Кирилл Берендеев - Осада (СИ)

Иволгин вздрогнул всем телом. Теперь он не сомневался, что перед ним Игнат, старый знакомый, человек душевный, хотя и бабник и выпивоха. А та девица, что шла следом, кажется, Лера, нет, Оксана, последняя его пассия. И ее брат. В соседний дом часто наведывалась их компания, шумели, пели песни под магнитофон и гитару, попивали пивцо на природе. Кто же четвертый… он смотрел, но не узнавал. Слишком далеко стоял, как бы отдельно от них. Может, к лучшему, что не узнал. Может…

– Ах, ты, господи, – пробормотал Андрей Кузьмич. – Савелий Игоревич.

Да, это был отец Игната. В последний раз приезжал как раз после Константина. Проверить, все ли в порядке. Но ведь он уехал в Подольск. Он ведь точно уехал. Игнат ему сам говорил, что посадил отца на электричку. Это как раз перед тем, как у них разговор зашел о слегка подгнивших досках секции, Игнат тогда, улыбаясь во весь рот, обещал: «всенепременно дядя Андрей, я как сивка-бурка». И смеялся, заражая своим смехом Иволгина.

А теперь придется в него стрелять. Ничего не попишешь, придется. Пока он не разнес ту секцию, что сам отыскал и сам готовился сделать. Значит, они так хорошо все помнят. Он слышал, по телевизору, о мертвецах, умеющих пользоваться ключами, даже пытающихся завести машину, правда, всегда неудачно, не хватало реакции и памяти, но вот чтобы так… запомнить секцию забора, чтобы потом ударить в нужное место, ударить посильнее, вот как сейчас они с Ярославом вдвоем, ударить, чтобы взять его крепость.

Неужели больше в поселке не осталось никого? Или к последним обитателям приходят только те, кто их хорошо знает?

Как только Татьяна родит, они немедленно бегут в Рязань. Он сможет довезти их до города, наверняка сможет. Вот только… он уже полгода, как не возился с «копейкой». Ну как с ней не все в порядке. Андрей Кузьмич попытался отбросить не нужные сейчас мысли, но улыбка Игната никак не давала. Он не выдержал, в самом деле, сколько можно давать им ломать забор, и выстрелил.

Промах. Первый раз с такого расстояния, всего три метра, он промазал. Прицелился из другого ствола. Нет, как же мешает эта добродушная, непритязательная улыбка. Как же мешает. Будто нарочно.

Он выстрелил снова. На сей раз в Ярослава, никак не мог стрелять в соседа. Не промахнулся. Молодой человек немедленно упал, Игнат обернулся к тому, словно расстроившись. А может, и на самом деле, огорчился? Когда он сызнова повернулся к Андрею Кузьмичу, спешно перезаряжавшему ружье, улыбки на лице не было. Игнат снова врезался в забор, дерево треснуло, Иволгин загнал единственный патрон, больше не успел в ствол, взвел курок и прицелившись, медленно, очень медленно, потянул крючок на себя.

Он даже не услышал выстрела. Только отдача в плечо. Игнат дернулся и рухнул. В этот момент к начавшемуся углубляться пролому подошли еще четверо, в том числе отец Игната. А со стороны дорожки тоже стали ломиться. В забитую позавчера калитку. И, кажется, она зашаталась под ударами. Андрей Кузьмич спешно подбежал, сминая картофельные грядки. У калитки собралось не менее пяти мертвых. По счастью, незнакомых ему. И били они слаженно, уверенно, все впятером. Все пятеро, здоровые крепкие мужики, обращенные. Эти могли сломать.

Только бы хватило патронов. Только бы хватило. Он сунул руку в карман – наощупь примерно дюжина. Сегодняшняя ночь может и пройдет, дай бог, а вот если и назавтра им придется остаться….

Нет, лучше не думать. Иволгин снова перезарядил ружье и подошел к калитке. Дважды выстрелил, в щель между колючкой и дверью, два тела осели наземь. Он снова перезарядил, но в это время забор со стороны соседа хрустнул еще сильнее. Иволгин обернулся и невольно замер с переломленным ружьем.

Они подходили, с каждой минутой их становилось все больше.

– О, господи! – выдохнул он. У забора уже стояло четверо. Плюс еще те, кто медленно брел через огород со стороны дома, через поломанную калитку соседнего двора. Мертвые стекались, как мотыльки на свет, нет, как шакалы на добычу. Пускай добыча еще может за себя постоять, но не будет же она делать это вечно.

А до зари еще ох как далеко.

Снова перезарядка, новые выстрелы, теперь над забором, в головы подошедших. Он старался не спешить, старался стрелять расчетливо, ведь каждый патрон должен убить одного. Может, тогда они хоть немного успокоятся, увидев скорость своего истребления, и хоть ненадолго оставят его в покое. Переламывая ружье, он стал читать про себя «Отче наш». Это его успокаивало. И прежде, когда ходил вместе с Татьяной в церковь. Он не был особенно религиозен, да и Татьяна тоже, она просто любила бывать в старой церкви, слушать голос батюшки. А ему было интересно побеседовать с отцом Дмитрием. О бытие и о горнем, обо всем, батюшка был занятным собеседником. Его счастье, уехал из поселка. Как и все прихожане, все, кто ходил в церковь каждое воскресенье. Где о нем, а больше, о его супруге, так любили судачить местные кумушки. Многие из которых сейчас мертвыми бродят по поселку. А она еще жива. И будет жива, слышите, будет!

Последние слова он произнес вслух, прокричал. Мертвецы ответили ему нестройным шипом. И сызнова навалились, теперь уже одновременно, как на забор, так и на калитку. Новый дуплет, вот ведь, оба патрона попали в одну голову. Отца Игната. Слишком медленно падал, слишком быстро стрелял. Нет, так не годится.

Он сунул руку в карман. Всего шесть. Надо же, ему казалось, больше. Он перебрал еще раз, вытащил два, продул дымящиеся стволы, вложил патроны, прицелился, выстрелил, методично продырявливая головы, вынул гильзы, вложил новую пару, снова прицелился.

Калитка затрещала. Нет. Только не в этот раз. Он снова начал читать «Отче наш», но понял, что слова лишь отвлекают от стрельбы. Да и какого хлеба насущного он просит от Всевышнего. Патроны, ему бы патронов, да побольше. Эх, купил бы он тогда коробок. Когда они ходили на вепрей охотиться. Но нет. Пожадничал, решил сэкономить. Патроны стоили дорого, да и денег было в обрез. Вот где и чем его жадность обернулась.

Последняя пара. Теперь к калитке. Два выстрела, почти одновременно. Два новых трупа. Все. Ружье можно бросать. Да, бросать.

Но он не бросил. Медленно отступил к дому. У него же есть резинострела. Убогонький «Вальтер», что он в сравнении с настоящим ружьем, однако, какое-никакое, а оружие. Да, кстати, где он, директорский подарок? Надо вспомнить и побыстрее, со сна мозги еле ворочаются.

Иволгин бросился в дом, стал шарить по ящикам стола. Нет, не тут. Где же, нет, не здесь, он подошел к шкафу, переворошил его содержимое. Но ведь… может, Лиза забрала поиграться? Да нет, что за бред он несет.

– Андрюш, что случилось? – на шум вышла Татьяна. Лицо совсем белое, как ночная сорочка.

– Ружье кончилось, – просто ответил он. – Не помнишь, где мой «Вальтер»? Его Лиза не брала?