Гордость, сила и зима [СИ]

Я еще некоторое время разглядывала витраж, а посмотреть там было на что – в центре изображена женщина в ярко-красном платье, со светлыми, торчащими в разные стороны волосами. Неизвестно, какая задумка была у автора, но выражение лица и больше напоминало оскал тещи, которая увидела на пороге загулявшего зятя как раз в тот момент, когда к ней пришли гости. Вроде и прибить хочется, но как-то свидетели смущают. Кстати, правая рука женщины была поднята над головой. Я мысленно вложила ей в руку скалку, так сказать, для завершения образа. Что сам автор «дал» женщине в руку, я так и не узнала – именно этого участка витража не хватало.

Вдоволь налюбовавшись мрачным сооружением, я уже хотела было покинуть это негостеприимное место, но разразившаяся гроза спутала все планы. Взвизгнув, я практически влетела в храм, едва не растянувшись на ступеньках. Внутри оказалось еще более мрачно, чем снаружи. Такое чувство, что здесь была какая-то битва – скамьи перевернуты, кое-где висели обрывки ткани. Я подняла глаза к алтарю и поперхнулась.

Там кружились в вальсе мой отец, Дориан Прайд, и Дерек Уоррен! Я поблагодарила Всевышнего за то, что оба были в камзолах, а не в платьях. Этого моя психика бы точно не перенесла. А эти двое продолжали вальсировать с самыми блаженными улыбками на лице.

Меня, наконец, заметили:

– Леди Валерия, позвольте пригласить вас на танец, – обратился ко мне сэр Уоррен.

Через секунду уже я кружилась с ним в вальсе и заметила, что на мне точно такое же платье, как на женщине с витража. Внезапно сэр Дерек толкнул меня назад, и я упала. Руки тут же сковали откуда-то взявшиеся цепи. Я попыталась закричать, но из горла не вырывалось ни звука. А отец в это время танцевал сам с собой…

Появилось новое действующее лицо – некромант. Он достал откуда-то из складок одежды ритуальный нож и занес его над моим телом.

– Милочка, это ради всеобщего блага, – произнес нараспев проклятый колдун.

Клинок с первого удара пробил сердце.

***

Я резко села и начала лихорадочно себя ощупывать. Приснится же ерунда такая. Определенно, дома следует валерьяночки попить, а то нервы совсем расшатаны. В пещеру уже начал пробиваться солнечный свет, скоро совсем рассветет. Поняв, что заснуть уже не удастся, я вышла наружу, на ходу стягивая волосы в косу.

Комар, решивший испить кровушки из моей шеи, быстро поплатился за свое злодеяние. Вздрогнув, я начала трогать шею. Так и есть! Потеряла цепочку. Заметно расстроенная этим фактом, я мрачно кивнула Эвану, который сидел у костра, и отправилась умываться. На берегу и на дне речки я, естественно, ничего не нашла, так что вернулась еще более мрачная. Наверняка порвал этот громила, когда схватил за горло. Или же цепочка слетела во время бега по лесу.

Цепочка и висевший на ней кулон в виде олененка были сделаны из серебра и не представляли особой материальной ценности. Окажись это любое другое украшение из моей шкатулки, я бы не особо расстроилась. Но это - мамин подарок на десять лет – мой последний День Рождения, который она еще застала.

Мое дурное настроение не осталось незамеченным.

– Что так рано проснулась? Иди, поспи еще немного.

– Не хочется, – разочарованно пробормотала я.

– Кстати, ты обронила, – парень залез в карман и достал что-то, а затем вложил мне в руку. – Будить не стали.

Я раскрыла ладонь и увидела свою цепочку. На глаза тут же навернулись слезы умиления:

– Ох, спасибо! Я уж думала, что в лесу где-то потеряла, – радостно начала я разглядывать украшение. Замочек сломан, но это не страшно – дома сразу отдам ювелиру на починку.

– Да не за что, а вообще, Дика благодари – он ее подобрал. Впрочем, – ясновидящий подмигнул мне, – за ним должок был. Хотя, если бы мы не нашли тогда его медальон – папа, конечно, не стал бы его убивать или лишать наследства, это мы краски тогда сгустили, но ворчал бы долго. А потом торжественно бы вручил новый. Твой олененок – как-никак, подарок матери…

– Откуда знаешь? – сказать, что я ошарашена, ничего не сказать. – Очередное видение с моим участием? Знаешь, у меня закрадывается чувство, что ты знаешь обо мне больше, чем я сама.

– Нет, на этот раз дар моего братца проявился во всей своей красе, – засмеялся Эван, но замечая мой заинтересованный взгляд, добавил, – он просто сказал, что его раньше твоя мама носила. И потом подарила тебе, незадолго до своей гибели. Извини, не стоило это упоминать.

Некоторое время мы смотрели на тлеющие угли. Лес тем временем начал оживать, во всех смыслах этого слова – стали доноситься звуки природы: пение птиц, шелест травы, в которой прошмыгнуло какое-то мелкое животное.

– А как ваши родители относятся к тому, чем вы занимаетесь? И, кстати, как тебя вообще приняли в орден? Я, конечно, ни на что конкретное не намекаю, но тебе девятнадцать только. Как-то не сильно ты тянешь на защитника короля.

– Родители… Мама, конечно, жутко переживает всегда. Когда мы домой приезжаем, каждый раз не хочет отпускать нас обратно. Но в глубине души она нами гордится, а про папу и говорить нечего – ему более чем нравится, что его отпрыски занимаются благородным делом. Согласись, здорово поднимает престиж, когда ты в разговоре с поставщиками говоришь что-то в духе: «Помните Зейнский тракт? Там теперь безопасно, мои сыновья недавно обезвредили банду разбойников, которые там промысел вели».

Я согласно кивнула. Насколько мне известно, Форсы уже много веков занимались добычей и продажей драгоценных камней.

– А в орден-то ты как попал? И как давно ты в нем?

– Ордену чуть меньше двух лет – король Филипп, как взошел на престол, практически сразу его основал. Я в ордене почти полгода, зато Лекс, так сказать, стоял у истоков. Уж где они с братом познакомились, я не знаю, не сознаются ни в какую, но Лекс стал иногда его просить прикрыть спину на задании, а год назад Дик стал полноправным членом ордена святой Линды.

– А тебе надоело, что старший братец путешествует без тебя?

– В точку. Один раз у меня было очередное видение, связанное с заданием Дика и Лекса. Тогда я и поставил условие, мол, берете меня с собой, я вам тогда говорю, что, где и когда будет. Постепенно я вошел в круг доверия Его Величества, и оп, Эван Форс – представитель ордена.

– А почему, если Лекс был в ордене с самого его основания, то он с вами в команде? Я так поняла, что у вас там закрытое общество, кого попало не берут, только тех, кто свою преданность доказал. Почему же Винтер с теми, кто вступил в орден позже всех? Или…

– Я понял, о чем ты подумала: у него раньше была команда, но все волею судьбы погибли, выжил он один, и с тех пор работает с теми, кто потом присоединяется. Это не так. На самом деле, он утверждает, что привык работать в одиночку. В общем, не сработался ни с кем. Если честно, то и мы между собой довольно часто цапаемся.