Майкл Муркок - Загадка Рунного Посоха: Черный Камень. Амулет безумного бога. Меч зари. Загадка рунного посоха.

Правда, у него уйдет больше дня, чтобы добраться до Хрустального города, как бы быстро он ни скакал. Он решил не останавливаться в Карле, самом близком от моста городе, а найти какую-нибудь деревню, где ему удастся переночевать, с тем чтобы завтра утром продолжить путь.

Только перед самым заходом солнца он добрался до деревни с приятными на вид виллами и садами, где были видны следы недавнего сражения. Несколько вилл были разрушены. Деревня до странности была спокойна, хотя в некоторых домах уже горел свет, а гостиница, когда он подъехал к ней, была закрыта и внутри не было заметно никаких признаков жизни. Он спешился во дворе гостиницы и постучал в дверь кулаком.

Ему пришлось ждать несколько минут, прежде чем загремел засов и на него уставились глаза мальчишки. Лицо мальчика было бледным, а когда он увидел маску Волка, оно и вовсе стало испуганным. С большой неохотой распахнул он дверь, впуская Хокмуна. Оказавшись внутри, Хокмун сразу же снял маску и попытался улыбнуться мальчику, чтобы успокоить его, но улыбка вышла неискренней, потому что Хокмун забыл, как надо двигать губами. Мальчик воспринял выражение его лица как неудовольствие и попятился, сжавшись, как бы ожидая удара.

— Я не причиню тебе никакого вреда, — скованно сказал Хокмун, только позаботься о моей лошади и приготовь мне постель и какую-нибудь еду. На заре я уеду.

— Господин, у нас только самая простая пища, — пробормотал мальчик, немного успокаиваясь.

Жители Европы в те дни привыкли к тому, что их оккупируют то одни силы, то другие, поэтому завоевания Гранбретани не вызывали, ни в ком особого удивления. Жестокость людей Темной Империи не была в новинку, однако именно ее боялся и ненавидел этот мальчишка, не ожидая даже самой грубой справедливости от того, кто был дворянином Гранбретани.

— Я согласен на все, что у тебя есть. Если хочешь, можешь оставить самую лучшую пищу и вино себе и своей семье. Я лишь хочу утолить голод и жажду.

— Сир, у нас нет хорошей пищи. Ее забрали. Если мы…

Движением руки Хокмун велел ему замолчать.

— Мне все это неинтересно, мальчик. Изволь понимать меня буквально и таким образом ты сослужишь мне самую лучшую службу.

Он оглядел комнату и заметил двух стариков, сидящих в сторонке и пьющих что-то из больших кружек, избегая при этом смотреть в его сторону. Он прошел в центр комнаты и уселся за небольшой столик, сняв на ходу плащ и перчатки и стряхнув дорожную пыль с лица и одежды. Маску Волка он бросил на пол рядом со стулом. Это был один из самых необычных жестов, который мог себе позволить дворянин Гранбретани. Он заметил, как один из сидящих людей в изумлении посмотрел на него, а чуть позже он услышал неясное бормотание и понял, что они заметили Черный Камень. Вернулся мальчик, неся плохой эль и несколько кусочков жареной свинины, и у Хокмуна возникло чувство, что это было самое лучшее, чем они располагали. Он съел свинину и выпил эль, потом велел отвести себя в приготовленную для него комнату. Запершись там, он снял с себя одежду, вымылся в ванне, забрался под грубую простыню и скоро уснул.

Ночь он спал неспокойно и проснулся, не понимая, что его разбудило. По какой-то причине его потянуло подойти к окну и выглянуть наружу, ему показалось, что он видит фигуру на громадной лошади, фигура эта, как ему показалось, глядела в его сторону. Это была фигура воина в полном боевом снаряжении, в шлеме с забралом, закрывающим лицо.

Хокмуну показалось, что он различает проблески черного и золотого. Затем воин повернул своего коня и ускакал.

Чувствуя, что в этом происшествии заключен важный смысл, Хокмун вернулся в постель. Он снова быстро заснул, но утром он не был даже уверен в том, что все это ему привиделось. Если это был сон, то это был первый сон, приснившийся ему с тех пор, как его захватили в плен. Слабый отголосок любопытства заставил его слегка хмуриться, пока он одевался, но потом он пожал плечами и спустился вниз, чтобы потребовать себе завтрак.

Хокмун добрался до Хрустального города к вечеру того же дня. Строения целиком из кварцевого камня жили, казалось, своей жизнью, повсюду в них сверкало стекло, которое жители Парии так любили, украшая им и дома, и общественные здания, и даже памятники. Это был настолько странный, прекрасный город, что даже Лорды Темной Империи ©ставили его практически нетронутым, предпочтя взять город ври помощи переговоров и предательства, чем атаковать и разрушать его.

Но в самом городе повсюду были видны следы оккупации: на лицах людей преобладало испуганное выражение, одетые в звериные маски воины расхаживали по улицам, над домами, которые занимали дворяне Гранбретани, раззевались флаги. Это были флаги Джерека Нанкенсина, Военного Наставника Ордена Мухи; Адаза Промпа, герцога Лондрского; Аэровака Микосеваара, ренегата из Мусковии, наемника, Военного Наставника Легиона Стервятников, извращенца и убийцы, легион которого служил Гранбретани еще до того, как стал очевиден ее план завоевания Европейского континента. Сумасшедший, даже по сравнению с дворянами Темной Империи, которым он позволял быть над собой господином, Аэровак Микосеваар всегда был на передней линии армии Гранбретани, расширяя границы Империи. Его знаменитое знамя с девизом, вышитым кровавыми буквами «Смерть до Жизни!», вселяло страх в сердца тех, против кого он сражался. Должно быть, Аэровак отдыхал в Хрустальном городе, решил Хокмун, потому что было слишком на него не похоже находиться столь далеко от места сражения. Трупы привлекали мусковита, как розы пчел.

На улицах Хрустального города не было видно детей. Те, кто не был убит гранбретанцами, попали в плен и рабство и тем обеспечивали хорошее поведение тех жителей города, кто остался в живых.

Закатное солнце, казалось, кровью обагрило хрустальные здания. Хокмун, слишком уставший, чтобы продолжать путь, был вынужден обратиться в гостиницу, о которой говорил ему Мелиадус, и там проспал почти всю ночь и часть следующего дня, прежде чем продолжить свое путешествие в Замок Брасс. Ему оставалось проехать чуть больше половины расстояния.

За Лионом наступление войск Гранбретани было приостановлено, но дорога в Лион была мрачной, уставленной виселицами и деревянными крестами, на которых висели мужчины и женщины, молодые и старые, девочки и мальчики и даже, словно шутка безумцев, домашние животные: кошки, собаки и кролики. На виселицах гнили целые семьи, а иногда и все жители дома — от крошечного ребенка до старого и преданного слуги — были распяты на крестах.

Воздух был насыщен запахом гнили, запахом смерти, который чувствовал и Хокмун, и его понурившаяся лошадь. От пожаров почернели поля, кругом были гарь, дым и копоть. Все, кто когда-то жил там, стали нищими, просили милостыню независимо от положения, что они занимали раньше, кроме тех женщин, что стали проститутками для солдат Темной Империи, или тех, кто поклялся верно служить Темной Империи.