Терри Гудкайнд - Десятое правило волшебника, или Фантом

Она поняла, тем не менее, что место оставалось местом. Человек — вот что имело значение. Человек создавал различия в определениях. Человек задавал общую атмосферу, которой следовали другие — либо правильно, либо неправильно. В некотором смысле, преданность была формальным утверждением той концепции.

— Магистр Рал ведёт нас, Магистр Рал наставляет нас. Магистр Рал защищает нас. В сиянии славы твоей — наша сила. В милосердии твоём — наше спасение. В мудрости твоей — наше смирение. Вся наша жизнь — служение тебе. Вся наша жизнь принадлежит тебе.

Эти слова отражались в мыслях Никки. Она очень тосковала по Ричарду. Поскольку его сердце принадлежало кому-то ещё, она тосковала о том, чтобы увидеть его, увидеть его улыбку, поговорить с ним. Если это всё, на что она может когда-либо рассчитывать, то и этим она будет удовлетворена. Только его дружба, его ценность в её жизни, и его в ней самой.

Лишь бы Ричард был счастлив, был живым, был... Ричардом.

«Наши жизни принадлежат тебе» .

Никки резко вскочила на колени. Она поняла.

Озадаченная Кара нахмурилась на неё, в то время, как остальные продолжали напевать.

— Что случилось?

«Наши жизни принадлежат тебе» .

Она поняла, что должна сделать. Никки стремительно понеслась.

— За мной. Я должна вернуться в Башню.

Поскольку они вместе бежали через залы, Никки слышала нашёптывающий звук голосов, распространяющихся вместе, отражаясь в почтительном эхе сквозь бесчисленные коридоры.

— Магистр Рал ведёт нас, Магистр Рал наставляет нас. Магистр Рал защищает нас. В сиянии славы твоей — наша сила. В милосердии твоём — наше спасение. В мудрости твоей — наше смирение. Вся наша жизнь — служение тебе. Вся наша жизнь принадлежит тебе.

Никки чувствовала себя растворённой в этих словах, которые внезапно обрели смысл для неё, который никогда не имели прежде. Она поняла, как всё это переплетено вместе и, наконец, знала то, что она должна сделать.

Зедд поднялся со стула из-за стола в небольшой комнате, когда он заметил Никки, стоящую в дверном проёме. Искусственное освещение смягчило его знакомое лицо.

— Никки, ты вернулась! Как там дела в Народном Дворце?

Никки едва услышала его вопрос. Мыслями она была где-то далеко, чтобы давать ответы.

Зедд подошёл поближе, в его ореховых глазах читалось беспокойство.

— Никки, что случилось? Ты похожа на призрак, блуждающий по замку.

Она принудила себя говорить.

— Вы доверитесь Ричарду?

Бровь Зедда дёрнулась.

— О чём ты хочешь спросить таким вопросом?

— Вы доверите Ричарду свою жизнь?

Зедд сделал жест одной рукой.

— Конечно. А к чему это ты?

— Вы доверите Ричарду жизнь каждого?

Зедд мягко взял её руку.

— Никки, я люблю этого мальчика.

— Пожалуйста, Зедд, Вы доверите Ричарду жизнь каждого?

Беспокойство с его глаз распространилось по всему лицу, делая морщины глубже. Наконец он кивнул.

— Конечно, я доверяю. Если когда-нибудь был бы кто-то, кому я доверился бы своей жизнью или жизнью любого, так это только Ричарду. В конце концов, я — тот, кто назвал его Искателем.

Никки кивнула и повернулась.

— Спасибо, Зедд.

Он слегка приподнял свою мантию, когда поспешил за ней.

— Нужно ли помочь тебе чем-нибудь, Никки?

— Нет, — ответила она. — Спасибо. Я в порядке.

Зедд напоследок кивнул, приняв сказанное ею и вернулся к книге, которую он изучал.

Никки шла через залы Башни, не замечая их. Она двигалась, будто следуя невидимой пылающей линии к её цели путём, который Ричард называл, что он может следовать за пылающими линиями формы заклинания.

— Куда мы идём? — спросила Кара, мчась чтобы поспевать за ней следом.

— Ты доверяешь Ричарду? Доверишь ему свою жизнь?

— Конечно, — сказала Кара, ни секунды не колеблясь.

Никки кивнула на ходу. Она проходила коридоры, ответвления, комнаты и лестницы, абсолютно не замечая их. Охваченная замыслом, она, наконец, достигла укреплённой области Башни и главной комнаты, где проверочная сеть почти отняла её жизнь. Она бы умерла, не окажись рядом Ричарда. Он упорствовал над тем, чтобы найти способ спасти её, когда никто больше не верил, что это может быть сделано.

Она доверяла Ричарду её жизнью, а её жизнь была большой драгоценностью для неё, благодаря ему. В двупольных дверях, Никки, повернулась к Каре.

— Мне нужно остаться одной.

— Но я...

— В это вовлечена магия.

— Ох, — сказала Кара. — Ну, тогда ладно. Только я буду ждать здесь в зале на случай, если понадоблюсь тебе.

— Спасибо, Кара. Ты — настоящий друг.

— У меня никогда не было настоящих друзей — действительно ценных друзей — пока не появился Лорд Рал.

Никки слегка улыбнулась.

— Я никогда вообще не имела ничего стоящего в жизни, пока не появился Ричард.

Никки закрыла двупольные двери. Позади неё двухэтажные окна мерцали от вспышек молний. Никки не помнила случая, когда бы она была в этой комнате, и не было бы грозы. Теперь весь мир был захвачен грозой.

Когда сверкнула молния, комната осветилась резким ярким светом. Но всё же, была одна вещь в комнате, которая не отмечала на себе контакт даже такого сильного света. Она выжидала, как сама смерть.

Никки раскрыла «Книгу Жизни», положив её на стол перед чёрной, как смоль, шкатулкой Ордена, установленной по центру стола. Казалось, что каждый раз, как молния пыталась вспыхнуть, чёрная шкатулка поглощала свет до того, как действительно сверкнёт вспышка. Вглядываться в неё — всё равно, что вглядываться в вечность.

Никки произнесла первое заклинание, вызывая наружу темноту, такую же невозможно чёрную, как и у зловещей шкатулки, установленной перед ней. Она напомнила себе о том, что, как в Народном Дворце, был человек, который проделывал это. Вместе с раскатом грома сила заполнила комнату, дверь заблокировалась. Никто не мог войти. Пространства, огороженного окнами, больше не существовало. Она вызвала заклинание ещё более мощное. Комната была безмолвной и чёрной, как смоль. Никки пришло зрение от сил, которые она призвала.

Она произносила слова, написанные на следующей странице, призывая следующую магию, которая открыла тропу для ключевых формул. Она применила расщепление Магии Ущерба для уничтожения бритвенно-тонкой части плоти на конце своего пальца и использовала кровь, начавшую сочиться, чтобы начать рисовать нужные диаграммы перед шкатулкой Одена. Продолжавшей бежать кровью из открытой ранки, она прорисовала область сдерживания непосредственно вокруг шкатулки. Это было кое-что похожее на пространство комнаты, но в намного более значимом масштабе. Будучи не ограниченной с самого начала, такая мощь, освобождённая из шкатулки Одена, может непреднамеренно нарушить завесу, но будучи заключённой в ограниченное пространство, убьёт только человека предпринявшего попытку, чего и пыталась добиться Никки.