Анна Чарова - Флиртующая с демонами

Кривин быстро повернулся к нам:

— Что за медальон?

Вот прицепились! Я чуть не застонала в отчаянии:

— Да обычный, бабушкин, с травками…

— Она им суккубу развоплотила, — пояснил Цезарь.

Кривин опять уставился пронзительно, будто вспомнил, где меня видел раньше. Или пытался вспомнить… потому что я его точно не видела!

Директор наконец разомкнул плотно сжатые губы:

— Можешь привезти его сюда?

Черт, дался им мой медальон!

Я быстро соврала:

— Конечно! Если это так важно… поеду за вещами и заберу.

Столько шума из-за старой бижутерии! Ладно, я знаю, что медальон действительно скрывает некую тайну. То есть вполне конкретную — тайну моего происхождения. Но они-то не знают!

— Это может быть важно, — задумчиво отозвался Кривин. — А может и не быть. Но мы должны рассмотреть все версии. В условиях тотальной нехватки информации любая мелочь способна оказаться решающей.

Я порядком струхнула. Надо отвлечь их от медальона! А то заинтересуются, начнут копать, узнают про дедулю-демона… тут-то моя карьера охотницы и закончится. И спросила:

— Как долго продлится атака?

Кривин покачал головой:

— Мы не знаем. И вряд ли можем даже предполагать, недостаточно данных.

Цезарь сжал кулаки:

— Нельзя просто стоять и смотреть. Надо дать им отпор!

— Каким образом? — Гектор поднял голову, вглядываясь в голограмму, на поверхности которой все расцветали энергетические цветы. — Ничего другого не остается, только ждать.

— Чего, Гектор? Когда они прорвут дряхлый Шатер?

Цезарь с директором сердито уставились друг на друга. Уф, по крайней мере, про медальон все забыли.

Появился Вахтанг, нагруженный толстенными папками. Цезарь выскочил из зала и почти сразу вернулся с двумя стульями. Мужчины разложили папки и склонились над ними, разворачивая и изучая листы кальки, исчерченные синими, черными линиями, вглядываясь в красные пометки. Время от времени доносились взволнованные реплики:

— Где питание? Можно усилить? Вот схема пульта, Гектор! А это что?

Мы с лаборантом стояли рядом. Я предложила:

— Возьмите Вову, он умный, быстро разберется.

Охотники только отмахнулись. Голограмма бросала на их лица тревожные красные отблески каждый раз, когда очередной демон кидался на Шатер в попытке преодолеть защитный барьер. Пока что все попытки были тщетными, но кто знает, как долго продержится накрывающий здание купол? Если ему пятьдесят лет…

Вова переминался с ноги на ногу, затем признался:

— Мне страшно.

— И мне. Давай вместе бояться? — предложила я.

Вова не оценил шуточку.

— Вы, охотники, умеете с ними драться, — пожаловался он. — А у меня даже демона-хранителя нет.

— Это еще что такое? И почему «даже» — у меня тоже нет!

Лаборант махнул рукой.

— Сейчас неподходящий момент, потом расскажу.

Я вздохнула. Знать бы, чего опасаться! Полная неизвестность относительно возможностей и планов врага заставляла нервничать еще больше.

— Если демоны ворвутся, у нас есть оружие, — сказал Цезарь, поднимая голову от чертежей. Он словно прочитал мои мысли. — Это же демоны в чистом виде, в своей энергетической оболочке, я правильно понимаю? Человек не способен на такой прыжок.

— Да, — сдержанно отозвался Кривин, разглядывая какую-то особо замысловатую схему.

— Анна, где твой дротик? Удавка?

— У меня ничего! Дротик с удавкой в комнате. Сеть осталась на демонице…

Цезарь недовольно покачал головой:

— Всегда носи с собой, ясно? Охотник должен быть при оружии в любой момент.

— Без тебя догадалась, — буркнула я сердито. От каждого удара демонов о Шатер екало в груди. Вова рядом громко дышал:

— У меня нет никакого оружия.

— Ты плетешь удавки и не имеешь ни одной?

— Я же не охотник, — пробормотал Вова извиняющимся тоном.

Под ударами энергетических тел голограмма Шатра постепенно бледнела, в одном месте образовалось более темное пятно.

— Истощается! — выдохнул Цезарь.

Мы все уставились туда. Неужели демоны добились своего? Сколько продержится Шатер в этом месте?

— Если они прорвут защиту, спускаемся в подвал, — распорядился Кривин. — Подвал дополнительно экранирован…

— Вы спускаетесь, а мы с Вахтангом и Анной бежим за оружием и бьем демонов, — перебил Цезарь. — Гектор, Шатер их развоплощает?

Директор помолчал, глядя в документацию. Затем произнес глухо:

— Об этом нигде не сказано, но думаю, что да.

Вахтанг подергал себя за усы:

— Уже несколько десятков демонов развоплотилось! Сколько же их всего?!

Шатер дрожал и расплывался, пятно теряло яркость и быстро темнело. Возможно, это заметили и враги, потому что туда стали бить чаще. Или не поэтому? Демоны видят Шатер? Может, я как раз потому и вижу, что во мне кровь демона?

Вова побледнел и затрясся. Оторвавшись от папок с чертежами, Кривин решительно приблизился к пульту и начал двигать рычаги, нажимать на кнопки.

— Попытаюсь перевести энергию на этот участок, — пояснил он.

Я во все глаза уставилась на голограмму. Шатер поделился красной сеткой на сектора, они по очереди загорались и гасли. Наконец тот сектор, где было уже довольно сильно разросшееся пятно, выделился, и Кривин повел тумблером вниз. Поврежденный участок налился светом, летящие к нему кометы стали вспыхивать и исчезать еще на подлете.

— Можно играть, как в пинг-понг, — заметил Цезарь, наблюдая за действиями директора. — Особенно если заменить устаревший пульт на современный джойстик типа «иксбокса»…

— У нас нет таких специалистов, — хмуро отозвался директор, не отрывая взгляд от голограммы.

Поток комет усилился, старое здание затряслось и застонало. Кривин довел тумблер до самого нижнего положения.

— На максимуме, — сказал он.

В голосе директора послышалось что-то вроде чувства вины. Гектор — сын того самого Маркуса, знаменитого охотника на демонов, может, ему стыдно, что он не обладает способностями отца, поэтому и строит всех по струнке? Гиперкомпенсация?

— Если они усилят напор или ударят в другом месте… — Кривин замолчал.

Цезарь повернулся к нам:

— Вова, вниз, в подвал! Гектор, ты тоже, ты сделал все, что мог, теперь мы…

Мне стало еще страшнее. Вот оно! Схватка с демонами неизбежна, а я даже без оружия… Успеем ли мы с Цезарем добежать до моей комнаты, чтобы забрать дротики?

И тут все закончилось. Я стояла, задрав голову и не веря себе. Хотя голограмма не издавала ни звука, картинка вместе с сотрясением здания создавала впечатление свистящих снарядов и громких взрывов. Поэтому мне показалось, что в зале установилась звенящая, невыносимо прозрачная, хрустальная тишина.

Первым выдохнул Цезарь:

— Черт! Только собрался подраться…