Марина Суржевская - Тропами вереска

Знаю я его…

И дни потекли своим чередом — привычные и спокойные.

В то утро я гостей не ждала: местные знали, что просителей я принимаю лишь на юном месяце, а к полной луне старались напрасно в мой лес не соваться. Тенька услышала гостя первой. Насторожилась, навострила уши, тявкнула, привлекая мое внимание.

Я отложила ложку, которой помешивала закипающий бульон, и тоже прислушалась. Шаги на дорожке были легкие, уверенные и мужские.

— Не рычи, Тень, — пробормотала я, — гость у нас.

Шаги замерли перед частоколом, и я, подумав, вышла на порог. Возле заборчика стоял молодой мужчина. В дорогой походной куртке и штанах со множеством карманов, в высоких, зашнурованных по-армейски ботинках. За плечом виднелся край оранжевого рюкзака. Голова гостя была непокрыта, и в утреннем свете блестели инеем светлые волосы.

Он, прищурившись, но не приближаясь, рассматривал меня. И я удивилась, что бывают у людей такие глаза — синь бесконечная.

И еще мой незваный гость был вооружен. Я чувствовала тяжесть смертоносного железа в кобуре под его курткой и даже не сомневалась, что мужчина умеет этим оружием пользоваться.

— Зачем пожаловал? — недобро окликнула я. Не знаю, почему, но путник разозлил меня с первого взгляда. Словно заранее почуяла, что будут от него проблемы!

— Ведьму ищу, — чуть хрипло и насмешливо отозвался он.

Я рассмеялась почти весело.

— Сказок перечитал?

— Сказок, — усмехнулся он. И легко шагнул во двор. Дом мигнул бликами стекол, и калитка не скрипнула, пропуская гостя. А я задумалась. Он подошел к порогу, и синие глаза оказались вровень с моими, хотя и стояла я на ступеньках. Ростом предки путника не обидели. Да и на ширину плеч не поскупились. Такой и кабана кулаком свалит!

Гость смотрел в упор, внимательно и неторопливо. Осматривал, прищурившись, от рыжей макушки до ног в разношенных сапогах. В синеве глаз мелькнуло удивление — знать, не так он представлял ведьму.

— Тебя как зовут? — вдруг спросил мужчина.

— Зачем тебе мое имя? — усмехнулась я. — Не свататься ведь пришел.

Он вновь окинул меня взглядом, и синева потемнела до цвета летнего предгрозового неба. Я даже засмотрелась. Гость потер ладонью светлую щетину на подбородке, нахмурился.

— Дело у меня к тебе, — мрачно бросил он. — Слышал от людей, что помочь можешь.

— А тропкой не ошибся? — снасмешничала я. — Какое у тебя ко мне дело может быть? Я тебя не знаю и знать не хочу, проходи-как ты мимо!

Он окинул взглядом притихший дом, пустой двор и макушки елей.

— Не страшно тебе тут одной?

— А с чего ты взял, что я одна? — изогнула бровь да позвала беззвучно Теньку. Собака подошла неслышно, по-кошачьи, встала рядом, оскалилась. Но гостя это не впечатлило, лишь плечами пожал.

— Овчарка от пули не спасет, — мрачно бросил гость.

— А мне пулей никто и не грозит, — хмыкнула я. — Или хочешь первым стать?

— Первым… — задумчиво процедил странный гость, и вновь синева глаз налилась тьмой. А я в душу его смотрела — пугающую и притягательную, родную и чужую… И странно все это было. Непонятно.

А он — на меня. Смотрел, не отрываясь, чуть нахмурившись, словно силясь вспомнить.

— В дом пустишь? — голос его охрип еще больше, словно разом сдавило гостю горло. И я, сама не зная зачем, попятилась, хоть и усмехнулась недобро.

— Ну входи. Если сможешь.

И отступила вглубь дома, мазнув взглядом по своим охранкам и ожидая, что замешкается гость на пороге, зацепится носками своих дорогих ботинок или стукнется головой о перекладину.

Не зацепился и не стукнулся, шагнул уверенно, как к себе домой. И я вновь подивилась.

— Вот как… — протянула задумчиво. — Что ж. Заходи. Расскажешь, с чем пожаловал.

И прошла на кухню, с досадой взглянула на кастрюлю с кипящим бульоном. Мужчина стоял за спиной, и всем нутром я ощущала его присутствие, словно немаленький мой дом вдруг сжался в размерах и сделался тесным. Повернулась и почти уткнулась носом гостю в грудь, вскинула взгляд, дернулась. Он придержал меня, не давая упасть. И тут же убрал ладонь, словно обжегся.

Тенька рыкнула недовольно, старая ворона каркнула из своей клетки, и дом заскрипел половицами.

— Зовут тебя как? — мрачно бросила я, чтобы расколоть звенящую тишину, повисшую между нами.

— Егор, — гость вновь потер подбородок и чуть прикрыл глаза. Устало прикрыл, и я поняла, что путь его был не близок и слишком труден. Не для тела — души. Но то и понятно. Что-то страшное должно случиться с молодым и здоровым мужиком, что-то по-настоящему мучительное, раз он пришел в глубину этих лесов в поисках ведьмы.

Чаще меня искали зареванные девицы или побитые судьбой бабы. Да и те были редкостью, все же забралась я почти в самую чащу.

— Егор, — повторил гость и присел на лавку у окна. — Помощь мне твоя нужна.

— А платить чем будешь, Егор? — усмехнулась я и остановила его движение. — За кошельком не лезь. Мне деньги ни к чему.

— Чем скажешь, — сверкнули в синеве глаз молнии, искривились в злой усмешке губы. — Может, ты плату душами берешь, так я и на это готов!

Сказал с насмешкой, словно в шутку, но я не улыбнулась. Так и смотрела задумчиво.

— На что мне твоя душа? — тихо протянула я. — Что мне с ней делать? А вот тело, может, и сгодится…

… Шептались сосны, рассказывая друг другу старые сказки, и остро пах поздний вереск, прихваченный первым ночным инеем.

Скоро.

Конец

______________________

* В книге использованы слова песен группы Разнотравье, Обе-Рек, русская народная