Гимн неудачников

Я же с трудом проснулся на ходу, перебрал все известные ругательства и неотвратимо осознал, что романтика дальних походов будет являться мне в мечтах. В мечтах о каре неприятелей. Жаль, мой главный неприятель и так все лето пропадает где-то на просторах родины и ближнего приниморья.

Дальше терпеть такую жизнь нельзя. Я не белый маг, на одной силе воли долго не протяну.

Среди лиц маскировочного окраса (наверное, чтобы командир, будучи совсем не в духе, не разглядел) мелькнуло знакомое. Даже два. Рядом с девушкой по имени Крапива, зачем-то напихавшей в волосы длинных палочек, шел давнишний наемник с алебардой. Наплевав на общий настрой, воин оглядывался вокруг аки сторожевой ястреб, а выражение его спутницы демонстрировало скорее отсутствие, чем присутствие.

— Леди?

В стеклянно-пустых глазах мелькнул огонек удивления, а я мысленно хлопнул по лбу. Язык мой…

— Крапива!

— Да? — наконец отозвалась девушка. Наемник глянул на меня очень мрачно и очень косо, но за алебарду не схватился.

— Я хочу задать один вопрос… Кем был Лоза? — не дождавшись отклика, я уточнил: — Тот Лоза?

Крапива покачнулась и отрешенно промямлила:

— Проводником и картографом.

Я это знал. Я знал это! Я! Знал! Это! Ну, догадывался…

— И… как мы идем?

КУДА мы идем?!

— Конечно, как ведет нас командир! — наемница даже проснулась.

К демонам в гости мы придем с таким командиром.

— По своему внутреннему голосу?

Я вполне могу предположить, что у мага он есть. У людей с такими плохими нервами и не такое появится.

— Командир видит путь в своей душе.

Где-где? Что он там видит, в такой темени?

— А куда делись карты проводника?

Неужели та, что я нашел — единственная? На ней все видно ничуть не лучше.

— Командир их забрал. Когда Лоза погиб, — Крапива потерла глаза и пригорюнилась. То ли по поводу таинственного Лозы, то ли по каким-то своим, чисто личным причинам. Недавнее веселье сказывалось не только на черном маге. Глаза девушки открывались с явным трудом.

Тут я наконец разглядел, что из ее волос торчат вовсе не деревянные спицы, а длинные тонкие кости, и оперативно свернул вопросы. От Лозы мне досталось имя, вещи, место в команде и нарастающее беспокойство, за какие такие заслуги, и любопытно, конечно, что с ним произошло, но не настолько, чтобы отправляться следом.

— Ты же не сомневаешься в нашем пути? — неожиданно забеспокоилась Крапива.

А что мне за это будет? Я внезапно обнаружил, что окружающие проявляют к нашему разговору прямо-таки настораживающее внимание. Не иначе как готовились постоять за корпоративную солидарность.

— Нет. Абсолютно. Никаких сомнений. Нас же ведет командир!

Я в нем не сомневаюсь. Я его боюсь. Карта не душа, но она либо бракованная, либо Смерть ее вверх ногами смотрит. Или вообще потерял. И ни с кем не поделиться своими подозрениями, очерняющим имя светлейшего командира, потому что с фанатиками не спорят.

Крапива с легким разочарованием кивнула:

— И правильно. С нашим командиром мы достигнем цели! — девушка взвесила последнюю фразу, нашла, что ей недостает выразительности, и убежденно добавила: — Или умрем.

Логично, что сказать. Я только надеялся, что цели команды не очень близки криминалу. Или, по крайней мере, останутся таковыми до ближайшего города, потому что дальше я с этими ненормальными идти не собирался. Хватит.

— Тогда к чему такие вопросы? — вкрадчиво поинтересовался я.

Наемница пожала плечами:

— Ну, вдруг ты местный.

…Сплошная полоса леса поредела, открывая реку и широкий простор горизонта за ней. Дорога вела прямо к мосту, и я с глубокой печалью осознал, что новая трасса к Городу-на-Границе вовсе неспроста делала такой крюк. И что зря мы, как самые умные, не пошли по ней.

Начиная с середины, чисто ниморский мост был полностью раздолбан ниморским же произволом. Дорогие соседи. У меня такое ощущение, что их любимый военный лозунг — сами построили, сами разломаем. Правда, они, конечно, все восстанавливали, когда снова, э-э, побеждали. А тут не вышло, ниморцев нет, остались мы на развалинах.

Среди высокой травы и неровных кусков асфальта то тут, то там торчали из земли камни и железные штыри. Запнувшись пару раз, я стал гораздо осторожней, поэтому не пропустил момента, когда земля резко оборвалась. Внизу, очень-очень далеко, накатывала на темные глыбы бурлящая вода.

На всякий случай я решил отойти на несколько шагов. Железяка, до того прячущаяся в траве, только того и ждала. Уже сидя на земле, я злобно пнул ее сапогом, но мерзкой штуковине было все равно.

Между тем команда собралась в кучку, закономерно окружив Черную Смерть.

— Командир, прикажете приготовиться к форсированию водной преграды вплавь? — обратился к колдуну парень, который был чуть выше остальных. Меня поневоле заинтересовало, специально он издевается или действительно привык так говорить. Наемник был убийственно серьезен.

На лицах остальных я читал живейшее внимание и полную готовность исполнить любой начальственный приказ. Казалось, скажи он плыть — поплывут, скажет прорыть подземный ход — пророют. Честно говоря, река не выглядела столь уж большой и опасной, но для человека, который не умеет плавать, разницы мало. Человека, вроде меня.

Черная Смерть повернулся к спрашивающему и живописно скрежетнул зубами. На лице светловолосого наемника не отразилось ничего, кроме вежливого ожидания.

— Н-Е-Т, — процедил маг.

Или Смерти. Ну что же, тонуть не придется.

Высокий парень хладнокровно повернулся и скомандовал:

— Ищем брод. Он должен быть где-то рядом.

А брод знает, что он что-то должен?

Путешественники шустро разбежались по берегу. Смерть, естественно, никуда не пошел, а сел на бревнышко, мрачно скрестив руки. Он был не в духе. Такое оскорбление! Задать такой бестактный вопрос! Воду колдуны не любят. Не в том смысле, чтобы умываться, хотя к Смерти и подходит; утопление — официальная казнь черных магов. Так и только так от них и можно безопасно отделаться.

Составлять компанию злому колдуну не хотелось. Я неспешно двинулся вдоль берега к мосту, решив найти тихое местечко и поспа… то есть сымитировать полезную деятельность, конечно же.

Яркое, но не жаркое августовское солнышко, легкий ветерок приносит прохладу с реки. Вода поблескивает, окрашивая противоположный берег в синюю дымку. Спать охота до одури. Пологая песчаная коса переходит в густые заросли, а дальше идут сплошные страх и мука: зеленый мрак до самого горизонта.

Мост когда-то стоял на семи опорах. Теперь он обваливался перед второй, превращаясь в скелет и соединяясь с ней только паутиной железного каркаса. Вблизи налет, покрывающий металл, распался на крупные зеленоватые пятна. Каменоломка. Ясно. Мост уже не спасти: Великий Лес успел первым.