Гимн неудачников

— Знаешь, почему ее звали Кровь Тьмы? — Беда, как обычно, был готов поддержать и посочувствовать.

— Потому что она умела управлять водой…

— Глотки она любила резать, — маг повторил движение Ильды. — И еще раньше ее звали просто — Бритва.

О, да, кто бы сомневался. Видать, имя из тех далеких времен, когда среди черных еще не настолько распространилась мода на пафос.

— Почему колдунам так сложно запомнить имена? — я и сам не знал, почему спросил именно этот, самый пустячный и никчемный вопрос; может быть, потому, что мне требовалось зацепиться хоть за что-то реальное и простое.

— Я так понимаю, мы для них все на одно лицо. Собственная магия мозги забивает, — Беда махнул мне рукой, предлагая следовать за ним, и пошел вдоль карниза, беззаботно что-то напевая. Я представил, как отбираю у приграничника фонарь, бью его фонарем по башке и делаю ноги… чтобы заблудиться в подземелье и погибнуть от холода, если не от рук бродящей поблизости Ильды… и потащился следом.

Выбора нет, и Беда понял это гораздо раньше.

— Интересно, есть ли в Бездне отдельное местечко для предателей? — риторически вопросил я в пустоту; судя по обстановке, до места жительства Зверя тут недалеко.

Маг споткнулся:

— Разве я кого-то предал, м?

Сложнее сказать, кого он не предал.

— Колдуны уже не в счет?

— Чтобы предать, нужно быть на чьей-то стороне…

— Удобная логика.

Видно, мои слова его чем-то задели.

— Невинных среди них нет.

— И говорит это наш последний оплот нравственности и чести… Беда, ты же их всех убил. Тебе это никак… не беспокоит?

Он передернул плечами:

— Я — черный маг. Они бы сделали для меня то же самое.

Беседа увяла. Впрочем, на карнизе, вскоре превратившемся в узкую полосу, по которой едва можно было пройти боком, а потом в беспорядочную груду камней, осыпающихся под ногами, много не поговоришь. Я только старался не упускать свет фонаря из виду и сильно не отставать от мага, скачущего по обломкам как горный тушканчик.

— Уже скоро, — Беда забрался по качающуюся глыбу и подал мне руку. — В это раз далеко застряли.

Я презрительно отвернулся и проклял все на свете, пока самостоятельно забирался на эту каменюку и сползал с той стороны. Но это, разумеется, ничуть не пошатнуло мое намерение игнорировать двуличного выродка… вот только если кто-то из-за этого страдал, то уж точно не он. Не особо расстроившись, черный маг подошел к маленькой деревянной лодке без руля и весел, замершей у берега, и поставил фонарь внутрь.

— Залезай.

Еще не конец пути. Понятно, почему Ильда уплыла, бросив нас добираться утомительным человеческим путем; я прикусил язык, сдерживая мириады вопросов, и последовал совету. Беда прыгнул следом, привычным движением оттолкнув лодку от берега.

И сразу воцарилась тишина. Деревянная скорлупка бесшумно скользила по черной глади, сама по себе, и только блики света на расходящихся от носа волнах отделяли воду от воздуха. Я скорчился на корме, обхватив себя руками и пытаясь хоть немного согреться; сейчас, когда не нужно было двигаться, в мокрой после купания в озере одежде стало совсем холодно. Не оставляло ощущение, что утлая лодка неподвижно висит в пустоте, где нет ни верха, ни низа, среди древнего мрака, покоя и безмолвия, которые века не нарушали лучи солнца. Тишина. Потерянность. И одиночество. Беда сидел на носу, напротив, и мурлыкал очередную песенку; фонарь стоял за его спиной так, что лицо мага оказалось в тени, но мне упорно казалось, что он ухмыляется. Ниморский гимн, в котором то и дело мелькало что-то про народ и борьбу, почему-то не звучал диссонансом, как и Беда казался удивительно своим в этом месте.

Ниморцы постоянно с чем-то боролись. Им плохо жилось там, в своей тундре, в болотах и на берегу северного неприветливого моря, плохо жилось среди нас, с нашей магией и колдунами, и вряд ли хорошо в метрополии, иначе бы они оттуда не сбежали. Вот только жизнь других, не иначе как из чувства справедливости, они старались делать еще хуже…

Я не собирался унижаться и выспрашивать, куда меня к демонам тащат и что там со мной будет, решив, что рано или поздно туда попаду и сам все узнаю. Все равно от меня ничего не зависит. Опять. Щепка, которую несет бурный поток и которой остается только надежда, что впереди не окажется водоворот. Пожалуй, единственное решение во всей своей жизни, которое я сделал по собственной воле — это побег из башни. Как показало прошлое, предпосылки были правильными, но вот реализация…хм.

Я спохватился, что снова укатываюсь в бессмысленные сожаления о собственной ничтожности — реальный взгляд на вещи, это, конечно, хорошо, но будто он хоть раз помогал — и выглянул за борт. Маслянистые темные волны бесшумно лизали деревянный корпус лодки, ровными полосами расходясь вдаль. На едва колеблющейся пленке медленно проступили две вращающиеся искры; я поневоле заинтересовался, склонившись ниже. Искры не отставали, постепенно увеличиваясь, пока не разрослись в дрожащие белесые пятна, и с той стороны зеркальной глади на меня не уставился чужой лик.

Динамита на вас нет! Я с руганью отшатнулся, качнув лодку, и едва удержался, чтобы не плюнуть в чужие гляделки. Мало ли. Беда искренне рассмеялся, и его смех в непроглядной пустоте тоже прозвучал вполне естественно. Знать бы, как ему это удается.

Сквозняк, который я в сырой одежде чувствовал как никто лучше, едва заметно усилился, и из темноты выступили каменные стены, которые почти смыкались впереди, оставляя только узкую щель. Лодка поплыла быстрее.

— Все-таки пещеры… — позабыв о холоде, я с восхищением наблюдал, как под лучом фонаря известняковые потеки окрашиваются во все оттенки радуги и как будто сами начинают светиться изнутри. Так вот они какие… — Такие огромные?

— Карст. Тянутся под всем приграничьем, — охотно пояснил Беда. — И разве это огромные? В некоторых поместится целый город, в других настоящие реки и водопады… а есть такие, с глубокими штольнями. Вокруг провала постоянно кипит вода, срывается вниз, но не достигает дна…

Голос приграничника мечтательно утих. Лодка вырулила в следующую пещеру или даже анфиладу пещер; на пути то и дело вырастали рельефные колонны, похожие на застывшие струи дождя, каменные завалы и одинокие глыбы, торчащие из воды. Свет волнами струился по дну, отлично видному сквозь прозрачнейшую воду, и когда я зачем-то коснулся ее рукой, то кожу обожгло ледяным потоком.

Только сейчас я осознал, насколько мы глубоко, и что над головой нависают тонны и тонны камня. Это было… подавляюще. Людям здесь не место. Наш дом наверху, под светом солнца и звезд, а не в земной утробе, где нет ничего, кроме вечной тьмы. Которая только и ждет, чтобы схлопнуться и раздавить жалких букашек.