Кира Касс - Сирена

Вот что Она подарила мне. Место, где можно забыть, чтó мне приходится делать и какой грозной Она может стать. Здесь царили лишь Ее щедрость и красота. Я могла распевать во весь голос, и никто не страдал. Иногда я кричала, просто от радости. Хотя мой крик у людей вызывал ужас, каждый раз я сопровождала его смехом.

Когда я переставала нежиться в теплой воде, то позволяла себе расслабиться и помечтать. Мечты уносили меня в сотню разных вселенных. Я представляла, как вернусь сюда с любимым. Мы забудем о мире и потеряемся здесь вдвоем. Затем я воображала, как выйду замуж и приеду сюда отдохнуть с красивыми темноволосыми детьми. Разве может быть некрасивым ребенок, бегущий по нетронутому человеком побережью? Чудесное место, где мой ум наконец-то смог избавиться от всех тревог, вызванных тайным служением. К сожалению, я не могла остаться здесь навсегда.

Я провела год наедине с Океан. Убежище всегда будет открыто для меня, но нельзя забывать о своих обязанностях.

Летом 1956-го я вернулась к Миаке. Как оказалось, самостоятельная жизнь тоже пошла ей на пользу.

Я бы ни за что не нашла ее сама. Первой мыслью было вернуться в Италию, мы недолго жили там перед гибелью Ифамы. Но Океан подсказала, что Миака переезжает с места на место и дает Ей знать, где собирается остановиться.

В то время Миака жила в Индии. Она притворялась глухонемой и рисовала на улицах. В мое отсутствие девочка стала еще талантливее. Она рисовала под бомбейским солнцем и была счастлива. Люди останавливались посмотреть на художницу и иногда покупали ее работы. Мы не заводили счетов в банках, так что Миака прятала свои деньги в разных уголках мира – под камнями, на задних дворах незнакомцев. Сирены не нуждались в деньгах, я уже говорила. Океан щедро делилась с нами добычей. Но меня радовала возможность не обращаться к покровительнице с постоянными просьбами. Купить что-то ненужное, наиграться с обновкой и «забыть» ее на пороге дома достойных людей.

После Парижа мода стала одной из наших излюбленных слабостей. Если мы приезжали в место, где жители следили за последними новинками, естественно, мы следовали их примеру. Ведь нужно быть как все, правильно? Так что, когда у нас появлялись лишние деньги, мы шли за покупками. Выбор нарядов всегда доставлял удовольствие. В Индии мы носили длинные узорчатые сари – красивые, разноцветные и удобные. Намного удобнее, чем любимые в Штатах джинсы, особенно после полной наготы, которой я наслаждалась на острове. Жизнь в Индии послужила хорошим переходным периодом, хотя я по-прежнему питала слабость к красивым платьям.

Как раз перед тем, как Океан подарила мне остров, я жила в Виргинии. Океан давала мне деньги, даже когда я не просила о них. Не думаю, что Она часто так поступала. Ведь в конце концов даже Ее запасы могут иссякнуть. Но в то время Она хотела, чтобы я имела возможность выходить в люди и радоваться жизни. Первое, что я сделала, – вернула скучное, плохо сидящее платье, которое позаимствовала из корзины для стирки в пустом доме. Одеваться из чужого гардероба далеко не так весело, как пройтись по магазинам. От одежды исходил запах тела прежних хозяев, что всегда меня смущало. И еще раздражала необходимость следовать чужому стилю.

Так что я пошла и купила себе платье. Как же я его любила! Я сидела на скамейке в новом платье с узором из вишен и наслаждалась жизнью, как Она и хотела. Хранить мне его было негде, так что на остров я отправилась тоже в нем. Естественно, платье разлетелось на нитки. Мной двигала злость, но, раз я не могла оставить платье себе, пусть, по крайней мере, его лохмотья будут рядом. Я обожала то платье. Первая вещь за долгие годы, которая принадлежала лично мне. И мне пришлось с ним расстаться.

За десять лет молчаливых скитаний с нами не происходило ничего выдающегося, но все же этот период стал для меня особенным. Я меньше страдала. Даже если за весь день не случалось ничего, чтобы отвлечь меня от мыслей, я не металась ночью в тревоге. Если нам попадалось много счастливых пар, я пряталась в мечтах, но не ударялась в слезы. Миака весь день рисовала, а я восторгалась ее талантом. Ничем не примечательная жизнь, но хорошая.

Целое десятилетие мы с Миакой провели вместе, за исключением нескольких раз, когда я убегала, чтобы побыть с Океан. Я даже не искала на побережье пустые дома, чтобы навещать Ее, когда захочется. Я просто жила в Ней. Вода не вредила моей коже, как случалось с хрупкими людьми. Наоборот, мне казалось, что пребывание в Ней только красит меня. Я ложилась на воду и позволяла Ей нести меня в неведомые дали. Порой я оказывалась в арктическом море, среди плавающих льдин. Холодные синие волны поражали красотой и свежестью. Местами лед образовывал загадочную паутину. Какая жалость, что большинство людей никогда этого не увидят! Были другие берега, с поросшими густым мхом камнями, где обитали организмы, чья диета состояла из энергии Океан и солнечного света. Порой мне казалось, что я тоже так живу.

Я не могла прожить без Океан и пары месяцев. Первые тридцать лет службы я кипела от ярости при осознании, во что меня превратили. Теперь я познакомилась с Ней ближе, чем остальные сестры. Она сама признавалась, что я знаю Ее лучше, чем любая из предыдущих сирен. Я наконец-то примирилась с отведенной мне ролью, с временностью своего положения и поверила, что однажды меня ждет лучшая доля. Поэтому я позволила себе любить Ее. Все это помогло. Мне по-прежнему хотелось иной судьбы, но теперешняя жизнь уже больше не тяготила меня.

Наконец в 1966-м у нас появилась еще одна сестра. Элизабет разительно отличалась от всех нас. При первой встрече меня больше всего удивило, что девушка не плакала. Даже Ифама, изо всех сил сдерживая слезы, в итоге расплакалась. Элизабет выглядела ошеломленной, но выслушала наши объяснения с таким выражением, словно попала в сказку. Я видела, как мир постепенно меняется. Девушки становились другими – не все, но многие. Как Элизабет.

Ее красота отличалась непокорностью. Нежные локоны навевали ассоциацию с медом – не русые и не каштановые, – а загадочные глаза сияли синевой настолько глубокой, что казались почти фиолетовыми. Внешность Элизабет изобиловала такими «почти».

Она училась в колледже и на каникулах отправилась в круиз вокруг Крита. Корабль шел по Эгейскому морю – одному из самых непредсказуемых мест на просторах Океан, особенно зимой. Буря разразилась бы неизбежно, но мы подвели капитана слишком близко к ее центру. Корабль затонул ранним утром. Элизабет оказалась одной из немногих на верхней палубе и сумела выплыть. К счастью, большинство пассажиров спали в своих каютах, и мы их не увидели. Элизабет же выбралась на палубу в жуткую качку, чтобы выкурить сигарету. В два часа ночи. Этот поступок стал первым намеком на ее характер.