Вадим Панов - Правила крови (антология)

— Who are you? — тихо произнес он.

— Масан, — губы девушки не шевелились, слова, казалось, выплывали в голове сами по себе, — ты и тебе подобные зовут нас вампирами.

— Do you know what kind of future is waiting for you?

— Смерть. Она ждет всех нас.

— Эй, — обеспокоено прорычал монстр за его спиной: рогатое, когтисто-клыкасто-шипастое чудище сохранившее, впрочем, достаточно женских черт, чтобы выглядеть из-за этого еще более отталкивающе, — что ты там бормочешь?

— Пытаю будущее по-английски, — невозмутимо отозвался стрелок.

— Что?

— Не читала ты Хемингуэя, красотка…

— Не разговаривай.

— Это успокаивающие мантры, которые помогают мне сосредоточиться. Мы ведь не хотим, чтобы у меня случайно дрогнула рука в самый неподходящий момент, не так ли, baby?

Монстр раздраженно зашипел и хлестнул хвостом по стене. Стрелок задумчиво глянул на глубокие царапины в бетонной плите и, отвернувшись, заглянул в прицел.

— How can I kill her?

— Никак. Ты не можешь убить моряну, чел. Мы умрем.

— Ты у меня оптимисточка, — усмехнулся стрелок, любовно касаясь ладонью оливково-зеленого нейлона. — Оптимистичная такая оптимисточка… только сам я еще больший оптимист.

— Внимание, — пискнули наушники, — он подъезжает.

Стрелок глубоко вздохнул, чуть промедлив перед выдохом, и приник щекой к прикладу винтовки.

Темно-синий «ягуар» плавно припарковался у входа в кафе. Водитель, — высокий черноволосый мужчина в светлом костюме, — махнул рукой, приветствуя кого-то, уже сидящего за столиком. Прошел в дверь, сел… рядом немедленно вырос официант…

— Черт! — стрелок оторвался от прицела и, рывком сорвав наушники, отбросил их прочь. — Черт-черт-черт!

— Проблема? — осведомилась моряна.

— Угу, — стоя на коленях, стрелок напряженно рассматривал затвор. — Проблема. Большая.

— Насколько большая?

— Примерно с тебя.

В этот миг моряна вдруг осознала, что, хотя чел и не глядит на её, приклад винтовки он упер в бедро, а винтовка при этом направлена точно на её левый глаз.

Моряны славятся быстротой, — но опередить крупнокалиберную пулю, покидающую ствол с гиперзвуковой скоростью они все же не способны.

С высокоскоростными пулями вообще-то связан целый ряд весьма занимательных эффектов, описываемых длинными, как винтовочный ствол, научными формулами и не менее длинными и научными терминами вроде «гидродинамического удара». В данном случае большая часть этих эффектов проявилась в виде лопнувшей, словно перезрелый арбуз, головы оборотня.

Следующие три пули стрелок выпустил, уже вскинув винтовку к плечу. Повторить достижение своей предшественницы они, правда, не сумели, но все же кое-чего добились, — отбросили моряну в проем, где она на некоторое время затихла, целиком поглощенная вопросом восстановления.

— И что теперь? — этот вопрос девушка задала вслух и стрелок непроизвольно поёжился, разглядев блеснувшие под верхней губой полоски клыков. — Чего ты добился, чел?

— Выиграл немного времени.

— Зачем? Мы все равно умрем.

— Ну, — задумчиво сказал стрелок. — Мало ли что может произойти.

Он резко развернулся к окну и, секунду поколебавшись, нажал на спуск.

— Так вот, друг мой… — комиссар Великого Дома Навь поднял бокал и вдруг осекся, с тревогой глядя на появившийся в дальнем конце площади перед кафе черный вихрь портала. В следующий миг бокал в его руке с жалобным звоном разлетелся вдребезги, — а в стекле витрины напротив появилось аккуратное круглое отверстие.

— По-моему, это было покушение, — сказал Кортес, озабоченно глядя на обсидиановый кинжал, по почти рукоять ушедший в стену за их столиком.

— А по-моему, — голос Сантьяги звучал не менее озабоченно, но смотрел комиссар при этом на обильно испятнанный красным вином рукав своего костюма, — это было приглашение. Составите мне компанию?

— Расценки обычные? — деловито осведомился наемник.

— Могу понизить, — усмехнулся комиссар.

— Что ж, — задумчиво пробормотал Сантьяга, осторожно прислоняя винтовку к стене. — Должен признать, в этот раз Зеленый Дом избрал весьма оригинальный способ. Неортодоксальный для них, я бы сказал.

— Учатся, — пожал плечами Кортес, — причем у вас же, комиссар. Интересно, что они придумают на следующий раз?

— «Маверик» с телевизионным наведением? — жизнерадостно предположил американец.

— Кстати, — Сантьяга покосился в окно, за которым все еще продолжал висеть морок «Трех Лепестков», — мистер Кристофер…

— Крис. Просто Крис.

— Мы с другом сейчас намерены вернутся к занятию, прерванному вашим, — нав позволил себе легкую полуулыбку, — любезным предупреждением. Не желаете составить нам компанию? У вас ведь, полагаю, также найдется несколько вопросов к нам?

— Охотно, — кивнул Крис, — если в этом вашем заведении принимают «америкен экспресс»…

— Принимают, — хмыкнул Кортес. — Впрочем, вам, скорее всего, все равно придется в ближайшее время обзавестись новой. Вот такой, — наемник щелкнул пальцами и продемонстрировал американцу возникший в них прямоугольник с надписью «Тиградком».

В ряду святых угодников Кассиан занимает совершенно исключительное место — это нелюбимый святой, «немилостивый». Раньше крестьяне свято верили, что у Касьяна недобрый взгляд: «На что взглянет — всё вянет». «Глаз Касьяна» считался настолько опасным, что в день 29 февраля крестьяне не советовали даже выходить из избы, чтобы не случилось какого-нибудь несчастья…»

Артёма разбудила гнетущая тишина.

Нет, не так.

Артём проснулся от стойкого ощущения неправильности происходящего.

Нет, опять не так.

Будем честны, Артём проснулся совершенно спокойно и с чувством глубокого удовлетворения происходящим. И в этом чувстве пребывал ещё примерно восемь секунд — до того момента, как его мутный спросонья взгляд упал на светящееся табло настольных электронных часов.

Двенадцать минут девятого.

Машина Кортеса уже двенадцать минут стоит у подъезда в напрасном ожидании. А ждать Кортес не любит. Очень.

Артём сорвался с места, подобно горячему арабскому скакуну, ужаленному огромным злобным шершнем в самую деликатную часть тела. Чувствуя, как драгоценные секунды пулями свистят у виска, он прыгал на одной ноге, одновременно засовывая вторую в штанину, а голову — в узковатое горло тёплого свитера. О приятных, но совершенно необязательных мелочах типа умывания и завтрака сегодня придётся забыть. И так Кортес уже наверняка приготовил минимум часовое моральное избиение младенцев. Зверь он, этот Кортес. Садюга.