Варя Медная - Паук приглашает на танец

Разумеется, именно в этот момент на дорожке раздались шаги. Мистер Фарроуч вынырнул из-за поворота и замер при виде меня, стоящей по щиколотку в воде с лягушкой в руках. Я не дала ему опомниться и начала первой:

— Гордитесь собой! — воскликнула я, потрясая лягушкой. — Ученик догоняет вас семимильными шагами.

— О чём это вы? Или, вернее, о ком? — опешил он.

— О Микаэле, разумеется, — раздраженно ответила я, отвязывая камень.

— Помнится, он ваш ученик, а не мой, — заметил мистер Фарроуч.

Я наконец выпутала лягушку из верёвки и кинула обратно в пруд, подальше от берега.

— Я не учила его мучить животных.

— Как и я.

— Ах да, простите, вы ведь их сразу убиваете. Я видела, что вы сделали с вороной на днях.

Проигнорировав предложенную руку, я самостоятельно вышла на берег.

Он отвернулся, чтобы я смогла спокойно натянуть чулки и обувь, что оказалось не так-то просто из-за промокших ног.

— Я лишь добил её. Птица всё равно не выжила бы.

— Как милосердно!

— Сарказм вам не идет.

— Хотите сказать, что и это дело рук Микаэля? Почему же вы ничего не сказали графине?

Он с минуту смотрел на меня, будто не веря, что я всерьёз, а потом фыркнул.

— А вы когда-нибудь пробовали с ней говорить?

— Лучше скажите, что вам это удобно: готовые экспонаты для ваших опытов. Или будете это отрицать?

Отрицать он не стал. Просто оставил реплику без ответа. Он вообще никогда не пытался оправдаться и попросту не отвечал на вопросы, на которые не хотел отвечать.

— Послушайте, — сказал он после паузы, — мы опять неправильно начали. Все говорят, что у меня скверный характер, но они ещё не сталкивались с вами. Вы сами обратились ко мне за помощью. Так что предлагаю попробовать заново и на этот раз воздержаться от взаимных оскорблений, согласны?

Мне стало неприятно при мысли о том, что он в какой-то степени прав. Я кивнула, и его лицо чуть разгладилось. Он указал вперёд.

— Там дальше есть скамейка, если не возражаете. Я не любитель моционов.

Я двинулась в указанном направлении.

— Знак, — сурово напомнила я. — И имейте в виду: Симона знает, куда я пошла.

— Не могу похвастаться такой же надёжной страховкой, на случай, если вы что-нибудь выкинете, — усмехнулся он. — Ну что ж, гм, в знаке нет ничего особенного. Когда-то давно я случайно наткнулся на него и показал графу. Ему пришлась по вкусу идея наносить это изображение на личные вещи. Он считает, что «мельница» действительно приносит удачу. Если присмотритесь, то заметите её в замке повсюду.

Он вдруг улыбнулся.

— Не вижу ничего смешного, — сухо заметила я.

— Простите, просто вы так смешно морщите нос, полагая, что это придаёт вам суровости.

— А у вас сегодня хорошее настроение.

— Да, оно у меня всегда улучшается после того, как меня пытаются раздеть.

Я пропустила мимо ушей это замечание.

— Мы здесь не для того, чтобы обсуждать мой нос, — холодно парировала я.

— И не мою ногу, — добавил он.

— Так я и знала!

— Об этом речи не будет, — невозмутимо продолжил он, — но не потому, что здесь сокрыта какая-то зловещая тайна. Наоборот, её здесь нет. Это только моя проблема. Никакого отношения к делу мисс Лежер она не имеет.

— Помнится, вчера вам больше нравилось «милая Матильда».

Он слегка побледнел, а потом слегка покраснел, отчего прежний цвет вернулся в лицо.

— Я обещал всё объяснить и сделаю это, — тихо сказал он.

— Кстати, почему вы так резко передумали?

— Потому что я ошибся в вас. А я редко ошибаюсь в людях.

Мы как раз дошли до мраморной скамейки с тяжелым низом и ажурной спинкой — удивительно тонкая работа для такого материала. Из-за прожилок в бледном камне казалось, что она живая и сама здесь выросла.

Он с облегчением присел с одного конца, а я — с другого, отодвинувшись так далеко, как это было возможно.

— В чём именно ошиблись? — осведомилась я.

— Во многом. Например, посчитал вас любовницей графа.

Кровь бросилась мне в лицо.

— Жаль, что у меня нет ничего под рукой! — воскликнула я.

— Хорошо, что у вас нет ничего под рукой, — согласился он.

Удивительно: обычно я весьма сдержанна и вежлива даже с теми, кто мне неприятен. Но встречаются люди, которые в считаные секунды могут вывести из себя, будто жмут на секретную пружину. Вообще-то мистер Фарроуч пока был такой один.

— Хотите сказать, до меня исключений не было? — процедила я.

— Не было, — ровно отозвался он.

— Вы забыли про Матильду, — напомнила я.

— Не забыл. Она не исключение.

Я вскочила с лавки как ужаленная.

— Неправда! — крикнула я, но тут же спохватилась и с беспокойством огляделась.

Но я зря беспокоилась: мы были в этой части парка одни.

— Успокойтесь, сядьте и выслушайте.

— Как вы при мне черните Матильду?

— Я её не черню. И не обвиняю. Хотя, признаю, был зол на неё.

Трудно общаться с человеком, у которого пустые глаза. Обычно мы ориентируемся по их выражению у собеседника. Но при взгляде в его глаза мне вспоминались те черные сгустки на ноге: просто пустота, тьма, выжженные дыры.

— Хорошо, я вас слушаю.

Я скрестила руки на груди и осталась стоять. Но смотреть на него сверху вниз не получилось. Из-за моего невысокого роста, мы оказались на одном уровне.

— Первую ошибку мисс Лежер совершила в силу неопытности. Но остальные были сознательным выбором.

— Что вы подразумеваете под остальными? — я говорила ровно, стараясь не выдать обуревавших меня чувств.

— Продолжение связи, — сдержанно ответил мистер Фарроуч. — Она видела в ней то, чего там на самом деле не было. И стала проблемой.

— Но что она могла поделать?

Я задала этот вопрос, и моё сердце тут же разбилось, ибо я поняла, что поверила ему. Я по себе знала, как трудно сопротивляться графу. И моя романтичная, доверчивая и порывистая Матильда повторила судьбу бабочек, воспылавших страстью к огоньку. В голове всплыл один наш давнишний разговор.

— Когда я встречу настоящую любовь, Энни, — сказала она тогда, — я ни за что её не упущу! Я пойду на всё, слышишь! Не веришь? На всё!

В тот момент я удивилась непривычной страстности её слов, но не восприняла их всерьёз. Тогда мы, воспитанницы интерната с раздельным обучением, не надеялись встретить даже лицо противоположного пола младше семидесяти, не говоря уже о настоящей любви.

— Она посчитала, что он просто не решается всё оставить.

— А это было не так?

— Разумеется, не так.

Мистер Фарроуч помолчал и выдавил:

— Мисс Лежер была очередным развлечением.

Мне стало трудно дышать. А ещё я подумала, что и сама была на волосок от этого почетного звания. Вспомнив, с каким жаром и возмущением недавно отвергла подозрения камердинера, я почувствовала себя лицемеркой.