Кэйтлин (СИ)

— Кэт, я не думаю, что это интересные темы для разговоров.

— А я думаю. Я ничего о тебе не знаю, совсем, кроме смешных прибауток о твоих подвигах на ниве борьбы со злом.

Он отчетливо скрипнул зубами, затем вздохнул и таким же холодным тоном, явно едва сдерживая злость, спросил:

— Что ты хотела бы знать, Кэт?

— Все, все, что хочешь мне рассказать.

— Ничего не хочу… — его неожиданная грубость сильно задела и я замолчала.

Несколько минут тишины и едва слышный шепот:

— Кэти, прости…я не могу, понимаешь, не могу. Я очень люблю тебя и страшно боюсь потерять. Настолько, что боюсь — узнав о моем прошлом, ты просто не захочешь иметь со мной ничего общего.

— Что за глупость…Дэн, ну сам подумай, причем тут твое прошлое? Если бы ты узнал, что меня, например, тогда изнасиловал Рик и я не смогла убежать, а долго сидела под замком у отца и рожала бы детей, а потом смогла вырваться оттуда — ты бы не захотел иметь со мной ничего общего?

— Ну конечно же, захотел бы, при чем тут все это, — он был искренен.

— Тогда почему ты так плохо думаешь про меня? Почему я должна отказаться от тебя? Ты же знаешь, что мальчишки рассказали мне свои истории, разве я поменяла свое отношение к ним?

— Потому что это другое. Совсем другое, Кэт. И я ревную тебя к этим засранцам, ревную и не могу с собой справиться. Ты так возишься с ними, словно они тебе родные. И к твоему драгоценному Лео, на которого ты смотришь иногда так, словно он Бог. И я даже не хочу вспоминать, что я пережил, пока ты торчала в особняке этого красавчика.

— Глупости какие. Мне никто не нужен, кроме тебя. Они мои друзья, понимаешь. У меня так мало в жизни было друзей, которые бы все про меня знали и любили меня такой, какая есть, что беречь их — самое малое, что я могу сделать.

— Я понимаю, но пока не могу. Не спрашивай меня, пожалуйста.

Мне пришлось смириться, но с того момента я чувствовала себя неуверенно. С одной стороны, я понимала, что, видимо, в его детстве было что‑то совсем страшное или унизительное, что не давало ему покоя. С другой, мне было страшно обидно, что он не верит мне, даже мальчишки решились тогда вывернуть наизнанку свою душу и это сблизило нас, сделав родными людьми.

А Дэн теперь просто избегал разговоров. И это меня убивало, было так больно и обидно, что однажды я даже не выдержала и заплакала. Ночью, лежа в кровати, зажимая руками рот, чтобы он не услышал, тихонько рыдала в подушку. Я чувствовала себя одинокой.

— Котенок, ты что? Что случилось? — Он появился настолько бесшумно, что я даже вздрогнула. — Кэти, почему ты молчишь? Тебе больно? Ты заболела? — он прижал меня к себе, завернув в одеяло, и пытался разглядеть мое лицо, попутно касаясь губами век, определяя, нет ли температуры.

— Все нормально, — хлюпала носом и ожесточенно отбрыкивалась от его рук.

— Котенок, ну как же нормально, ты плачешь…почему?

— Ты не хочешь мне рассказывать о себе, почему от меня ты ждешь, что я каждый раз буду открывать тебе свою душу? — я злилась, очень сильно злилась на него.

Он разжал руки, осторожно положил меня на постель, укутал в одеяло и ушел, бросив через плечо только одно слово:

— Ясно.

С той ночи между нами что‑то изменилось. Нет, Дэн все так же был заботлив, все так же пытался баловать меня, но я чувствовала, что он отгородился какой‑то стеной, которая все ширилась и ширилась между нами, он мрачнел и все больше замыкался в себе. Что делать, я не знала и решила, что как только вернемся, я поеду домой, поговорю с Долорес — кроме нее мне никто, наверное, не сможет помочь разобраться в том, что происходит. На том и постаралась успокоиться и больше внимания уделять Дэну, он тоже слегка повеселел и даже как- то ожил.

Однажды, гуляя по городу, мы попали на гавайскую свадьбу, нас затянуло в общий хоровод, потом мы выпили за здоровье молодых, потанцевали и, присев чуть в стороне, с удовольствием наблюдали за зажигательными плясками местной молодежи.

И что меня дернуло за язык, понятия не имею:

— Дэн, я ты когда‑нибудь любил… — он с изумлением повернулся ко мне.

— Я люблю тебя. — Я знаю, но до…ты влюблялся когда‑нибудь? Я нет, все время ждала, что мы скоро уедем, и совсем не обращала внимания на мальчишек, а потом и вовсе перестала забивать себе голову чепухой.

Он задумчиво смотрел на невесту и не торопился отвечать, затем, явно нехотя заговорил:

— Да, любил. Когда мне было семнадцать, я встретил ее на улице, какие‑то ублюдки пытались затащить ее в подворотню… Меня тогда страшно избили, но мне удалось отогнать их и мы успели убежать. А потом я лежал у нее дома и ее мама выхаживала меня. Она была удивительная — сильная, яркая, до безумия красивая, черные волосы, большие, полные огня и жизни глаза, роскошная фигура и удивительный голос, завораживающий, как у сирены.

Он надолго замолчал:

— А что случилось потом? — не выдержала я, да, мне было любопытно, а еще…чуточку больно.

— Она бросила меня через полгода, ушла к главарю банды того района, где они жили, после уехала куда‑то в Нью — Йорк и я не знаю, что с ней стало потом. Я любил ее много лет, все мечтая, что встречу где‑нибудь и мы будем вместе.

Да, права была Долорес, когда говорила, что 'если не знаешь, что ты будешь делать с ответом, не задавай вопрос'. Мне стало неприятно от этих откровений Дэна, но сама виновата, потому быстренько сменила тему, пожаловавшись, что устала и хочется есть.

А через несколько дней усвоила и то, о чем все время предупреждала Долорес, 'не буди лихо, пока оно спит'. Мы гуляли по нашему острову, вяло споря, пойти домой и приготовить что‑нибудь самим, или зайти в наш любимый ресторанчик, где обалденно готовили рыбу. Победила я, просто схватив Дэна за руку и потащив его в открытые двери ресторана. Прошла к столику, стоявшему чуть в стороне от дверей, и только собиралась позвать официанта, как за спиной услышала редкой красоты женский голос:

— Даниэль! Это ты? Бог мой, ты стал…такииим… — голос уже просто мурлыкал.

Я оглянулась и увидела растерянного Дэна, которого обнимала фантастически красивая женщина.

Черные волосы вились локонами, спускаясь до талии, золотистая кожа светилась, глаза, редкого бирюзового цвета с такой радостью и обожанием смотрели только на Дэна, полностью игнорируя остальных посетителей ресторанчика, что становилось неловко, словно я подсматривала за ними в спальне. Роскошная фигура, с тонюсенькой талией и очень пышными формами, которыми незнакомка сейчас из‑за всех сил прижималась к моему парню, его совершенно обалделое лицо.

— Лаура? — неверящий взгляд, сменяющийся радостью узнавания. — Откуда ты тут?

Дэн обнимает и сильнее прижимает ее к себе. Я в полном шоке продолжаю стоять около стола, про меня уже никто не вспоминает.