Галина Долгова - Рокировка. Мат

Вот и все… Так быстро и просто. Те, кто еще недавно считал себя победителем, самым сильным и хитрым, кто шел по жизни, не гнушаясь наступать на других, теперь кусками мяса валялись на полу тронного зала.

И как-то вдруг наступила тишина. Резкая, звенящая, натянутая, как струна, и готовая лопнуть в один момент. Никто не знал, что делать дальше. Стража замерла, маги — тоже, занесенное оружие и заклятия дрожали на кончиках пальцев, готовые вот-вот сорваться.

— Ваш король мертв!

Эсмерхан… Он вышел вперед, уверенно и спокойно осматривая поле боя. Ни один из лайканов в отличие от людей серьезно не пострадал. И теперь, когда не осталось предводителя, люди просто не знали, что делать дальше. Они уже сдались. Я видела это, знала, что на то и был расчет. И знала, что последует дальше… Но боже, каким же страшным все это оказалось в реальности!

— Вы проиграли! И теперь я снова даю вам выбор! В последний раз! Либо вы здесь и сейчас приносите мне клятву на крови, либо ни один из вас не выйдет живым из этого зала. В любом случае Амирия уже моя! Даю слово, что она останется свободной страной, и притеснять людей я не собираюсь. Но! Былые порядки я сломаю! Амирия снова станет центром международной торговли, учебы и плацдармом для отношений между людьми и другими расами, населяющими Эрвэс. Вы — не лучшие и не единственные. Вы даже собственных женщин унижаете и гнобите. Этого не будет, даю слово. Политика Амирии изменится, но геноцида я не допущу. Итак, ваше решение?

Эсмерхан, Эсмерхан, ты говоришь все правильно, но не для этих людей. Им нравилась власть, нравилось чувствовать себя особенными и издеваться над женщинами. Не им надо это говорить. Они не оценят.

— Вы убили короля, но у нас осталась королева. Что вы будете делать с ней? — раздался чей-то голос. Вот, о чем я говорила? Никто не потрудился хоть как-то спасти меня, наоборот, хотят посмотреть, как поведут себя лайканы.

— А разве у вас женщина может править? — насмешливо поинтересовался Хан, даже не взглянув на меня.

— Это была последняя воля повелителя, — вперед выступил Этхой. — Леди Лантария коронована вместе с супругом.

— Что ж, — Хан наконец-то повернулся ко мне, правда, в глаза так и не посмотрел, — я дам леди выбор. Она может либо отречься от престола и стать свободной жительницей как Амирии, так и любого другого государства, причем обещаю, что вы получите все наследство вашего супруга, либо… — он сделал паузу, — либо вы сейчас при всех согласитесь стать моей женой и соправительницей. Так не будет нарушена законность правления.

Что?! Я стояла и не понимала, что происходит. Он дает мне выбор? Сейчас? Когда мы обсуждали его план, лайкан, наоборот, утверждал, что быстрее и безболезненнее его примут на престоле как мужа вдовы короля. Это — обычная практика, при которой он не будет выглядеть захватчиком. Но что произошло сейчас? Я ему больше не нужна? Он получил, что хотел, и все — сказка закончилась?

Тугой комок подкатил к горлу, а перед глазами появилась пелена. Осознавать, что тебя снова предали, использовали, оказалось невероятно болезненно. А как же ребенок, хотелось закричать мне. Или только поэтому я еще жива и мне дают выбор? Неужели правы те стервы, которые шептали, что я его недостойна? Нет, нет, нет… Слезы покатились из глаз и жутко захотелось сбежать, спрятаться где-нибудь в темном уголке, чтобы никто не видел и не слышал, а тут как назло… Сотни глаз впились в меня, и лишь одни, те, что я хотела видеть, в упор не замечали.

— Мия, Мия, о чем ты думаешь? — прошептал магистр, о котором я уже забыла. — Дура ты! — вдруг рявкнул он, умудрившись не повысить голоса. — Ты что надумала? Он же тебя боится!

Боится? Я перевела недоумевающий взгляд на лайкана.

— А кто кричал в ужасе, увидев его истинное лицо? Тебя же прямо трясло! Не помнишь, как с визгом в панике от него отползала?

Помню? Нет! Это вообще вылетело из головы.

— Он решил, что ты его такого не вынесешь и не простишь. Поэтому сейчас, при всех, дает тебе выбор. Глупенькая, да он любит тебя. Только тебя. И пошел на все это ради тебя! Иначе просто вырезал бы их всех по одному.

— Правда? — Я облизала сухие губы, чувствуя, как почти остановившееся сердце снова начинает биться.

— Конечно, правда. Ты бы видела себя. Даже я решил, что… А, ладно! Иди и покажи ему, что принимаешь его любым. Он же просто обезумел, когда Картас попытался тебя убить… И ребенка. Это — инстинкт защитника. А ты испугалась.

— Прости…

— Ты не у меня проси прощения. И вообще на нас уже минут пять все смотрят. Вставай, ты же королева!

Королева, как же! Я фыркнула, но все же смогла заставить себя подняться и сделать пару шагов, встав напротив лайкана. Нас разделяло всего несколько сантиметров, я смотрела ему в глаза, а он упорно отводил взгляд. Легкое движение, и нас окружил купол неслышимости. Не для посторонних наш разговор.

— Хан, — тихо позвала я, — посмотри на меня, — черные глаза взметнулись и уставились прямо в мои. — Прости меня. Я сама не знаю, почему так повела себя. Я тебе верю, — и это было правдой. — И если я тебе еще нужна, то с радостью стану твоей женой. Навсегда. Но если ты не уверен…

Договорить мне не дали. Движение, которого я даже не заметила, — и моя рука в его ладони, а сама я вплотную прижата к мощному телу зверя, чьи клыки впиваются мне в шею. Больно!

Я почувствовала, как горячая жидкость скользнула по коже, а следом шершавый язык слизал ее. Меня развернули и обняли, продемонстрировав всем замершим у подножия трона неслабый оскал.

— Сними чары, — прошептал Хан, и я послушно взмахнула рукой.

— Жрец, — черные глаза нашли Этхоя, — обвенчай нас, а следом проведешь коронацию.

— Сейчас? У леди траур…

— Сейчас! — рык потряс зал, и в рамах задребезжали стекла.

— Хор-рошо. Какой союз вы хотите?

— Равный! По законам богов и смертных! Людей и лайканов!

И вот я, считай, в третий раз выхожу замуж. И опять не по-человечески! Что-то не везет мне с этим делом, видимо, не зря я на Земле так ни разу и не побывала «на том свете».

Окровавленная, в синяках и ссадинах, в порванном платье, я стою перед троном, а напротив все еще в боевой ипостаси замер Хан, не желающий даже на миг оказаться уязвимым перед этой толпой пока не принесших клятвы. Смешно, но на сей раз никто не стал ставить меня на колени, даже имени не спрашивал. Все происходило совершенно по-другому.

Хан сам, своим когтем, разрезал оба моих запястья, а потом порезал свои собственные. Следом он прочертил алую полосу на шее, позволяя крови свободно течь, и протянул мне руки ладонями вверх. Повинуясь некоему внутреннему наитию, я положила свои ладони сверху, а возникший откуда-то сбоку Элэйш связал наши руки черно-белой витой нитью.