Жанна Лебедева - Сиреневый Чёрный

Теряясь в догадках, принцесса мирно шагала вперед. Что-то внутри подсказывало, что опасности нет, если делать все правильно. Значит, нужно отвести всадника в Воркс и вернуться. Вот только Тама, наверное, будет переживать! Чего доброго, побежит в замок сеять панику.

Обеспокоившись этой мыслью, Таша пошла быстрее, дернув коня, отчего тот захрапел, но ходу прибавил.

Конь странно пах, от него не разило навозным конюшенным духом, как от остальных лошадей. Запах был слабый, едва заметный, чуть сладковатый и какой-то знакомый, но вспомнить, что же все-таки так пахнет, Таша не могла, как ни старалась.

Дойдя до брода, она бросила повод и указала на противоположный берег — чтобы попасть на дорогу, ведущую в Воркс, надо идти туда!

Всадник пришпорил коня и рысью двинулся в реку, подняв в воздух тучу зеленоватых брызг. Посмотрев несколько секунд ему вслед, принцесса бегом бросилась обратно. Вылетев на свою тропинку, она чуть не сбила с ног испуганную зареванную Таму, которая, как выяснилось, уже давно в тщетных поисках бродила по окрестностям в полном отчаянии — ведь принцесса пропала, сгинула в неизвестном направлении!

Всю ночь черный всадник не шел из головы. Кто он такой? Куда ехал? В памяти всплыли рассказы лордов, подслушанные в тронном зале. Война, тролли, гоблины, мертвецы и некроманты. Таша, по-привычке обняв колени, сидела на подоконнике и наблюдала за тем, как под утро оживает замковый двор: вылезают из-под конюшни сонные собаки, скидывает потертую рубаху и начинает колоть дрова огромной секирой старый Геоф, Миранда, ворча, машет на солдат, решивших умыться у колодца.

Одевшись до того, как появилась Брунгильда, Таша побрела на кухню, однако, непредусмотрительно попавшись на глаза Миранде, была водворена назад в покои — причесываться и шнуровать корсет.

Подоспевшая Брунгильда, затягивая шнуровку, казалось, выместила все свое недовольство от неуместно ранней побудки. Когда несчастная принцесса обрела, наконец, свободу, она не смогла даже вздохнуть облегченно — так туго была затянута.

Вскоре Таше сообщили «радостную» новость: через несколько дней состоится ее свадьба с Байрусом. Однако всеобщая радость лишь омрачила юную принцессу, ставя окончательный крест на всех радужных планах.

Леди Альтей, как и сказала Брунгильда, лично привела из деревни лучшую швею, которая, обмерив девушку со всех сторон, принялась шить подвенечное платье.

К обеду приехала леди Локк. Очень высокородная и чопорная дама в высокой конической шапке, с бритыми бровями и лбом, как носили раньше, в дорогом, но жутко немодном платье, расшитом огромными, как ягоды, камнями. Ее сопровождала толпа слуг: пажи, горничные, охрана и пара каких-то страшных женщин, похожих на ведьм, оказавшихся повитухами. Пожелав взглянуть на будущую невестку, мамаша Байруса проделала долгий путь и была раздражена и недовольна.

Пока она отдыхала, служанки и няньки толпой рядили Ташу в парадное платье и укладывали волосы в аккуратные витые локоны. К вечеру ее повели на смотрины.

Леди Альтей, пристально оглядев племянницу, кажется, осталась довольна и, взяв Ташу под руку, вывела ее в большой зал, где в окружении свиты восседала леди Локк. Скорчив недовольную мину, она щепетильно осмотрела принцессу и жестом дала знак повитухам приступать к более детальному досмотру.

Таша сопела, белея от ярости: только строгий взгляд леди Альтей удерживал девушку от того, чтобы пнуть старых ведьм ногой, пока те бесцеремонно изучали ее зубы, волосы, кожу, и даже заглянули туда, куда им вообще смотреть не следовало, дабы убедиться в невинности юной принцессы. Спустя почти час унижений, ее, наконец, отпустили, а подоспевшие служанки, раскланиваясь, отвели в покои.

Оказавшись в своей комнате, Таша выместила ярость на подносе с едой, выкинув из окна миску с какими-то пирожными, чем привела в дикий восторг гуляющих во дворе собак и кур. Попинав немного кровать и стол, она позвала Брунгильду и сдержанно попросила избавить ее от ненавистного корсета. Переодевшись в простое платье, Таша пулей вылетела из замка и направилась на конюшню.

Черныш бодро затопал копытами, скаля белые ровные зубы и тряся короткой, постриженной ежиком гривой. На фоне остальных лошадей он выглядел крошечным. Таша накинула на него недоуздок и вывела во двор. Дворовая жизнь кипела, как, впрочем, и всегда. Особого внимания на принцессу никто не обратил, только старый Геоф приветственно махнул рукой.

— Покататься вздумали? Смотрите, там, осторожнее!

Таша махнула ему в ответ, конь звонко простучал подковами по мосту и, почувствовав открытое пространство, затряс головой и забил копытом землю.

— Вперед, дружок! — Таша шлепнула его ногами по бокам и прижалась к шее, сжав в кулаках гриву и повод.

Конь летел вперед, приминая копытами луговую траву. Он он был неутомим и стремителен, словно бойкий весенний ручей.

Ездить без седла и узды принцессу научил Филипп, брат пастушки Тамы. Холодный ветер рвал волосы из прически и поднимал юбку, оголяя колени. Вытянув шею и подставив ему лицо, Таша наслаждалась своим одиночеством. Луг закончился, и дорога пошла вверх, на скалы, в сосновый лес. Перейдя с галопа на рысь, конь двинулся туда, тревожно прижимая уши и сердито фыркая. Лошади не любят закрытых пространств, ведь на открытом лугу хищника заметить проще, чем в темной скрипучей чаще…

Между тем, скалы стали круче, и дорога превратилась в тропу. Сосны, корявые, рыжие, потеряв всякую стройность и грацию, судорожно цеплялись за камни кривыми узловатыми корнями. Светло-бежевые солнечные блики, игравшие на стекающей по стволам смоле, исчезли, сменившись серой дымкой теней. Проглядывающие через прогалины в густой зелени островки неба стремительно темнели. Собирался дождь.

Подумав, что доедет до следующего поворота тропы и там обязательно повернет обратно, Таша решительно устремилась вперед.

Не успев преодолеть и нескольких метров, конь вдруг захрапел и вскинулся на дыбы. Таша едва успела сжать его бока ногами и припасть лицом к трепещущей шее.

Прямо на дороге, измятой белой кучей лежала туша миниатюрной лошади. Совладав с бьющимся от ужаса Чернышом, принцесса смогла разглядеть несколько колотых ран на белой бархатной шее. Пытаясь понять, кому и зачем понадобилось убивать явно дорогую и породистую лошадь в лесу на тропе, она силой воли заставила своего коня сделать еще несколько шагов по направлению к трупу.

Так как подходить вплотную Черныш отказался наотрез, Таше пришлось спешиться. Обойдя тело и сумев, наконец, разглядеть завернутую назад, под невероятным углом голову несчастного животного, она присела на корточки и закрыла лицо руками. Чувство, холодное, горькое разлилось по внутренностям, а сердце сжалось от отчаяния и ужаса: на дороге в пыли лежал мертвый единорог… Мало того, негодяй, сотворивший такое зверство, бесцеремонно спилил драгоценный рог и унес его, бросив оскверненное тело посреди леса. Глаза Таши наполнились слезами, и она, тихо присев перед распростертым в пыли зверем, заплакала, растирая слезы рукавом по лицу…