Клейменный чакрой (СИ)

Тем временем я спешно накачивал Кейракукей девушки Инь-чакрой, стараясь наконец-то разбудить спящий разум. Ух, надеюсь, она ничего не запомнила. Хотя как я тогда поясню, откуда я взялся в ее комнате в столь компрометирующем положении?

Наконец, спина под моими ладонями напряглась, а рука девушки дернула на себя плащ. Разгибалась Митараши Анко уже завернутая в свой единственный непросвечивающий предмет одежды, и по ее взгляду я понял, что она все запомнила. Попадалово.

Впрочем, разводить нюни было не место, а потому она только прошипела:

- Я тебе еще это припомню, мелкий паршивец!

- Конечно, Митараши-сан, - я повинно склонил голову, но потом поднял серьезный взгляд на девушку: - Легенда такова: я нашел вас в полусознательном состоянии у дверей вашей комнаты и, не зная, что конкретно предпринять, перенес вас внутрь, чтобы провести первичное лечение своими силами. В дальнейшем, как только ваше состояние стало бы стабильным, я собирался вызвать квалифицированных медиков.

- Сойдет. - Митараши поглядела на сверкающую помехами стену чакры Райтона, потом на меня... А потом скинула плащ, и стала натягивать обратно сетку чакра-кольчуги. - Только как ты собирался...

Я показательно активировал технику Мистической ладони, и ответил:

- Я действительно владею несколькими медтехниками.

- Ладно, развеивай барьер. - Наконец, плащ окончательно занял свое место, и передо мной сидела старая-добрая Митараши-сан.

- Кай! - клоны распались дымом вместе с электрической стенкой.

***

Прибыли мы уже к шапочному разбору: Анко перед этим пришлось задействовать весь свой авторитет любимицы Хокаге чтобы убедить АНБУ в том, что все в порядке. Поэтому мы увидели только, как ирьенины выносят голого по пояс Учиху на исписанных фуин носилках. Печать на носилках интереса не представляла - обычная подавляющая чакру и сознание печать, предназначенная как раз для переноски зазря фонтанирующих силой и страдающих от болезненных ран шиноби. Судя по моему ощущению, сюда на всех парах спешил и Хокаге (интересно, а его что так надолго задержало?), поэтому я, пока никто не опомнился, сделал вид, что с беспокойством за друга сопровождаю носилки, положив руку мальчику на плечо. За это время я успел полапать Проклятую печать, запечатлев все немногие отличия от изученной только что во всех подробностях Джуин Анко.

С прибытием Хокаге дела завертелись: Анко и АНБУ получили какие-то свои приказы, ирьенины были потороплены начальственным окриком, а нам приказали сидеть в комнате и не кипишить, лишь Сакура напросилась "понаблюдать за работой опытных медиков", хотя ее мокрые от слез глаза, конечно же, никого не обманули. У меня же забрезжила идея привлечь к разработке контр-печати родителей Наруто. Уж очень мне не нравился метод, которым воспользовался Какаши для своей Фуджа Хоин - "держи себя в руках и все будет хорошо". Поэтому, стоило двери в "наше" помещение закрыться, как я тут же подошел к потерянно сидящему на своем походном одеяле Наруто.

- Наруто, ты хочешь помочь нашему общему красноглазому другу? - я сел перед ним, повторив его посадку со скрещенными ногами.

- А? - унылый Узумаки, которого уже второй раз ткнули лицом в собственное бессилие, отреагировал слабо, но все же поднял на меня глаза. А мне только этого и было надо.

Поймав его взгляд, я сложил печать концентрации, и выдохнул:

- Нинпо: Тысяча отражений внутреннего мира!

Этой технике продвинутого гендзюцу меня научила Куренай-семпай еще когда я занимался у нее. Предполагалось, что так я смогу спуститься в свой внутренний мир, и найти там какую-нибудь подсказку-ключ к Фуругану. Я точно знал, что ничего не получится - будь на моем месте сам Кайдзикен Кисэй, может быть от этого и был бы толк, но мое собственное "Я" никогда никакого отношения к Фуругану не имело. Да еще и мои прошлые проблемы с медитацией... Тем не менее, технику я выучил, как в версии самогипноза, так и в варианте внешнего использования, когда один из участников погружается в иллюзию внутреннего мира другого.

Спустя секунду мои босые стопы по щиколотку погрузились в прохладную воду легендарных залитых коридоров внутреннего мира Наруто, а сам он, судя по раздавшемуся плюху, вывалился за моей спиной.

- Где это мы? - почти сразу спросил он меня.

Я развернулся, и просто сказал:

- Это твой внутренний мир.

- Мой внутренний мир? Какой-то он не слишком приветливый.

- Ну, я, наверное, слишком обобщил. Это не весь твой внутренний мир, а лишь та его часть, что отображает Кейракукей, то есть Систему Циркуляции Чакры.

- А-а, теперь ясно. Так зачем мы здесь? Ты же хотел помочь Саске? - Что удивительно у парня даже не появилось вопроса "как ты сюда попал", и "насколько это опасно". А ведь опасность была, и не маленькая.

- Чтобы помочь Саске, мне нужно поговорить с Кушиной-сан.

- Так тебе нужна моя мама! Так бы сразу и сказал - я бы смог передать тебе ее ответы!

- Нет, - я досадливо поморщился, - не получилось бы. Чтобы разобраться в нашей задаче, Кушина-сан должна её увидеть.

- Увидеть её ?

- Сам посмотри. - Я взмахнул рукой, и в воздухе между нами зависло сложнейшее переплетение мягко светящихся разными цветами нитей. - Это печать, поставленная Учихе.

- М-да, - со всех сторон обойдя упрощенную проекцию энергетической структуры Джуина, протянул Узумаки. - Впервые такое вижу. Ну, раз тебе нужна моя мама - веди, я здесь впервые!

- Ты веди, это твой внутренний мир.

Наруто неуверенно кивнул, помотал головой пару секунд, будто к чему-то принюхиваясь, а потом внезапно зашагал направо по коридору. Мне ничего не оставалось, кроме как следовать за ним.

Мы плутали довольно долго. Двигались вперед, внезапно поворачивали, разворачивались и шли в обратном направлении, даже пару раз протискивались в узкие переходы-шкуродерни. Наруто неутомимо шел впереди, я же потихонечку уставал - технику становилось все сложнее и сложнее поддерживать. Обозначил я свою усталость лишь вздохом облегчения в тот момент, когда мы вышли в заворачивающийся, словно панцирь у улитки, коридор.

Коридор этот закончился известным мне залом с решеткой. Правда, мой глаз тут же уловил и некоторые изменения.

Во-первых, сама решетка была прикрыта тонкой полупрозрачной кисеей синего цвета чакры, поверх которой лежала знакомая бумажка зримого воплощения печати Восьми Триграмм.

Во-вторых, в левой половине зала обреталась совершенно выбивающаяся из общего интерьера вещь: будка, сшитая из пяти кусков ностальгически-знакомого ребристого "заборного" алюминия, правда, почему-то мягко-зеленого цвета, отмеченная со всех сторон классическими Красными Крестами, с небольшой дверцей спереди.

И в-третьих симметрично будке, но справа, над водой левитировал постамент с двумя толстыми книгами, гравированный спиральными узорами характерными архитектуре Узушио и окруженный целой сетью висящих прямо в воздухе чернильных барьерных печатей.