Андрей Смирнов - Владыка Ядов

Кельмар сделал движение, как будто собирался сжать плечо левой руки ладонью правой, но остановился, не закончив его. Кельмару не хотелось касаться твари — даже через одежду. Это было иррациональное отвращение, тем более нелепое, что тварь касалась его постоянно, жила в нем, и избежать контакта с ней командор не мог при всем желании.

Перед отправкой их — четырех командоров, подчиненных Рекану Сарбвельту, а также и самого кардинала — позвали в подземелья Асфелосты. Они знали, что будет какая-то церемония — Тидольф Алкертур предупредил их об этом перед отправкой в Терано, но Кельмар сомневался, что Магистра Лилии посвятили в детали. Итак, они спускаются по лестнице, освещенной светом факелов… дальше воспоминания переставали быть четкими, и начинался кошмар. Элгар Атфитрит призвал жуткую тварь — наполовину человека, наполовину черную тень — и сказал им, что каждый из них получит особеный дар. Ощущение жути нес не столько облик призванного существа (во время магических практик члены Орденов встречались с демонами и пострашнее), сколько та извращенная, отравленная сила, что волнами распространялась вокруг него. Это был отнюдь не рядовой демон, а нечто особенное. Способность анализировать происходящее Кельмар утратил — также, как его товарищи и даже кардинал Рекан. Их словно опоили или заставили надышаться дымом трав, дурманящих разум. Они могли только стоять и внимать. Демон взял чашу, и когтем, выросшем вдруг на пальце правой руки, вскрыл запястье левой — той, что была похожа на густую объемную тень. Теневая кровь пролилась в чашу, и туда же с языка демона упало несколько капель вязкой слюны. Демон размешал когтем слюну и кровь в чаше и в какой-то момент Кельмар вдруг понял, что чаша полна беловато-лиловых червей… нет, не червей — змеиных зародышей. Демон взял пять зародышей и поместил их на левые руки людей. Зародыши проникли под кожу, стали расти, превратились в небольших змеек (в последующие дни они еще больше увеличились в размерах) и замерли в виде татуировок.

— Уходи, — велел Элгар демону, и тот пропал. Затем магистр Полумесяца обратился к людям:

— Это необходимо для вашей защиты. Вы не вправе обсуждать случившееся с кем-либо, кроме своего магистра.

Когда демон пропал, разум вернулся к людям и они потребовали объяснений. Но Элгар отказался что-либо объяснять: сказал, что есть причины, в силу которых им лучше не знать подробностей и сослался на Тидольфа, с которым, якобы, все это было согласовано.

И тогда, и теперь, Кельмару было трудно в это поверить. Орден Лилии использовал магические и духовные практики, связанные с Верхними Мирами, но чернокнижия в каком-либо виде, или даже обманчивого лунного волшебства они всегда сторонились. Своими высшими покровителями они полагали Князей Света. Мог ли Тидольф отбросить все это и дать согласие на то, чтобы его люди оказались вовлечены в весьма сомнительную церемонию, предполагавшую использование сил, явно связанных с темной половиной сущего? А если да — что вынудило его так поступить? К сожалению, задать эти вопросы лично магистру четверо рыцарей и кардинал Ордена не могли. Рекан сотворил магического посланника и отправил письмо. В ответном сообщении, пришедшем вскоре, подтверждалось, что Алкертур в курсе всего происходящего, что это вынужденная и временная мера, и что змеи покинут всех пятерых после того, как их миссия будет завершена. Тогда заподозрили, что эта «вынужденная мера» связана с тем, что им пятерым попросту не доверяют: возможно, змейки убьют их тотчас же, как только заподозрят, что кто-либо из них — либо все пятеро — саботируют приказы и склоняются к тому, чтобы перейти на сторону врага. Это предположение выглядело совершенно оскорбительным, но казалось единственным более-менее правдоподобным. Не солоно хлебавши, командоры разошлись по своим сотням — готовиться к походу, который враз потерял всю привлекательность. Недоверие, проявленное со стороны командующего, жгло сердца рыцарей Ордена Лилии, как худшая из отрав…

Хуже всего было то, что Кельмар чувствовал тварь, которая теперь жила в нем. Чувствовал не столько кожей (большую часть времени змея оставалась неподвижной, и даже когда рисунок менялся, это нередко происходило незаметно для Кельмара), сколько душой и разумом. Змееныш был где-то здесь, похожий на досадливую, назойливую мысль, которую никак не удается отогнать, на подавленное, но не стершееся до конца воспоминание, на темного призрачного советника, стоящего за левым плечом. Постоянное легкое ощущение чужого нечеловеческого присутствия — смертельно опасного, отравляющего душу и сердце одним только своим пребыванием рядом. Это сводило с ума. Кельмар напивался, чтобы загасить это чувство, но вино приносило лишь временное забвение. Иногда ему начинало казаться, что змееныш говорит с ним. Вот и сейчас…

«Не бойся, — шептал голос столь неопределенный и зыбкий, что его невозможно было отличить от любого другого голоса, вызываемого в воображении усилием воли или звучащего во сне… вот только Кельмар не спал и не прикладывал никаких усилий к тому, чтобы слышать этот «воображаемый» голос. — Я не убью тебя. Не сейчас.»

«А когда?» — Преодолевая внутренее спротивление, Кельмар вступил в разговор с воображаемым собеседником.

«Не знаю. Я мало что знаю. Я только чувствую. Я даже слов не знаю. Я говорю словами, которые беру из тебя.»

«Для чего ты… во мне?..»

«Чтобы помочь.»

«Чему???»

«Тебе.»

«В чем?!»

«Во всем.»

Говорил ли змееныш на самом деле или же Кельмар слышал эхо собственных мыслей? Рыцарь Ордена не мог этого понять.

«Мне твоя помощь не нужна.» — Мысленно отрезал он.

«Нет, нужна.»

Кельмар прекратил бессмысленный разговор и вызвал перед внутренним взором образ Орденского Ключа. Сияющая жемчужно-бирюзовая структура, внешним видом отдаленно напоминающая цветок лилии вернула ему ощущение уверенности в собственных силах и напомнила о его месте и обязанностях. Со змеенышем или без, но поставленную Орденом задачу необходимо выполнить, потеряв при этом, по возможности, минимум людей. Знак медленно менялся, оставаясь при этом на месте и не переставая быть собой — движения его напоминали движения танцора, выполняющего бесконечный ритуальный танец. Сквозь Ключ проходили многочисленные потоки энергии, связанные с духовными пластами, населенные множеством разнообразнейших существ — и если акцентировать внимание на этих связях, то Ключ начинал казаться центром гигантской многомерной паутины, сияющим деревом или корневой системой, растущей во все стороны сразу.

Кельмар поднял руку, воспроизводя образ Ключа в человеческом мире. Начертанная им в воздухе сложная руна, или Знак походила на тот Ключ, что созерцал Кельмар, не более чем имя человека, начертанное на бумаге, походит на самого человека. И все же, каким-то необъяснимым образом связь между Знаком и обозначаемым им Ключом существовала; и в зависимости от того, какие именно части Ключа отображал данный Знак, состояли и свойства создаваемого заклятья.