Анна Чарова - Флиртующая с демонами

Они стояли друг напротив друга, тяжело дыша и сжимая кулаки. Я осторожно отошла вглубь коридора на пару шагов, чтобы меня не заметили. И успела услышать шепот Роберта, просьбу, выражавшую безумную надежду и все горе отца:

— Ты столько лет сражался с демонами, знаешь все их повадки… придумай что-нибудь. Помоги ей, Цезарь. Прошу тебя… первый и последний раз. Я не буду вам мешать, только спаси Майю!

Цезарь опустил голову. Роберт потряс его, пальцы сжались на плече охотника.

— Иди сейчас к ней, возьми ее! Сделай что-нибудь, только не дай ей умереть! Если ты действительно ее любишь…

Цезарь дернул плечом.

— Хватит, Роберт, не унижай ни ее, ни себя. Не знаю, почему ты об этом говоришь, откуда узнал… Но ты не понимаешь, о чем просишь. Я мог бы пойти к ней и попытаться… А если инкуб отвергнет меня, что станет с Майей? Слишком рискованный эксперимент. Я боюсь, очень боюсь. Перебираю варианты… и не вижу выхода. — Он отвернулся, и я заметила, как блеснула в уголке глаза слеза. — Медицина может дать еще пару дней… а при новой попытке у нее не будет даже этого. Если ты готов к подобному риску…

Роберт уронил руки. Плечом отодвинув охотника с дороги, он деревянными шагами начал спускаться.

Я метнулась к своей комнате, к счастью, ковер заглушил шлепанье босых ног. Едва успела закрыть дверь, как в коридоре зазвучали тяжелые, шаркающие шаги. Как будто мимо шел глубокий старик…

Бросившись на кровать, я накрыла голову подушкой, как будто это помогло бы спрятаться от проблем.

Я прижимала подушку к голове все сильнее, вдавливая голову в покрывало, но ни проблемы, ни чувство вины не отпускали. Я маялась от раскаяния, как от похмелья. Ну зачем было дразнить инкуба? Сколько предупреждали не злить демона — а я только и делаю, что вывожу его из себя… Но, черт, как он похож на влюбленного мужчину!

Отбросив подушку в угол, я села. Меня никто не тревожил — ни на обед не звали, не выставляли из дома, вообще забыли, что я тут. Где Цезарь? Наверное, у Майиной постели. Как она? Надо бы сходить проведать, но так страшно видеть ее. Роберт сказал, она без сознания? Инкуб высасывает из нее последние силы… Я поежилась. Ужасная смерть. Я почувствовала, что начинаю ненавидеть демонов. Если раньше они представлялись мне достаточно безобидной заразой, что-то вроде насморка, как бы ни пугал Цезарь, то теперь стало ясно: демоны опасны. Хоть и не делают ничего вредного, ну начинает тянуть на клубничку, с кем не бывает… А на самом деле демоны несут смерть. И я — я тоже…

Я вскочила с кровати, прошлась по комнате, оглядывая заставленный курительницами стол, висящие на спинке стула кружевные бюстгальтер и трусики из секс-шопа, скомканное полотенце на полу. Можно было одеться и по-тихому уйти, никто и не заметит. И вряд ли кто-нибудь будет потом меня искать. Оставить Роберту вторую половину гонорара за Артура, все равно не смогу прикоснуться к этим деньгам…

Нет. Уходить нельзя. Если уйду… выходит, я отступлю перед выкрутасами своей демонической природы и тем усилю ее. Не хочу становиться демоном! Я должна остаться человеком. А значит — бороться с искушением, и больше — бороться с демонами! Всегда, во всем.

К тому же я слишком крепко влезла во всю историю. Видела, каких бед способен натворить охотящийся инкуб. Демоны — реальная угроза, и я буду сражаться с ними. Раз у меня получается… я стану помогать Цезарю, стану настоящей охотницей.

Цезарь… я старательно не думала все это время о нем как о мужчине, только как об охотнике, но этот вопрос тоже должен быть решен окончательно, причем не в пользу внутреннего демона. Нельзя давать демонической крови ни единого шанса, а то, чего доброго, закончится тем, что я тоже стану открывать Проходы и Порталы, чтобы запустить демонов в наш мир. Вот уж нет!

На душе сразу полегчало, когда решение было принято. Подожду, когда все кончится, поговорю с Цезарем… или, может, нужно говорить с Робертом? Он же босс Цезаря. Или нет? До сих пор не очень понятно, какие у них отношения. Сейчас не очень подходящий момент, но когда он бывает подходящий? Или лучше прямо сегодня, пока…

Я опять села на кровать, опустив руки. Ну как можно думать обо всем этом, когда Майя умирает? И неужели ничего нельзя сделать? Хотя если даже Цезарь не видит выхода…

В тяжелых размышлениях прошел еще один час, короткий осенний день подходил к концу, в углах сгущались сумерки. В доме стояла гнетущая тишина. Роберт закрылся в кабинете и не выходил, Цезаря не видно и не слышно, наверное, так и сидит у Майи. Я резко села на кровати. Нужно сделать это, иначе никак.

Поднявшись, я скинула с себя футболку с юбкой, взяла со спинки стула кружевное белье. Поверх набросила халат. Сеть осталась в гостиной, но в кармане еще лежала пропитанная «адской смесью» Выходского бечевка. Босиком, чтобы ступать тише, я вышла в коридор. Экспериментировать страшно, да, но такая попытка не должна причинить Майе вреда.

Цезарь спал на софе в маленьком холльчике третьего этажа. Я бесшумно прошла мимо, открыла дверь и проскользнула внутрь.

Комната напоминала больничную палату и учебку в школе магов одновременно. Едва слышно гудела аппаратура, ритмично попискивая. Под потолком развешаны пучки трав, по стенам — совы и котики. И вокруг широкой белой кровати — те самые подушки. А ближе к кровати в очерченной мелом пентаграмме на ковре курились бронзовые жаровенки и трепетали огоньки красных толстых свечей. Два круга, внешний — холодный, внутренний — теплый. Зачем теплый? Ведь огненные демоны должны подпитываться воскурениями!

А потом я поняла. Ну конечно, Цезарь пытался именно это и сделать — подкрепить инкуба, чтобы тот меньше тянул энергии из Майи. Значит, я правильно придумала — только пошла немного дальше.

Майя лежала на спине, тонкое одеяло облегало ее худенькую фигурку. Лицо скрывала кислородная маска. Белые руки поверх одеяла практически теряются на постельном белье, а вот трубочки капельницы, подходящей к сгибу локтя, видны как раз очень отчетливо. Негромкие голоса доносились сквозь стену: бригада врачей находилась в соседней комнате. Может, и не вся бригада, только дежурный врач и медсестра, главное, что они сидели там, а не здесь.

Скинув халат, я забралась к Майе под одеяло. Легла на бок рядом, одной рукой обняла бессознательную девушку. Тело было неприятно прохладным, но я все равно прижалась покрепче. Меня пробирал озноб — не столько от холода (в комнате было тепло), сколько от страха: до судорог боялась ошибиться еще раз. Наверняка Цезарь думал и об этом, потому что нельзя было не подумать о том, чтобы покормить инкуба. Не ради него самого, а ради Майи. Чтобы дать ей сил, дать ей шанс.