Катерина Полянская - Лунная школа

Еще можно проявить с закреплением. Сделать так, чтобы метаморф не исчезал днем. Я не знаю, как это на самом деле называется, и до сих пор не поняла, как так происходит. В «Скарабее» такому не учат. Слышала только, что это под силу почти любому проявителю, но плата высока — дар. Кто на такое добровольно согласится? А принудить нельзя!

Но мой дар никуда не делся… Может, это потому, что я и метаморф тоже?

— Шалисса, хватит мечтать! — тронул меня за локоть Айзек. — Заметишь изменения хотя бы в одной, и на сегодня мы закончим. Ну же, тебе это вполне по силам!

Завуалированный комплимент моим способностям не впечатлил, а вот перспектива отделаться от общества ненавистного препода вдохновила на подвиги. Я внимательно всмотрелась в окружающих.

Если бы это было легко и просто!

С первой ничего не получилось.

И со второй тоже ничего не вышло.

Именно эти девушки могли и не менять себя. А может, я была слишком поглощена тем, чтобы пялиться не слишком заметно. Невежливо же, в конце концов!

Третьей оказалась Айлина.

Похоже, мое недружелюбное отношение к ней сыграло свою роль, потому что даже стараться не пришлось. Только глянула на красивое лицо, как оно неуловимо поплыло… маска растаяла, а моему взгляду открылась настоящая внешность.

— У нее родинка на подбородке и губы тонкие, — информировала я Айзека.

Учиться под его контролем мне не нравилось, но и оставаться равнодушной к собственным маленьким достижениям не получалось.

— Умница, — похвалил преподаватель, тут же разворачиваясь в сторону замка цвета лунного камня. — Как я и обещал, ты свободна.

И попытался уйти, но я его остановила. В голове возник один очень важный вопрос, и он требовал ответа. Немедленно!

— А она не могла почувствовать, когда я…

— Шалисса! — Айзек оглядел меня от белокурой макушки до изящных серебристых босоножек. — Ты схватываешь все еще быстрее, чем я ожидал!

— Значит, могла?

Но Айлина спокойно бродила по саду, на нас даже не смотрела. Только поэтому я все еще сомневалась.

— Метаморфы всегда чувствуют, я потом тебе продемонстрирую, — принялся объяснять тот, кому было вверено мое образование. — Поэтому проявитель должен сначала поставить ментальный блок, а потом уже работать. Но поскольку блоки — это программа третьего курса, за тебя их поставил я. Не волнуйся, наше баловство прекрасная Айлина не засекла. Впрочем, не такая уж она и прекрасная, как оказалось…

Мужчина подмигнул мне и ушел.

Надо же… Этот Айзек такой противный, но именно после общения с ним у меня поднялось настроение. А еще я впервые в жизни почувствовала себя красивой. Не просто симпатичной или «не хуже других», а красивой. Я-то подобными хитростями не пользуюсь!

В комнату я вернулась перед самым рассветом. Кулон был в норме, я чувствовала себя словно после сытного завтрака. Айзек прав, от метаморфа во мне чуточку больше, чем от проявителя. Или это жизнь среди них так влияет?

Арабель сидела на своей кровати и ждала, когда луна скроется.

При моем появлении сестренка улыбнулась, но я знала ее слишком хорошо, так что грусть на красивом лице заметила. Еще сразу же убедилась, что двоюродная сестра внешность никак не меняет.

— Что ты делаешь? — Конечно, без блоков Айзека она тут же почувствовала и прижала ладони к щекам.

— Практикуюсь. — Я уселась рядом с ней.

Воцарилось короткое молчание, во время которого Белька смотрела так, будто ей хочется что-то спросить. И все-таки не сдержалась:

— Наверное, это очень интересно?

— Как тебе сказать… — Я задумалась и… вдруг поняла, что приоритеты поменялись. — До того как попала к вам, я мечтала стать хорошим проявителем и работать вне города. Теперь не мечтаю.

Белька медленно кивнула. Этот ее взгляд я хорошо знала — печальный и проницательный, можно подумать, ей известно что-то такое, чего никто на свете не знает.

Хотела что-нибудь сказать на этот счет, но тут взгляд заметил рисунок на столе. Сначала внимание привлекли красный и черный цвета. Как истинный метаморф, Арабель всегда выбирала светлые, холодные тона. Во всех ее картинах, которые я видела до сегодняшней ночи, присутствовали только они. А тут… Внутри сразу же шевельнулось какое-то неприятное чувство.

Что-то определенно было не так.

Невидимая нить тянула меня к столу. Я встала и пошла смотреть.

— Бель?..

Ожидала что угодно увидеть, но только не это!

Не его!

Опять.

Откуда она вообще…

— Что? — Она была слишком поглощена своим грядущим исчезновением, так что сразу даже не заметила моей странной реакции.

— Ты снова его рисовала? — Негодование все-таки прорвалось.

Ничего не имею против, просто… странно.

— Кого? — Девушка непонимающе моргнула.

— Джарса!

Проблесков осознания ни на лице, ни в глазах замечено не было.

— А при чем здесь какой-то Джарс? — еще больше удивилась Арабель. Потом глянула на меня, на рисунок, который я сжимала в руках… — Ой!..

— И не говори, — проворчала я и немного сместилась в сторону, чтобы стоять прямо напротив нее. — Успеешь еще объяснить?

Причины для беспокойства имелись: чернильная тьма за окном уже превратилась в бархатную синеву, еще немного — и станет сизой дымкой. Метаморфы должны растаять с минуты на минуту.

Белька кивнула, но почему-то медлила. Вряд ли из коварства, прикушенная губа и убежавший в сторону взгляд свидетельствовали о крайней степени смущения.

— Колись, мне же интересно! — принялась тормошить скрытную сестру я. — Не расскажешь сейчас, до вечера себе такого напридумываю…

— Я Дриана рисовала! — выпалила она и виновато посмотрела на меня.

Понятнее не стало.

— Дриана? А зачем?

Художница облизала пересохшие губы и затараторила:

— Понимаешь, тут такое дело… Ему Айлина очень нравится, ты, наверное, заметила? Но Дриан такой хороший, умный, жалко отдавать его этой кукле. И я подумала… — Она не договорила, но теперь все и без дальнейших объяснений стало ясно.

— Он тебе нравится!

— Немножко, — призналась Арабель и уткнулась взглядом в свои коленки.

Неожиданно, конечно, но этот рыжий — парень хороший, и они с Бель подходят друг другу.

Вот только неясное беспокойство, то самое, которое толкнуло меня к столу посмотреть рисунок, мешало порадоваться за них.

— Тогда при чем здесь Джарс? — этого так до сих пор понять и не удалось.

— Я рисовала Дриана, — повторила наша талантливая, не решаясь поднять на меня взгляд. — А получилось вот это… Ну, как тогда, когда я случайно нарисовала тебе Кэйлика. Шали, я даже думать боюсь, что это может значить!

Что-то мстительное во мне требовало ее подробно просветить, но я сдержалась. Так нельзя, это жестоко. Бель и без того сильно переживает, первая любовь без ума от другой, а на рисунке зачем-то вылез проявитель. Явно же неспроста! Из лекций по магии искусств, которые ежедневно читал Айзек, пока студенты рисовали, музицировали или разминались перед танцем, я помнила, что тем, кто тяготеет к этому виду магии, сильные эмоции противопоказаны. Самим одаренным метаморфам ничего не будет, но они же могут такого наворотить…