Глен Кук - Белая Роза. Игра теней

Все-таки хоть в чем-то нам везет. До сих пор льют дожди, хотя должны бы кончиться еще неделю назад. Докладывают, что вода все еще слишком высока для переправы. По оценкам наблюдателей, у нас в запасе, по меньшей мере, пять лишних дней.

Я сообщил об этом Могабе, нуждающемуся во времени более кого бы то ни было. В ответ он буркнул, что к сроку надеется выучить людей хотя бы держать строй.

По-моему, это умение — решающее. Если наши смогут удержать боевые порядки на поле боя…

Подаренное судьбою время не прибавляло душевного покоя. Дни уходили неумолимо, и каждый следующий приносил новые рапорты о трудностях, встреченных нашими отрядами по пути.

За два дня до запланированного выступления я вызвал к себе Могабу.

— Лишнее время тебе хоть немного поможет?

— Нет.

— Легче от него не станет?

— Нет. Если мы выступим на пять дней позже, они подготовятся на пять дней лучше.

— Хорошо.

Я откинулся на спинку кресла.

— Ты обеспокоен.

— Грязь… Я посылал Жабомордого на разведку. Зиндаб до сих пор в двадцати милях от Веджагедхьи. Что же будет с толпой, какую мы поведем?

Он кивнул.

— Ты думаешь выйти раньше?

— Я твердо решил выступать как планировали. Хотя бы — ради пущей уверенности. Придя раньше, успеем отдохнуть. А может, и попрактиковать людей в полевых условиях.

Он снова кивнул. А затем здорово удивил меня.

— Ты иногда разыгрываешь интуитивные предчувствия, верно?

Я поднял брови.

— Я наблюдаю за тобой от самого Джии-Зле. И теперь понял твой образ мыслей. Кажется. Иногда ты сам себя как следует не понимаешь. И вот сейчас ты уже неделю в беспокойстве. Верный признак, что твоя интуиция пытается прорваться наружу. — Он поднялся. — Значит, я действую исходя из того, что нам нужно выступить раньше.

Он ушел. Интересно. Понимает, значит, мой образ мыслей… Что же, это для меня лестно или как?

Я подошел к окну, распахнул его и устремил взгляд в ночное небо. Среди бегущих к горизонту туч изредка проглядывали звезды. Возможно, каждодневным дождям — конец. А может, просто временно прояснилось…

Я вернулся к работе. Текущий мой проект, «лови как можешь», был разработан на пару с Жабомордым. Мы старались вычислить, что же должно быть в книгах, пропавших из всех библиотек города. Была у меня такая мысль, что некое безымянное официальное лицо собрало их все во дворце Прабриндраха. Вопрос: как до них добраться? Применить власть военного диктатора?

— P-реку игнор-рируй.

— Что? — Я оглянулся. Что за дьявольщина?

— P-реку игнор-рируй.

В оконном проеме сидела ворона. За нею — еще одна, принесшая то же самое сообщение.

Вообще-то, вороны — птицы умные. Однако — всего лишь птицы. Я спросил, что они хотят сказать, но они снова велели мне игнорировать реку. Хоть на дыбу их вешай, большего толку не добьешься.

— Ладно. Понял. Реку — игнорировать. К-шшшш!

Бороны… Все время — эти проклятые вороны. Ясное дело, они хотят мне что-то сказать. Но что? Ведь и раньше предупреждали. Следует ли понимать, что они советуют не обращать внимания на речные плацдармы?

Я все равно так и хотел поступить, учитывая непролазную грязь на дорогах.

Я распахнул дверь:

— Одноглазый! Гоблин! Ко мне!

Они с угрюмыми физиономиями, стараясь держаться подальше друг от друга, вошли в кабинет. Недобрый знак. Вражда их, стало быть, возобновилась. Или вот-вот возобновится. Если вспомнить, как долго они ее сдерживали, взрыв назрел порядочный.

— Завтра — начинаем. Ликвидируйте остатки агентуры Хозяев Теней.

— Я считал, у нас времени побольше, — буркнул Одноглазый.

— Может, да. А может, нет. Я желаю, чтобы это было сделано сей момент. Займитесь.

— Слушаю, ваше предиктавосходительство, — пробормотал себе под нос Гоблин.

Я нехорошо взглянул на него, и он вышел. Обернувшись к окну, я посмотрел на проясняющееся небо.

— Такое ощущение, что все идет слишком уж хорошо…

Спешка порядком утомила Хозяев Теней. Встреча была назначена загодя, но по до [юге их преследовал вопль, напоминающий, что теперь слишком поздно для ленивой, комфортабельной езды.

Встретились они в том же зале с бассейном, тучами Теней и где все было неопределенных размеров.

Женщина беспокойно кивала. Спутник ее был взволнован еще более. Тот, кто говорил реже всех, на сей раз заговорил первым:

— Что за паника?

— Источники в Таглиосе уничтожены, — сказала женщина. — Все, кроме самых последних. В мгновение ока.

— Они вот-вот выступят, — добавил ее спутник.

— Таким образом, им были известны все наши источники, — продолжала она. — Посему полученные нами сведения надлежит подвергать сомнению.

Ее спутник:

— Мы должны выступить раньше, чем предполагали. Нельзя давать им ни минуты форы.

Молчаливый:

— Источников не осталось?

Женщина:

— Нет. Есть один, ближайший к сердцу, до сих пор не раскрытый, так как им почти не пользовались. В его донесениях не было ни намека на подозрительность.

— Мы должны пойти с нашими армиями. Ничего нельзя оставлять на волю случая.

— Это уже обсуждалось. Нет. Мы не станем рисковать собой. Нет никаких причин полагать, что они выстоят против наших ветеранов. Я усилила армию вторжения на пять тысяч человек. Этого достаточно.

— Есть еще одно. То, для чего ты созвала нас.

— Да. Наш товарищ в Тенелове и Вершине не так уж пристально взирает на юг, как утверждает. В прошедшем году некоторые его части вторглись на таглиосские земли и напали на вождей Черного Отряда. И потерпели ужасное поражение. Все их усилия, помимо того, что выявили его замыслы, принесли лишь одну пользу. Они дали мне возможность ввести в ряды противника вот этот самый источник. Переживший все остальные.

— Значит, при следующей встрече и у нас будет повод осмеять его.

— Возможно. Если это будет уместным. Его стараниями выяснилось одно обстоятельство. С ними — Доротея Сенджак.

Последовало продолжительное молчание. Наконец тот, кто говорил реже всех прочих, заметил:

— Одно это уже объясняет, отчего наш друг тайно посылал людей на север. Как он жаждет обладать ею!

— Есть тому и не столь очевидные причины, — отвечала женщина. — Ее связь с Капитаном Отряда. Она была бы весьма полезна, если связь сильна настолько, чтобы быть рычагом давления на Капитана.

— Ее следует убить при первой же возможности.

— Нет! Мы должны взять ее в плен. Если он мог бы ее использовать, то же можем и мы. Вспомните, что она знала и кем была. Она может хранить ключ к избавлению мира от него и к закрытию врат. Возможно, она потеряла силу, но не память.

Молчаливый расхохотался. Смех его был столь же безумен, как тот, что звучал им вослед в Вершине. Ему пришло в голову, что воспоминаниями Доротеи Сенджак может воспользоваться каждый. Каждый!