Сергей Лукьяненко - Печать Сумрака

Я почувствовал, как губы кривит улыбка. Нет никакого дела Света. Нет никакого дела Тьмы. Есть только люди и Иные, слепо ищущие оправдания своим поступкам. Ищущие, не находящие и прикрывающиеся высокими лозунгами, чтобы куда-то пойти и что-то сделать. Они не могут действовать, не найдя оправданий. Не могут просто быть.

— Прощай, Алия.

Мгла передо мной расступилась, и я вновь очутился в душном кафе. В мире, куда дорога для Сумеречных закрыта навсегда.

— Знаешь, чего я больше всего не люблю? — Я задумчиво посмотрел на шахматную доску.

Костя демонстративно зевнул.

— Сдаваться будешь, философ?

Я вздохнул.

— Думаешь, пора?

— А чего тянуть? Пешку по аш я не пропущу, а без нее у тебя шансов нет.

Для проформы я посидел над доской еще пару минут, после чего признал поражение. Костя фыркнул и аккуратно сложил в обитую поролоном коробку точеные лакированные фигуры. Набор подарили на девятый день рождения. За три дня до него курносый большеглазый мальчишка выиграл свой первый турнир, и заключенная в рамку грамота на имя Константина Ермакова заняла почетное место среди развешенных по стенам фотографий.

Эту историю рассказал сам Костя. С тех прошло двадцать лет, и теперь вместо белобрысого мальчугана за доской сидел мускулистый подтянутый сотрудник Ночного Дозора. Выполнивший КМС еще до армии и вызывающий раздражение пополам с восхищением у любого, кто бросал ему перчатку. Единственным исключением стал шеф. Где и когда он обучался игре, оставалось загадкой, но в его лице Костя обрел достойного соперника. Ходили слухи, что шеф обещал перевертышу набор из слоновой кости девятнадцатого века, если тот обыграет его трижды подряд. Но то ли слухи умножали правду на два, то ли коса и впрямь нашла на камень, однако фигурками из слоновой кости оперативник пока не обзавелся. Попыток тем не менее не оставлял. Читал книги, спарринговал с компьютером и принимал вызовы от других дозорных со снисходительностью профессионала, посмеивающегося над потугами любителей.

— Так чем наш философ сегодня недоволен? — Костя убрал шахматы в шкаф и весело посмотрел на мою унылую физиономию. — Опять любовную драму сам себе придумал?

Я поморщился. Со дня охоты на оборотней от Кости не было спасения. Ежедневные подколки на тему моих отношений с Лерой настигали в самых неожиданных местах. И главное, я даже не злился. В глазах перевертыша мои сомнения и впрямь выглядели нелепыми, надуманными и недостойными мужчины. Рефлексия и мнительность у Кости отсутствовали напрочь. Когда он считал нужным что-то сделать, он просто делал. Когда чего-то хотел — добивался, если чувствовал гнильцу — сразу и без сожаления отступал. Не то чтобы мир казался ему черно-белым, просто он не вносил в него лишних сущностей и не мучился вопросами «а что, если?». Воплощение бритвы Оккама.

С другой стороны, чем я со своими сомнениями лучше? За плечами у Кости десяток успешных операций, у меня полторы, если считать найденный в квартире Веденеевой портал. При желании перевертыш мне и морду набьет, и в шахматы обыграет. С личной жизнью у него тоже все в порядке, и у начальства он на хорошем счету. А то, что читает исключительно детективы и приключения трэш-вампиров, — его личное дело. Во всяком случае, мое увлечение высокохудожественной прозой пока особых дивидендов не принесло.

— В точку, — удовлетворенно подытожил перевертыш, приняв мое молчание за согласие.

— Отнюдь, Константин, — с каменным лицом парировал я.

— Тогда теряюсь в догадках. — Костя развел руками. — И чего же ты не любишь больше всего?

— Больше всего на свете я не люблю, когда говорят: «Я вас услышал».

Некоторое время перевертыш молчал, видимо, примеряя мое высказывание на себя. Потом, не найдя вины, осведомился:

— Что, шеф не дал зеленый свет новым идеям?

Я проигнорировал подначку.

— Вроде того.

Пояснять, что речь идет о Юрии Юрьевиче, не стоило. Костя воспринимал в штыки любые попытки сотрудничества с Темными. А уж скажи я, что наведывался к Юрию Юрьевичу по своей инициативе…

Костя фыркнул.

— Чел, ты не можешь проще? А то, блин, такой загадочный, сил нет.

— Ладно, проехали. — Я распахнул шкаф и снял куртку. — Пошли, а то опять шеф по башке настучит.

Костя бросил озабоченный взгляд на часы и кивнул. Армейские привычки прочно вошли в его жизнь, одевался он быстро и на крыльце оказался первым. Мне же пришлось расписаться на проходной и рапортовать, что сотрудники Ермаков и Романов к ночному дежурству приступили.

В том, что ночные патрули не подвиг, а еженедельная повинность, я убедился на первом месяце службы. Романтический флер слетел, обнажив скучную неприглядную правду жизни. Унылое и бессмысленное времяпрепровождение, уходящее корнями в глубокую старину, когда города состояли из десятка кривых улочек, ночная жизнь теплилась лишь на одиноком постоялом дворе, и охочая до кровушки нежить с трудом находила очередную жертву.

Но то несколько столетий назад. А сейчас ночные патрули были полностью бесполезны. Ну какую территорию могут охватить полдюжины патрульных? Да пусть даже не полдюжины, пусть два десятка, как в Москве! Какой шанс у одинокого мага пятого уровня столкнуться с оголодавшим вампиром-беспредельщиком? Причем именно в тот момент, когда вампир питается. Это если брать в расчет вампиров-беспредельщиков. А если лицензионных? Тех, что носят официальное разрешение в кармане? Выходит такая тварь на охоту, находит разыгранную в лотерею жертву и сосет кровь в свое удовольствие. Не пойман — не вор. А если вдруг застукали, вынимает из кармана разрешение. И поди докажи, что пьет из жертвы кровь не в первый раз. Ничего не видел, ничего не знаю, питаюсь разрешенным порядком, как по бумаге положено. Круг истины? На каком основании?! Я честный добропорядочный вампир, ни одного привода. Хоть у кого спросите. Вот и приходится скрипя зубами изымать законное разрешение и отпускать кровососа восвояси.

К несчастью, подобные задержания редкость. До памятной охоты на оборотней я ни в чем подобном не участвовал. Да и Костя воевал только в Дагестане. Там одно время возникла серьезная проблема с дикими Иными. Это только на словах мы живем вне человеческого социума. А на деле аполитичны лишь старички. Те, кто разменял первую сотню. Те, для кого вся власть на одно лицо, а реформы и революции — переливание из пустого в порожнее. Истинные Иные. Молодежь же охотно участвует в политических процессах и пользуется их плодами. Так было в Чечне, так было в Дагестане. Максим Максимович любит рассказывать про выездные бригады из Москвы, Питера, других крупных городов, которые пытались хоть как-то обуздать творящийся в девяностых хаос. Вампиры и оборотни охотились тогда средь бела дня. Не от голода, просто в свое удовольствие. Светлые маги сжигали файерболами засевших в домах боевиков, выныривали из Сумрака, чтобы вонзить в спину бандита Белый меч.