умиротворяющая мысль.

Но в следующий миг, рывком оттолкнув слегка отодвинувшегося Андрея, я резко села.

— Добровольский! Ты сказал, что у тебя все под контролем! — Все еще до конца не веря внезапно возникшему подозрению, я впилась взглядом в лицо белого. И зашипела! — Но ты ничего не контролировал! Совсем. И это за сутки до начала течки!

Схватившись за голову, отчаянно пыталась найти в его глазах хоть какое-то объяснение. Оправдание. Надежду?

Но не нашла. И спокойная уверенность мужского взгляда просто потрясла меня. Он… все сделал осознанно?

— Сейчас скажешь, что не сдержался, что потерял контроль? — Судя по голосу, я была на грани истерики. И отчаянно цеплялась за последнюю надежду, отчаянно не веря в то, что он меня предал. Тот, кому в глубине души я доверяла, пусть и не готова была признать это вслух.

Ответ прочла в его взгляде: не скажет!

— Лена… — Андрей осторожно наклонился ближе, намереваясь обхватить рукой мои плечи. Но я с отвращением отшатнулась, мгновенно вскочив на ноги. Отчаянно пыталась сделать вдох и не могла — душила паника.

«Гарантированная беременность! То, чего не допустила бурая, с такой легкостью позволила белому я! Как… как все могло так повернуться? В один миг сломав мою жизнь. Мои бедные обреченные дети…» — и не сдержавшись, глухо завыла.

Не видя ничего перед собой, ослепленная отчаянием, стремясь оказаться подальше от Андрея, бросилась вперед. Прямо в прохладную воду озера.

Сейчас необходимо было унять ярость. Важно было понять, способна ли я хоть что-то изменить.

Под водой была максимально долго, пока легкие не загорелись огнем боли. Надеялась, она выхолодит из меня все воспоминания о прикосновениях альфы, сделает бесчувственной к его близости.

Ибо… мне сейчас отчаянно хотелось его убить! Вырвать горло и прекратить свои муки. И муки детей, которых мы, вероятно, сейчас зачали.

Стоило мне вынырнуть на поверхность воды и сделать первый жизненно необходимый глоток воздуха, как рядом раздался всплеск и появилась голова Добровольского.

— Лена, — проникновенно-суровым тоном тут же рявкнул он, — меня напрягает эта твоя манера чуть что кидаться в воду!

Меня же вновь окатило злостью: не только его многое «напрягает»! И стоило в ярости заколотить по воде ладонями, как меня ожидаемо утянуло вниз.

На сей раз достойно потонуть не дали: белый, нырнув следом, схватил за плечо и вытолкнул на поверхность. А потом, не отпуская меня, поплыл к берегу. Вырвать из его хватки руку смогла лишь на берегу.

— Лена! — Сейчас в его тоне и взгляде были угроза и предупреждение. На волне эмоций я не думала о том, что проявляю неуважение к своему альфе. Более того, стоило ему выпустить мою руку, как я замахнулась и ударила его по щеке.

— Когда ты принудил меня поступить так, как нужно тебе, на встрече с главой клана белых волков, я тебя предупреждала. Я просила тебя принимать в расчет мое мнение. — Голос звенел от боли. — Но сейчас ты вновь не посчитал нужным посоветоваться со мной. И не говори мне о том, что являешься моим альфой. Сейчас, еще на проклятых полтора месяца, ты — моя пара! Только что ты предал меня. И я знаю, чувствую, что сделал это намеренно.

Повисла пауза. Андрей совсем не спешил разубеждать меня. Лишь, прищурившись, с отстраненным видом всматривался в мое лицо.

А я не чувствовала ничего. Словно заледенела. Ничего — ни в физическом плане, ни в душевном. Ни холодящего обнаженную влажную кожу ветерка, ни собственного стучащего как молот сердца. Ни даже боли. Наступил миг отчаяния и равнодушия ко всему. Добровольский лишил меня и того серого и одинокого будущего, что я себе уготовила.

— Почему ты полагаешь, что сегодняшний… эпизод будет иметь последствия? Ты чувствуешь что-то? — При этом белый явно принюхивался. И был безразлично-спокоен, его лицо совсем не отражало эмоций. Увы.

Точно! Первое, что скажет любому волку об ожидаемом потомстве, это запах. Изменившийся аромат волчицы. Впрочем, он меняется не мгновенно, а на протяжении нескольких недель — до месяца. Хотя я могу недооценивать возможности сильнейших оборотней. Сама я не способна даже распознать их запахи.

Лицемер! Как можно любить такое чудовище?! Того, кто так спокойно обрек на муки неизлечимой болезни моих детей? Своих детей! Мужчину, который считает тебя пустым местом и намерен, не считаясь с твоими чувствами; решать за тебя абсолютно все. Абсолютно!

«Чувствую ли я?»

Сама не знала. И почему так страшно и холодно стало на душе — тоже. Просто очень боялась подобного развития событий. Такого закономерного и вероятного.

Находиться рядом с Андреем стало невыносимо. Отчаяние рвало душу на части. Даже если все обойдется.

«Предал! Осознанно, жестоко и расчетливо».

Сколько я могу наступать на одни и те же грабли? Искать у него поддержки и верить, вопреки всему? Андрей всегда руководствуется интересами своего клана! И в его понимании щенки — лишь способ гарантированно привязать меня к себе. А судьба моих детей его не волнует.

Мысли роем проносились в голове, пока я, отвернувшись от белого, напряженно всматривалась в темноту леса. На самом деле ничего не видя. Ничего не чувствуя.

— Лена? — сухо напомнил о своем вопросе Добровольский.

Это невыносимо!

И, не думая, подчинившись порыву, кинулась на землю, одновременно позволяя сущности зверя возобладать над человеком. Стоило вспышке света погаснуть, а на четыре лапы приземлиться уже волчице, как по сознанию ударил хлыст чужой воли. И приказ остановиться. Замереть.