Юлия Шолох - Рисунок шрамами

Младший охранник, разозлившись на собственное поведение из-за голема – надо же, кого испугался! – смотрел свысока, зло. В общем-то, это дело и решило. Я – будущая королева, поэтому осанка и взгляд соответствующий, и неважно, что в текущий момент я хабирша – настроение хозяев меняется так стремительно, так круто – не уследишь, как окажешься под колёсами. Они просто мои слуги! Некоторые люди принимают воспитанность и доброжелательность за слабость. У нас – некоторые, а у некрогеров – все поголовно. Значит, покажем им, что умеем по-другому.

- Вы свободны. Я хочу хорошенько осмотреться. Если мне понадобится ваша помощь – я позову.

Младший охранник почти огрызнулся, но всё же не стал лезть на рожон, снова побоялся. Ну да, это не бесправному заключённому хамить – тут последствия непредсказуемы. Старший просто поклонился, и после они оба уехали.

- Ас-асс, ко мне!

Позориться и прилюдно залезать на плечи голема, да ещё в юбке, я не стала, просто приказала ему держаться поблизости, и пошла к деревне. Между мною и шеренгой заключенных держались охранники, не давая подобраться ближе. В целях моей безопасности, естественно.

Я шла параллельно цепочки, путаясь в сухой траве, и пристально смотрела на дома, чьи стены словно окаменели от времени и горя. Как там можно жить? Туда подходишь – и мурашки по коже. В ту сторону смотришь – и дыхание холодеет. Или что? Это они хотят сделать своих пленных сильнее?

Да, но детей?

Их было не так уж много, но всё же… маленькие фигурки шли среди взрослых, держась за руки, и украдкой смотрели по сторонам.

Я двигалась немного быстрее остальных, что-то подгоняло вперёд – быстрей, быстрее же, спеши! Тошнило. Кружилась голова, но думаю, это просто нервное.

- Только не отходи от меня далеко, - шептала я Ас-ассу, с которым, к счастью, не нужно переживать, насколько громко говоришь. – Не вздумай отдаляться от меня ни на шаг, потому что иначе я обязательно рухну в обморок. Обязательно. И тебе будет стыдно, что ты бросил меня одну. Знаешь, как получится? Ты, белоснежный исполин, весь такой аккуратный и чистенький, тогда потащишь меня на руках и испачкаешься с ног до головы. И тебя будут поливать из ведра в конюшнях, цокая языком, качая головой и спрашивая вслух, чем это таким интересным занималась твоя хозяйка, что в этот раз испачкала не только подушки, а и платье, а и своего ручного голема? Что она вытворяла?

Так мы шли, оттесняемые охраной и делали вид, будто просто прогуливаемся. Действительно, такое себе обычное дело – гулять вдоль разбитой дороги, ведущей к мёртвому лесу.

Чем ближе подходили, тем больше я смирялась, что ничего не выйдет. Иногда вот так бывает – смотришь и понимаешь, что, несмотря на всё своё жгучее желание, ничего у тебя не выйдет!

Деревня всё ближе, такая же отстранённая и пустая, как в прошлый раз. Только теперь там, у домов, шевелятся живые тени некрогеров-сао, пленённых целыми семьями, вместе с детьми. Бродят, как привидения, сгорбленные и тихие. Почему же я, дура, раньше не попыталась узнать, что именно происходит в Тёмной стране? Отчего восстали сао, какие пути примирения искали, почему такой разлад в замке, что дальше?

Может ли тут помочь королева, ну, будущая королева, если приложит необходимые усилия?

Так сладка идея побега, возвращения после долгих лишений в отцовский замок, где Глунка всплеснёт руками и заплачет от радости, где папа побледнеет, представив, какие тяготы пережил ребёнок, а брат бросится навстречу сломя голову. Где пожалеют и обласкают.

Куда сложнее остаться здесь ради них – неизвестных, незнакомых некрогеров, ради призрачной надежды сделать чужую жизнь сносной, утихомирить недовольных и найти возможности ослабить конфликт. Выйти замуж за нелюбимого ради возможности помогать народу, который, похоже, силком заставляют стать сильнее, чем их того хочется. Когда же некрогеры поймут, что вокруг другой мир, способный подарить им счастье? Что можно жить немного иначе, не отходя от прошлого, но и не следуя ему слепо и покорно? Уверена, без человека извне, знающего иное существование, выросшего в светлом счастье, они не смогут. Такого, как я…

Смогу ли я пожертвовать собой?

Сердце сжалось. Я была счастливым, любимым ребёнком, которого учили, что мир такой, каким мы его делаем. Идеи самопожертвования хороши только на страницах книг, не больше. Но я знала, что смогу. Это долг, который нужно выполнить, даже если больно и страшно. Долг, от которого нельзя отвернуться, потому что вся твоя дальнейшая жизнь окрасится вкусом предательства. Не перед ними, обезличенными сао, а перед самой собой.

Но я не хочу!

Глаза зажмурились, я споткнулась и упала вперёд, едва успев выставить руки, которые тут же загудели от боли. До границы деревни оставалось всего несколько шагов.

Рядом кто-то громко и монотонно ругался, потом раздался тонкий плач.

Я повернула голову и медленно встала, даже не пытаясь отряхнуть подол. На грязь между домами наложили слой досок, своеобразные тропинки, по которым теперь бродили заключенные. Вот на границе между сухой травой и грязью на помост ступил мужчина, за которым шла женщина, держащая за руку худого подростка. Он поднимал голову выше всех, демонстрируя отсутствие страха. В отличие от следующей группы, где женщина держала на руках девочку лет трёх. Ребенок смотрел на приближавшуюся черноту с таким ужасом, что он непроизвольно передавался и мне, и, похоже, матери. В таком возрасте совсем неохота становиться сильнее…

Если они сейчас туда зайдут… И смотреть нельзя, сердце останавливается, и не смотреть не могу. Отвернуться в такой момент может кто-то никчемный, я же должна выпить сию чашу до дна. Иначе не будет сил и веры в то, что порядки некрогеров необходимо менять. Срочно. Нещадно.

Женщина замерла и медленно повернула голову в мою сторону, минуя голема. Её губы были крепко сжаты, а ребенок судорожно цеплялся за платье на груди и бешено вертелся.

Где-то далеко в шеренге вдруг раздался грохот и сумасшедшие вопли. Охранники, которые кружили неподалеку, переглянулись и припустили выяснять, в чем дело. Ас-асс неуклюже повернулся, будто специально отгораживая нас от охраны.

В этот момент некрогерка вдруг рывком отцепила девочку от себя, поставила на землю и резко толкнула в мою сторону. Та всхлипнула, падая, и ухватилась за мою юбку.

- Что вы делаете…

Вопрос завис в воздухе – судорожный, нелепый. Уже доносился стук копыт, охрана возвращалась, ребенок вцепился в юбку так, что почти стянул её вниз и тихо всхлипывал, а женщина отвернулась и решительно ступила на помост.

Всадник быстро приближался, моя рука сама собой поднялась – и девочку накрыла пола плаща.

- Ас-асс.