Анна Чарова - Флиртующая с демонами

— Только я и могла бы, — усмехнулась Лидия Фарисеевна. — Других специалистов не осталось, ваш Роберт всех задавил.

Осторожно, все еще сомневаясь, я передала медальон ей. Пес в углу лег, поскуливая, и накрыл морду лапой.

— Чует, бестия, силу Марбаса, — хмыкнула старуха. — Ну, садись, жди. Чай будешь? Да не бойся, не расскажу никому. Пусть сами разбираются со своими проблемами. Да и тебе пора к ответственности привыкать, девочка.

И Лидия Фарисеевна отошла к небольшому верстаку у стены, осторожно закрепила медальон в маленьких тисках. Вновь поменяла очки, взяла лупу, пассатижи и склонилась над верстаком. В подвале было тепло; сняв куртку, я присела на стул возле двери, напротив скулящего Ифрита. Пес мелко дрожал, поджав хвост.

Через несколько минут я решилась задать мучивший меня вопрос:

— Как вы узнали, что у меня что-то есть?

— Могла бы сама догадаться. Или еще не чувствуешь?

— Почему сама? Чего чувствую? — не скрывая досады, спросила я. — Кривин с охотниками относятся ко мне так, будто я вообще ни на что не способна, а вы, наоборот, — как будто я вам ровня. А я где-то между, и мне от такого промахивания не по себе!

— Это ты думаешь, что между, а на самом деле и то и другое, — фыркнула старуха насмешливо. — Задатки есть, но не развиты. Кривин с Робертом видят в тебе навыки, то есть почти полное их отсутствие, а я — потенциал. Ладно, не хмурься, девочка. Чей медальон-то?

— Вы же сами угадали: Марбаса.

— У тебя он откуда, я спрашиваю?

— Бабушка подарила перед смертью. Она травница была.

Лидия Фарисеевна больше пока ничего не спросила. Хотя самый логичный следующий вопрос должен быть: «А у бабушки откуда?» И ответов — больше одного! Да ведь бабуля медальон могла от своей матери или бабушки получить, или другой дальней родственницы, а то и просто в канаве найти, в ломбарде купить! С чего я взяла, что это дедушка ей подарил?

А с того, что демоница в клубе назвала меня дщерью Марбасовой, и инкуб тоже почуял демонскую кровь. Значит, пусть троюродный, но дедуля-демон в предки затесался. Уф, вот вредная старуха, даже ничего не говорит, а на мысли все равно действует! Да кто она вообще такая?

— Хороший специалист я, — объявила Лидия Фарисеевна, отрываясь от верстака и поднимая на цепочке целый медальон. Золотой выпуклый овал медленно вращался, разбрасывая по комнате желтые блики.

Я сжала памятную вещицу в кулаке, затем быстро надела на шею. Лидия Фарисеевна покачала головой.

— Нечего неприятности притягивать. Нужны тебе лишние взгляды и вопросы? Тогда спрячь. Да не в карман! Сейчас найду что-нибудь подходящее.

Она проковыляла к стеллажу в углу и взяла с полки одну из шкатулок, протянула мне:

— Положи и без нужды не доставай. А лучше и совсем не открывай. Когда печать действует, от нее сильные круги расходятся по мировому эфиру. Как знать, кого они приманят? Или уже приманили? Я бы на твоем месте обзавелась демоном-хранителем. Долго ты таскала печать в кармане? Неприятности наверняка уже близко.

— Что еще за хранитель? Где-то я слышала о таком…

— Есть ангелы-хранители, но их кому попало не выдают, — сказала старуха. — Только людям, которые родились с предопределением. А демона можно самой вызвать.

— Почему же никто ими не пользуется?

— Далеко не каждый способен позвать и удержать хранителя. А ведь очень удобно, можно по поручениям мелким гонять.

— А по крупным?

— Хранитель не может далеко или надолго отходить от подопечного. Тут нужен демон-защитник или демон-шпион, но это уже другая классификация.

— Сколько же их? — простонала я. — В жизни не упомнить!

— Демонов — легионы, — строго напомнила Лидия Фарисеевна. — Классификаций тоже.

Я закрыла круглую металлическую шкатулку с медальоном. Она оказалась совсем маленькой, удобно ложилась в ладонь и легко поместилась в карман — ткань джинсов почти не оттопыривались. В случае чего можно использовать как кастет, подумалось мне. Ка-ак звездану по башке! А то до чертиков надоело бояться…

Стоило медальону исчезнуть под крышкой, как дог прекратил скулить и вскочил, виляя хвостом.

— Тоже чувствует, скотина, — хмыкнула старуха. — Ну иди сюда, бедолага, настрадался, давай почешу.

Она села к столу, и пес, пробравшись сквозь залежи стружек, положил умную морду ей на колени. Черные глаза умильно смотрели на хозяйку, пока она гладила Ифрита, а белый хвост громко стучал по полу.

Разобравшись с главным вопросом, я вспомнила, что, собственно, было поводом и причиной моего тут появления.

— Дротики! И Цезарь просил передать…

— Знаю, звонил уже, — проворчала старуха. — Я уже такси вызвала — одна не дотащишь все это. Ну что стоишь? Помоги упаковать.

Лидия Фарисеевна достала из-под верстака две вместительные полотняные торбы, и мы начали сгребать лежащие на столе связки дротиков. Те были теплые, словно живые. На каждом деревянном клинке имелось клеймо — имя охотника. Я погладила свои дротики — приятное чувство. У меня есть оружие!

Осмелев, решила расспросить старуху подробнее.

— Лидия Фарисеевна, а как все-таки вы узнали? Ну, что у меня с собой эта вещь? И что она принадлежит именно Марбасу, а не, скажем, Мафусаилу какому-нибудь?

— Других иерархов ты не знаешь, понятно, — скептически отозвалась она, крепко связывая ручки раздувшейся сумки, чтобы дротики не выпали.

— Нет, почему же, — храбро соврала я. Но сразу призналась: — Вообще-то нет.

— Про пятьдесят оттенков помнишь?

— Э-э, помню, что они есть, но не очень представляю, что это такое. Ну то есть понятно, что демоны — разных оттенков, но что это означает на практике и как с этим работать…

Лидия Фарисеевна вручила мне веник, сама вооружилась метлой с длинной искривленной ручкой.

— Дротики — это так, можно сказать, хобби. Настоящая моя специальность… — она задумалась. — Пожалуй, могу назвать себя Ткачихой. — Последнее слово она выделила интонацией. И продолжала рассказывать, размеренно метя стружки: — Сущность оттенка — это длина световой волны, если помнишь из физики. Для меня электромагнитные волны — как нити. Мир погружен в разнообразные излучения, а я это вижу как ткань. Это и есть своего рода ткань. Ткань мира, понимаешь? Наверное, тебе встречалось подобное выражение в разных контекстах. Часть людей чувствует больше, чем другие, и пытается передать ощущения… некоторым даже удается, особенно художникам и поэтам. Так вот я — специалист по нитям. Или ткани, как тебе удобнее.

Она покосилась на меня.

— Разные оттенки я воспринимаю как разную ткань. Я не визуал, девочка, поэтому мне удобнее считать, что алый — это шелк, а серый — бархат, синий — батист. Черный — крепдешин, розовый — ситец, желтый — нейлон, кремовый — лен, белый — атлас. Впрочем… — Лидия Фарисеевна нахмурилась. — Почему я заговорила о сером? Серый не входит в Спектр.