Стивен Эриксон - Дом Цепей

Взгляд назад: второй так и остался равнодушным, он лениво грызет кости.

Калам сунул свисток в рот. Встал так, чтобы диаманты оказались между ним и атакующим псом.

И дунул в костяную трубку что было силы.

Пять демонов — азаланов встали из древней мостовой. Похоже, они сразу сообразили что к чему: трое накинулись на ближайшего пса, двое остальных обежали Калама и, бешено перебирая лапами, устремились к второму псу. Тот наконец изволил поднять голову.

Как Каламу ни хотелось стать свидетелем битвы чудовищ, он не стал терять времени. Он мчался, забирая к югу, перескакивал основания стен, огибал проглоченные чернотой ямы, не сводя взгляда в холмика, что возвышался в паре тысяч шагов впереди.

Треск и рычание, грохот и скрип падающих камней говорили, что битва за спиной продолжается. «Прости, Темный Трон… но хотя бы один твой демон сумеет выжить и сбежать. И ты узнаешь о произошедшем, о новой угрозе, вырвавшейся в мир. Подумай: если есть два, могут быть и больше».

Он бежал сквозь ночь, пока звуки позади не затихли.

Поистине вечер сюрпризов. В лавке торговца драгоценностями в Г» данисбане. На роскошном и знойном пиру, разделяемом купцом из Калеффа и одной из лучших жен одного из его лучших клиентов. И в Эрлитане, на гнусном сборище торговцев живым товаром и убийц, замысливших расправу над сторонником малазан, что передавал секретные сведения карателям из флота адмирала Нока — Нок в поздний час как раз шел на встречу с одиннадцатью грузовыми кораблями, и встреча не сулила кораблям Г» данисбана ничего доброго. Что ж, сторонник малазан проснется поутру живым и здоровым, не подозревая, что ему более не угрожает неминуемое покушение. Еще на караванном тракте в двадцати лигах к западу от Эрлитана спокойствие ночи нарушат дикие крики — громкие и долгие, вполне достаточные, чтобы пробудить человека с кулаками как молоты, одиноко живущего в прибрежной башне — лишь на миг, а потом он перевернется набок и заснет спокойным сном без всяких видений.

От далекого и неслышимого свистка множество дымных диамантов, перешедших в чужие руки из рук некоего торговца на рынке Г» данисбана, станут пылью, лежат ли они в надежно запертых сундуках, вделаны в перстни или подвески, или же таятся в кошелях. Из пыли встанут азаланы, проснувшиеся гораздо раньше назначенного времени. И времени они зря терять не будут.

Каждому из них дано особое задание, требующее уединения — по крайней мере, в начале. Отсюда необходимость заставить замолчать свидетелей, что азаланы и сделают с удовольствием. Быстро и эффективно.

Однако для пятерки, появившейся посреди пустыни Рараку, чтобы столкнуться с тварями, почти исчезнувшими из расовой памяти, последующие мгновения оказались сложными. Ибо очень скоро стало ясным, что псы не намерены уступать недавно занятую территорию.

Битва была долгой и яростной и закончилась для пятерых азаланов неудовлетворительно — их постепенно оттеснили, истерзанных и покрытых кровью, желающих лишь найти глубокие тени, чтобы скрыться от наступающего дня. Скрыться и зализать раны.

А в королевстве, известном как Тень, некий бог неподвижно сидел на невещественном троне. Уже оправившись от потрясения. Мысли его мчались наперегонки.

Мчались.

Треща и рассылая щепки, мачта лопнула над головами, потянула за собой такелаж — тяжкое сотрясение заставило суденышко подпрыгнуть. А потом остался лишь звук падения капель на каменный пол.

Глухо застонав, Резак заставил себя встать. — Апсалар?

— Здесь я.

Голоса отозвались эхом. Стены и низкий потолок — шлюпка оказалась в какой-то комнате.

— Не слишком изящно, — пробурчал дарудж, отыскивая среди обломков свой мешок. — У меня был фонарь. Погоди немного.

— Я никуда не собираюсь идти, — отозвалась она откуда-то с кормы.

Слова заставили его похолодеть, до того мрачно они прозвучали. Рука наткнулась на мешок, подтянула ближе. Резак порылся внутри, пока ладонь не нашла фонарик и коробок с огнивом.

Это устройство приехало из Даруджистана и содержало в себе кремень, железный брусок, фитили, зажигательный порошок, свертки бересты, а также медленно горящую густую жидкость, добываемую алхимиками из полных газа пещер под городом. Искры брызнули три раза, прежде чем порошок воспламенился, зашипев и породив язык огня. Пока разгоралась береста, Резак вставил фитиль в заполненный такой же жидкостью фонарь и затем перенес пламя.

Шар света озарил комнату, показав обломки шлюпки, грубые блоки камня и сводчатый потолок. Апсалар так и сидела у расщепленного рулевого весла, свет едва ее достигал. Скорее привидение, нежели существо из плоти и крови.

— Вижу вон там дверь, — сказала она.

Он повернулся, повыше подняв фонарь. — Хорошо. Мы хотя бы не в могиле. Скорее похоже на какой-то склад.

— Чувствую пыль… и песок.

Он чуть кивнул и скривился, охваченный внезапным подозрением. — Давай-ка осмотримся, — проскрежетал Резак, начав собирать вещи, в том числе захватив лук. И замер, услышав шелест на пороге. Поднял взгляд, увидев целые десятки мерцающих в неверном свете близко посаженных глаз. Глаза обрамляли дверной проем со всех сторон, даже сверху (Резак заподозрил, что их обладатели висят вниз головами).

— Бхок'аралы, — произнесла Апсалар. — Мы вернулись на Семиградье.

— Знаю, — ответил Резак. Ему хотелось плюнуть. — Мы провели почти целый год, пробираясь по чертовым пустошам, а теперь вернулись откуда вышли.

— Кажется. Что, Резак, нравится быть игрушкой бога?

Не видя особого смысла в ответе, он начал пробираться по захламленному полу к двери.

Бхок'аралы разбежались с тонкими криками и пропали в темноте за проемом. Резак помедлил на пороге, оглянулся: — Идешь?

Апсалар дернула плечом, но пошла следом.

Коридор через двадцать шагов свернул направо, пол превратился в неровный подъем, приведшей на другой уровень. По сторонам не было никаких комнат и проходов. Наконец они вошли в круглую комнату; по стенам виднелись запечатанные двери — возможно, входы в гробницы? В одной из закругленных стен оказался альков, из которого начиналась лестница.

У ступеней скорчилась знакомая фигура. Зубы блестели в широкой улыбке.

— Искарал Паст!

— Скучал, паренек, верно? — Старик двинулся вперед, словно краб, и склонил голову набок. — Нужно их ублажить — обоих, да. Приветственные слова, широкие объятия, старая дружба — да, воссоединение ради великой цели. Но не упоминай об опасностях, кои непременно встретятся нам в грядущие дни и ночи. Мне будто бы нужна помощь — но Искарал Паст ни от кого не приемлет помощи. О, она может быть полезной, но склонной не выглядит, да? Знания сокрушают, о моя бедная девочка. — Он встал, хотя и в весьма неизящную позу. Улыбка стала еще шире. — Добро пожаловать! Друзья мои!