Влада Медведникова - Предвестники Мельтиара

— Эли! — Голос Лаэнара был переполнен беспокойством и радостью, звучал в воздухе и в мыслях.

— Ты цел? — спросил Джерри.

Тин говорил что-то, и Аник, слова разлетались в шуме прибоя, я не пытался разобрать их.

Только четверо, Джерри, Лаэнар, Аник и Тин. Разбитый корабль, копоть, запах гари и больше ни души. Я не мог больше ждать, я должен был узнать все, прямо сейчас.

— Где Нима? — спросил я.

Ночь стала тихой, лишь ветер и волны, и я понял, что уже все знаю. Видение рассказало мне, и Нима говорила в том сне: «Подожди меня».

Но где мне ждать тебя, Нима? Я должен плыть.

— Ее убили, — сказал Лаэнар. — Но я отомстил за нее.

Я не хотел отвечать, я знал — сейчас не время для этого. Но я уже не мог молчать.

— Почему вы не уплыли? — спросил я. Слова разлетались как брызги прибоя. — Я сдался, чтобы вы могли уплыть, предупредить, что нет смысла штурмовать горы! Вы должны были вернуться на остров, должны были сказать…

— Мы не могли тебя оставить. — Тин качнул головой, его крылья скрипнули, туманный шелест окутал их, заставил меня замолчать. — Мы пошли спасать тебя.

Я зажмурился, задержал дыхание, чтобы не крикнуть: вы не могли спасти меня, не должны были, вот что вышло, зачем вы взяли с собой Ниму, зачем вы пошли, зачем…

Но если кто-то виноват — это я сам. Я не должен обвинять их.

— Почему тебя отпустили? — спросила Аник. Звук ее голоса был тусклым, ветер заглушал его.

Я хотел ответить, но песня моей души поднялась из сердца, остановила слова. Я не могу рассказать сейчас все, как есть. Аник лучше не знать.

— Почему отпустили вас? — спросил я и открыл глаза.

Аник переглянулась с Тином, Джерри хлопнул меня по плечу, сказал:

— Разве это важно? Главное, мы живы.

Я чувствовал, нужно уплыть до рассвета. Ночь говорила мне об этом, и рисунок созвездий над головой: если мы не успеем, все будет напрасно.

Я стоял в воде возле опрокинутого корабля, волны разбивались о мои колени. Я готов был запеть, — но сколько часов будет длиться песня? И все же не было другого пути, — моя лодка пропала, нам не на чем уплыть, только на этом корабле, пробитом и полусожженом. Я должен петь.

Я протянул руку, но не успел коснуться обшивки, не успел начать песню, — она сама сорвалась с моей ладони. Беззвучный, незримый поток коснулся тела корабля, потек, заполняя древесину и пустоты, исцеляя раны. Я молчал, но волшебство струилось из моего сердца, бесконечное и невесомое, и я был таким же, — легким как ветер, прозрачным, как взгляд Зертилена.

Словно заточение в глубине гор изменило меня, и больше никогда волшебство не причинит мне боли.

Корабль качнулся, поднялся и замер. Волны не касались пробоин, даже ветер не мог прорваться в них. Сломанная мачта вонзалась в звездное небо, и песня раздувалась вокруг нее, как парус.

Я стоял среди пены и грохота волн и не знал, соленые брызги на моем лице или слезы.

Когда мы поднялись на борт, я спросил у Лаэнара:

— Почему ты решил остаться с нами?

Раз я забираю его с собой, я должен это знать.

Лаэнар ответил, глядя на черную гряду гор:

— Когда я все вспомнил, у меня словно стало две жизни. И я понял, что только в этой я свободен.

Невидимый парус наполнился ветром. Почти не касаясь волн, корабль устремился прочь от берега. Тин и Аник стояли возле мачты, песня окутывала их, но они не замечали ее.

— Скоро буря, — сказал Джерри, глядя вперед.

Я кивнул.

Горизонт на востоке уже окрасился алым, небо пылало, пожар поднимался все выше, ветер бил в лицо. Скоро станет совсем светло, а потом из-под края вод вырастет Королевский остров.

Я обернулся, чтобы в последний раз взглянуть на наш мир.

Его очертания уже стали туманными и далекими, лишь горы рассекали небо черной полосой. Звезды растворялись в утреннем свете, но одна была видна еще долго.

Ветер становился все сильнее, превращался в шквал, и звезда сияла надо мной, пока я вел корабль в сердце бури.