Вадим Панов - Правила крови (антология)

— На какой дистанции предстоит работать? — отрывисто спросил американец.

— Тысяча триста тридцать три метра.

— Вы что, нарочно такое число подбирали? — хмыкнул стрелок. — Каббалисты…

— Значит так, — продолжил он. — Мне потребуется винтовка AWM, производства Accuracy International LTD со стволом из нержавеющей стали и 8-дюймовой нарезкой под патрон.338 Lapua Magnum. Патроны — Lapua Lock Base В 408 весом 16,2 грамма. Прицел — штатный Schmidt&Bender серии РМ II.

— Барон?

— Записывайте, ротмистр, — вздохнул барон.

— Далее, — американец задумчиво поскреб подбородок, — «наладонник» под Palm с баллистическим калькулятором Мак-Гилли. И — «жиллетовский» набор для бритья.

— А он-то тут причем? — недоуменно спросил ротмистр.

— Не люблю щеголять щетиной.

Старик серьезно действовал мне на нервы. Барон… золотая цепь, плюс еще два кило золота на иные побрякушки, орлиный взор и все такое. Запихнуть бы его обратно в Средневековье…

— Так и будете стоять?

— Я должен видеть, — угрюмо отозвался он.

Должен он…

На самом деле куда больше этого пережитка прошлого меня беспокоил ветер. Как и тогда, на соревнованиях, он был… неправильный. Вроде бы несложный у ствола: порывами от 2 до 6 метров, ветер периодически менял направление на небольшой угол. Но, глядя в оптику, я отчетливо сообразил, что у цели ветер совершенно другой — явно сильнее и тоже со сменой направлений. Плохо. Очень плохо. Даже для такого устойчивого к ветру калибра как.338 Лапуа.

Первый выстрел подтвердил мои худшие опасения, — пуля ушла куда-то в сторону от мишени. Второй был немного лучше, по крайней мере, мишень я зацепил. Но все равно — это не результат, а так, намек на результат.

Тысяча триста тридцать три метра. Пожалуй, я бы предпочел, чтобы моя будущая мишень находилась чуть подальше, где-нибудь километрах на полутора, — после перехода трансзвукового барьера тяжелая пуля стабилизируется и становится более предсказуемой. Только вот моим, гм, работодателям этого не объяснишь.

Я выкрутил половину расхода горизонтальной поправки, компенсировал вправо почти 6 метров, — и спокойно, одну за одной, «положил» в мишень все пять «зачетных» пуль.

— Ну как?

Мистер барон выглядел… пожалуй, что обескураженным. Кажется, этот тип всерьез рассчитывал, что у меня ни черта не выйдет, он сможет радостно доложить об этом провале своей зеленоглазой госпоже и со спокойной душой удалится… куда-нибудь поближе к пивному бочонку.

— Теперь наши патроны, — пробурчал он, поднося к глазам монокль.

Монокль у него был не иначе как волшебный, — в обычную стекляшку разглядеть на такой дистанции сантиметровые дыры как-то сложновато. Что ж, после всего остального, что продемонстрировали мне и на мне эти… из Великого Дома Людь, я был готов поверить даже в волшебный монокль.

Первая «особая» пуля выбила снежный фонтанчик метрах в шести левее мишени. Вторая — в пяти справа. Собственно, все было уже ясно, но я решил домучиться до конца, добросовестно расстрелял все девять «антинавских», как по неведомой мне причине именовали их мои гостеприимные хозяева, пуль и один раз даже попал, — хотя теория вероятности мне подобного шанса не предоставляла.

— Отвратительно, — проворчал барон. — Чел, это было отвратительно.

— Не спорю, — я перекатился на бок, сел… зевнул. Мистер барон наблюдал за мной с плохо скрываемым раздражением.

— Почему?

— А потому, — с наслаждением произнес я, — что ваши «особые» патроны — просто дерьмо. Собачье. Вы, парни, вообще хоть когда-нибудь слышали про такую штуку, как баллистический коэффициент? Непохоже — потому как у той штуковины, что вы сляпали, он просто никакой. Пуля летит куда угодно, разве что не возвращается, как бумеранг, к точке вылета!

— Магия, — с важным видом начал барон.

— Магии вашей, — перебил я его, — давно пора костыли прикупить!

На этот раз в окно не стучали прогнувшиеся от снега ветки, — там, где должна была находиться стена, начинался мастерски сотворенный морок лесной поляны в разгар летнего дня. Щебет птах, запахи трав и разогретой солнцем земли, поблескивающие в лучах пылинки букашек, — все это, согласно замыслу создательницы, должно было оказывать умиротворяющее воздействие на любого чуда.

— Положительно, этот наглый чел выводит меня из себя!

— Успокойтесь, барон, — холодно произнесла жрица.

— Легко сказать! Слышали бы вы, как этот сопляк посмел отозваться о нашем Доме… и, кстати, конкретно о вас, уважаемая.

— Без имен, как вы сами любите повторять, барон, — усмехнулась жрица. — Что до чела, — то я слышала его. И, право же, могу только недоумевать, что вас так задевают слова того, кого с чистой совестью можно уже не числить среди живущих. Лучше скажите, решили ли вы проблему с нашими «антинавскими» пулями?

— Решили, — буркнул барон. — И все же, жрица, я в последний раз говорю вам — подумайте! Преступление, которое вы задумали…

— Преступлением, — перебила его жрица, — было бы упускать подобную возможность нанести удар по Темному Двору.

Барон вздохнул.

— Мне все это не нравится, — сказал он, — особенно же не нравится этот чел.

— Пророчество…

— …известно мне не хуже вашего. Пророчество гласит, что этот чел может убить этого нава. Может, а не убьет. Улавливаете разницу, любезнейшая?

— Можно подумать, у него будет возможность выбора, — фыркнула жрица. — Или вы всерьез полагаете, что он сумеет справиться с моряной в боевой шкуре?

Эта штука за окном называется морок, напомнил себе стрелок. Морок, а не голограмма. Впрочем, мысленно усмехнулся он, какая, к чертям разница. Главное — она работает. Кафе «Три Лепестка». Миленький интрерьерчик… с виду.

Он поправил съехавший к подбородку микрофон и щелкнул клавишей закрепленного на плече переговорника.

— Ветер в районе цели порывистый, до 6-ти метров в секунду, — немедленно отозвался в наушниках звонкий девичий голос. Джуля… чертова ведьма…

— Температура воздуха — минус 12,3 по Цельсию, атмосферное давление — 1012 миллибар.

— А параллакс светила?

— Что? — растерянно переспросила фея.

— Проверка слышимости, — усмехнулся стрелок и, переключив рацию обратно на «прием», покосился направо, в угол, где, подобрав под себя ноги, сжалась, пытаясь хоть как-то удержать под легким осенним пальто остатки тепла, худенькая темноволосая девушка. Очень бледная девушка. Та, чье тело, — по словам Зеленой Дамы, — должны будут обнаружить здесь.

Он мысленно посочувствовал ей. Сам стрелок был одет в пуховую куртку, надетую поверх свитера, и лежал на толстом матрасе — и все равно, гулявший по заброшенной стройке морозец покусывал его весьма ощутимо.