Когда смерть разлучит нас… (СИ)

Догадки превратились в несомненное знание, когда Айрис вернулась к платану, присаживаясь рядом с Мортой. Старуха еще разговаривала со своей посетительницей, тогда как девушка принялась расчесывать длинные, седые и очень тонкие волосы ведуньи.

— Да будет благословен богами союз твоей дочери и этого замечательного юноши. — Прохрипела Морта, величаво смотря в пустоту. — Как его имя еще раз?

Айрис напряглась. Бить по больному не было в привычке Морты, и если она прибегала к этому методу, его стоило воспринимать как горькое лекарство, а не нож в спину. Подлая — это не про Морту. Просто старуха знала, что Айрис до сих пор не переболела своей растоптанной любовью и потому при каждом удобном случае напоминала девушке о ее унижении и утрате, дабы когда-нибудь это воспоминание стало привычным. Дабы она свыклась с ним, и не вздрагивала каждый раз на слове:

— Сет.

— Ох, я много слышала о нем. — Ласково отозвалась Морта, кивая. — Да, замечательный юноша. Поговаривают, что он первый красавец у нас, не так ли?

— Как и Тая первая среди девушек. Прекрасная пара. А какие у них будут малыши! — Агата утирала слезы умиления. — Если бы вы только могли видеть…

— Сердце мое видит куда больше. — С пугающей улыбкой Морта приложила ладонь к груди. — Не тревожься, они получат то счастье, которое заслужили. И, конечно, я помолюсь богам за твоих детей. Будь спокойна.

— Спасибо. Спасибо, госпожа. — Прошептала женщина, целуя старческую руку. — Прошу тебя, навести мой дом сегодня, и тогда мы отметим двойной праздник.

— Умирающим калекам не место на празднике жизни, дитя мое. — Прошамкала беззубым ртом Морта. — Торжество юности и любви оскорбит мое присутствие.

— Как можешь ты говорить так, госпожа. Как можешь…

— Но успокойся, дочь моя, отказывать тебе в этот день не посмели бы даже боги.

— О, спасибо, спасибо!

— Праздник твоего дома посетят мои глаза и моя десница этим вечером. — И Морта сделала жест в сторону замершей с гребнем в руках Айрис. — Прими же ее как меня саму.

— Непременно. — Поклонилась Агата, изо всех сил пытаясь скрыть сожаление. — Великая честь принимать тебя у себя дома.

— Да воздастся тебе за твою добродетель. — Ответила на ее лесть старуха. — А теперь ступай, слуги ждут твоих распоряжений касательно свадебных яств и украшения жилища.

Айрис взглядом провожала женщину и лишь когда та скрылась из виду, решилась на слова. Все-таки перебивать наставницу и уж тем более оспаривать ее решения при посторонних — табу. И дело не в страхе перед тайной силой колдуньи, а в элементарном уважении. Морта была для нее матерью, отцом, учителем и царем в одном лице, потому перечить ей не было в привычке девушки. Однако…

— Чем я это заслужила?

— О, я знала, что твоя благодарность будет похожа на возмущение.

— Это и есть возмущение. Ты же знаешь, что он… они сделали со мной! Через что я прошла из-за них!

— Именно поэтому ты должна бежать на свадебный пир в числе первых. — Усмехнулась остро старуха. — Я как хороший врач, Айрис. Пыталась лечить тебя, ставила припарки и давала горькие настои, но если конечность загноилась и зараза не уменьшается, а растет… как бы больно это ни было, конечность отсекают.

— Ты выставляешь меня на посмешище. Опять. Зачем только я рассказала тебе…

— Ты ничего мне и не рассказывала. Я сама все увидела.

— И ты тоже смеешься надо мной. А ведь все ее подруги… мои бывшие подруги ушли в новые семьи, растят детей. Тогда как я… уже почти смирилась с тем, что мне это не светит. Я уже поверила в то, что действительно проклята. Я веду жизнь затворника не случайно. И дело даже не в тебе, не в Сете. Дело в «сейчас»: я одинокая, жалкая старая дева с белыми отметинами в волосах. И ты посылаешь меня на этот пир, зная, что меня высмеют там. Как и четыре года назад. Ты просто заставляешь меня снова через это пройти.

— Не делай из меня злодейку. — Бесстрастно ответила Морта. — Настоящее зло я причинила тебе, если бы не повелела туда идти. Ты жалела бы об этом всю свою оставшуюся жизнь. Потому что должна увидеть это собственными глазами, осознать, что корабль ушел, что пути назад нет.

— Лучше уж жалеть о том, что не пошла туда, чем о том, что все видела собственными глазами.

— Конечно. Считай, как хочешь, дорогая моя. — Махнула рукой ведунья. — Но выбора у тебя нету… хотя, постой. Можешь выбирать между собственным свадебным хитоном, которую уже вряд ли когда-нибудь наденешь, или рубищем, в котором ты обычно шатаешься по полису от моего имени.

Четыре года назад.

Это был ее первый в жизни настоящий поцелуй — тот момент, когда понимаешь, что «гореть» не только свойство огня. В большей степени это относиться к женскому телу, к которому впервые чувственно и нежно прикоснулся мужчина.

Тихая, послушная и стеснительная Айрис никогда ранее не попадала в такой эмоциональный шторм. Теперь? От чувств перехватило дыхание, стук сердца отдавался во всем теле, которое искало чужих прикосновений.

Руки ее возлюбленного настойчиво подтолкнули девушку на траву, заставляя откинуться на спину. Над ними растянулось звездное полотно ночного неба, а могучие стволы оливы обступили таящуюся юную пару.

— Ты доверяешь мне? — Спросил хрипло Сет, заглянув в темные глаза девушки, которая робко кивнула. — Будет немного больно…

— Нестрашно. — Ответила она, даря добрую улыбку. Всю себя. — Продолжай. Я… люблю тебя.

— Да. Я тоже тебя люблю. — Поспешно уверил юноша Айрис, стягивая с нее тунику. — Замерзла?

— Все хорошо. — Продолжала повторять девушка, обвивая шею любовника руками. — Ты очень красивый… очень-очень.

Было видно, как в сумраке глаза эфеба засияли от удовольствия. Ему всегда было исключительно приятно слышать комплименты в свою сторону, без разницы фальшивая лесть это или же правда, идущая от сердца.

— Ох, ты бы себя сейчас видела… — Улыбнулся Сет, прикоснувшись большим пальцем к раскрасневшимся щекам Айрис. — Не бойся. Я буду очень осторожен. — И словно в доказательство своих слов снова нежно и долго целовал. — А потом… мы сообщим обо всем моим родителям…

Не скрывая счастливой улыбки, Айрис отвечала на прикосновения и поцелуи со всей страстью первой настоящей любви. Той самой, которая может и горы свернуть, достать звезды с неба, которой океан — по колено. И теперь она понимала, что не зря пришла сюда, что проповеди Морты были просто завистью старой умирающей калеки. Старухе не понять ее, молодую, любящую, любимую…

Пронзительный свист спугнул с деревьев птиц и заставил влюбленных замереть.

— Эй, идите все сюда! Гляньте, что я нашел! — Крикнул хмельной голос и через секунду из-за деревьев показались люди.