Шаман (СИ)

К движению его ладоней по полу прибавилось другое, совершенно неожиданное движение: мусор, разбросанный по пластику, внезапно зашевелился и начал расползаться по карте. Некоторые предметы неуверенно подползали к одним знакам и останавливались было на месте, но затем, словно засомневавшись, снова начинали свой путь — уже к другим знакам. Вскоре появилось впечатление, что предметы ищут собственное место на этой странной магической карте. Рольф всё не открывал глаз, продолжая выпевать под собственный ритм, выбиваемый пальцами. Старуха стояла уже за его спиной, склонившись, и напряжённо следила через его плечо за движением на карте, пока последний предмет не приткнулся у незанятого знака.

Не переставая монотонно выпевать неизвестные ему самому слова, которые всегда рождались в шаманском трансе, Рольф поднял ладони от пола. Чуть разомкнутые пальцы свободно раскрылись над пластиком… Левая ладонь лишь раз сжалась в кулак, бередя недавний порез. Капли крови медленно и размеренно летели к магической карте, у самой поверхности неожиданно распыляясь в небольшое бледно-кровавое облачко, которое, в свою очередь, быстро рассеивалось над картой.

Старуха Малин, уже сонной стоявшая до сих пор за спиной шамана, вдруг с тем же сонным видом обошла Рольфа и сама присела на колени — напротив, тоже касаясь ногами магической карты. Присела легко, без той тяжести в движениях, с которой до сих пор ходила после побоев. Протянула руки над картой — ладонями кверху. Последняя капля из подсыхающей раны молодого шамана упала на её пальцы и облила тончайшей розоватой плёнкой обе её ладони. Едва движение крови на морщинистой коже замерло, свечи, горевшие ровно и спокойно, вспыхнули. Пламя прерывистыми и длинными оранжевыми клочьями заторопилось к старухе, будто лаская её… Малин словно очутилась в вихрях пламенеющей метели, вьюжными, призрачно жёлто-алыми космами обвевающей её внутри настоящего круговорота.

Рольф открыл глаза. Старуха, сидевшая напротив, смотрела в ничто, её лицо кривилось от испытываемого блаженства… А огонь разгорался всё сильней. Он скользил по полу, захватывая всю территорию комнаты и уже выплёскиваясь за её пределы — в другую комнату и в подсобные помещения. Спящие возле порога комнаты псы только покосились на огненные струи, но не шелохнулись.

Очистив квартиру старухи от любых посторонних следов, огонь «выжег» и все следы присутствия здесь шамана. И вернулся к хозяину, снова собравшись на магической карте. Старуха Малин спала — с закрытыми глазами, сидя на коленях. Магический огонь снял с неё последние тёмные «раны», не дававшие затянуться физическим.

Рольф приступил к последнему действу.

Словно играя с огнём, он «вымыл» над картой руки и начал сплетать невидимые нити под то же монотонное пение. Он не знал, что именно вплетает, пока в пальцах не появлялась та или иная нить. Он вплетал в постепенно появлявшийся узор мысленное лицо Горана, лица своих палачей, которые по приказу Горана причиняли безумную боль человеку, лишённому возможности перетерпеть её. Он вплетал остаточное впечатление от подвала в доме Горана, от комнаты, в которой он пережил болевой ад. Вспомнил открывшийся ему и Кети подвал, по которому они совершили сумасшедший побег от Горана… Причудливый узор колыхался в воздухе, снизу, с карты мягко поднялись невидимые волны, которые трансформировали сначала узнаваемые лица в незнакомые…

Привычно оранжевый, с жёлтыми всполохами, огонь внезапно наполнился багровыми всплесками, которые в основном заполыхали в опасной близости к шаману.

Ритуал завершён.

Теперь стихийные боги определились с заданием и показали его исполнителю.

Теперь шаман знал конкретно, что ему делать и кто его главный враг.

На карте обозначились семь мест, которые он должен обойти и уничтожить там семерых. Как уничтожить — думать ему самому. Помощь будет. Но какая — до времени неизвестно. Последнее, что ему после нынешнего ритуала оставалось — довершить его на берегу, рядом с тем рыбьим скелетом, который он воткнул в гальку и который обкурил дымом собранного там же костра. И сделать последнее — довершить ритуал — надо сейчас.

Рольф тихо приподнялся и ладонью собрал всё ещё стелющийся по карте огонь.

Как будто дождавшись этого жеста, старуха Малин поднялась со своего места и поплелась в другую комнату. Через минуту шаман заглянул туда. Старуха спала.

До утренних часов — крохи. Нельзя, чтобы его увидели на свету. Иначе он не сможет оставаться у Малин. Придётся бежать изо всех сил.

Он осторожно закрыл за собой дверь. В квартиру, вычищенную магическим огнём, никто не войдёт. Но Малин может испугаться, заметив незакрытую дверь.

Псы только вышли к лестнице, как вдруг замерли.

Замер и Рольф.

Всхлипывания снизу заставили его, сразу понявшего, что произошло, сморщиться от жалости. Жестом он велел псам сидеть на месте и спустился по первой лестнице.

Призрак Кириетт. Рольф разглядел его даже в темноте. Девушка тяжело, с огромным трудом переставляла ноги, поднимаясь к нему лестницей ниже, и плакала навзрыд. Она «держалась» за перила одной рукой и тянула навстречу Рольфу вторую. Левый висок «сочился» чёрным…

Приглядевшись, шаман поспешил к призраку: ноги Кириетт утопали в чёрной мгле, которая и не давала ей быстро двигаться и не хотела пускать к нему.

Уже на середине лестницы Кириетт резко выбросила вперёд руку — ожидавший этого шаман стремительно протянул свою. Две руки — призрачная и реальная — встретились. Призрачная начала быстро проходить живую, настоящую руку… Рольф сжал пальцы на тонкой кисти танцовщицы. Оранжевое с алым пламя плеснуло вокруг странного рукопожатия. Глаза призрака начали наполняться изумлением, и Рольф резко дёрнул девушку к себе. Теперь оба стояли в огненном круге, а чёрная мгла расползлась вокруг них, пытаясь проникнуть через огонь, чтобы добраться до призрака… Шаман медленно погладил по черноволосой голове:

— Пожалей себя, Кириетт, пожалей… Пожалей о той себе, что была… Помечтай о той себе, которая могла бы быть…

Она печально взглянула на него и погладила по щеке, колючей от щетины. Её глаза застыли на точке над его плечом. Рольф терпеливо ждал. Кириетт бесшумно вздохнула, снова перевела взгляд на его глаза и кивнула. Шаман не пошевельнулся. Призрак опустил глаза и медленно растаял… Рано с нею говорить о жалости к себе, бывшей, когда она ещё жалеет себя, погибшую от единственного выстрела такого же убийцы, как она сама.

Но чёрная мгла не смогла пойти за нею.

У Кириетт будет время подумать. Вспомнить слова молодого шамана и вникнуть в них. И тогда — может…

Рольф проследил, как чёрная мгла бледнеет и растворяется на ступенях лестницы. И лишь после того как на лестнице не осталось и следа потустороннего, присвистнул псам. Ботинки он оставил у Малин. Снова привычно касаясь ступеней босыми ногами — так удобней, особенно сейчас, когда ему так нужна чувствительность на всех уровнях, он быстро сбежал вниз — в сопровождении псов.