Глен Кук - Белая Роза. Игра теней

Большие.

— Мне вести собрание, как старшему из оставшихся офицеров, или ты хочешь воспользоваться правом старшего брата?

— Давай ты.

Одноглазому хотелось тихо страдать.

Мне тоже. Но нас оставалось еще десять в окружении возможных врагов. Следовало принимать решения.

— Ладно. Это официальный сбор Черного Отряда, последнего из Свободных Отрядов Хатовара. Мы потеряли командира, и первое, что мы должны сделать, — избрать нового. Потом мы должны будем решить, что нам делать дальше. Кандидаты есть?

— Ты, — ответствовал Масло.

— Я лекарь.

— Ты последний настоящий офицер, что у нас остался.

Ворон начал было подниматься со своего места.

— А ты сиди и молчи, — рявкнул я на него. — Тебя тут вообще нет. Ты дезертировал пятнадцать лет назад, забыл? Ладно, ребята, проехали. Кто еще?

Молчание. Добровольцев нет. И в глаза мне никто не смотрел. Все знали, что не хочу я в капитаны.

— Есть кто против Костоправа? — пропищал Гоблин.

Ни одного голоса. Как чудесно быть всеми любимым.

А меньшим из зол и вовсе замечательно.

Я хотел бы отказаться, но устав не предусматривал.

— Ладно. Следующий пункт повестки дня — как ноги унести. Мы в котле, ребята. Стража опомнится очень скоро. Нам надо смыться прежде, чем они начнут искать козла отпущения. Выберемся мы — а что потом?

Никаких предложений. Моих братьев потрясло не меньше, чем стражников.

— Ладно. Я знаю, что сделал бы я. С незапамятных времен одной из обязанностей анналиста было возвратить Анналы в Хатовар, если Отряд будет распущен или уничтожен. Нас уничтожили. Я предлагаю самораспуститься. Некоторые из нас взяли на себя обязательства, которые заставят нас рвать глотки друг другу, как только минет общая угроза.

Я глянул на Молчуна. Он встретил мой взгляд твердо. Только подвинул табурет, чтобы оказаться между Душечкой и Вороном. Смысл поняли все, кроме самого Ворона.

Я назначил себя временным охранником Госпожи. Удержать этих женщин в одном отряде надолго — дело немыслимое. Нам бы хоть до Весла вместе дотянуть. До опушки леса, и то счастье. Пригодится каждая пара рук. В худшем положении мы просто не могли оказаться.

— Кто за роспуск? — осведомился я.

Это вызвало оживление. Все, кроме Молчуна, оказались против.

— Это формальное предложение, — встрял я, — Я хочу, чтобы те, кто выбрал собственный путь, ушли без клейма дезертирства. Это не значит, что мы обязаны разойтись. Я предлагаю лишь официально оставить имя Черного Отряда. Я направляюсь с Анналами на юг, искать Хатовар. Все желающие могут идти со мной. По уставным правилам.

Но никто не хотел отбрасывать имя. Все равно что избавиться от фамилии, которой тридцать поколений.

— Значит, название остается. Кто не желает искать Хатовар?

Поднялись три руки. Все — рядовые, записавшиеся к северу от моря Мук. Молчун воздержался, хотя ему хотелось идти своим путем, в поисках собственной недостижимой мечты.

Потом поднялась еще одна рука — Гоблин запоздало сообразил, что Одноглазый не возражает. Колдуны начали перебранку, и я оборвал их.

— Я не настаиваю на том, чтобы большинство тащило за собой остальных. Как командир, я имею право отпустить со службы любого, кто намерен идти другим путем. Молчун?

Он был членом Черного Отряда еще дольше моего. Мы были его друзьями и семьей. Сердце его разрывалось.

Но наконец он кивнул. Он пойдет своей дорогой, пусть даже Душечка не обещала ему ничего. Кивнули и те трое, что не хотели идти в Хатовар. Я занес их увольнения в Анналы.

— Вы вышли из Отряда, — сказал я им. — Когда доберемся до южной опушки леса, я выделю вам ваши доли денег и вещей. До тех пор будем держаться вместе. — Я не стал разъяснять подробнее, иначе через минуту я повис бы у Молчуна на шее, рыдая в голос. Мы через многое прошли вместе.

— Ну? — Я обернулся к Гоблину, угрожающе воздев перо. — Тебя вычеркивать?

— Давай, — посоветовал Одноглазый. — Избавься от него, и побыстрее. Не нужен он нам. Толку с него как с козла молока.

Гоблин оскалился:

— Вот поэтому я и не ухожу. Я останусь; я еще тебя переживу и отравлю остаток твоих дней — чтоб ты еще сто лет мучился!

Я и не надеялся, что они расстанутся.

— Ладно, — пробормотал я, пряча ухмылку. — Ведьмак, возьми с собой пару человек и пригони лошадей. Остальные — соберите все, что может пригодиться. Вроде денег, если еще остались.

Мои братья смотрели на меня, все еще в тупом ошеломлении от случившегося.

— Уходим, парни. Как только лошадей наберем. Прежде чем на нас опять беды навалятся. Ведьмак — не скупись, бери побольше вьючных. Я хочу унести все, что не прибито гвоздями.

Потом были еще споры, разговоры, треп, но официальные дебаты я на этом закрыл.

Я вообще-то хитрый бес — я заставил Стражу хоронить наших братьев. Мы с Молчуном пролили не одну слезу, стоя над могилами Отряда.

— Никогда не думал, что Ильмо… Он был моим лучшим другом. — Теперь я осознал это. Наконец. Тяжело. Я раздал все долги, и ничто больше не удерживало боли. — Он поддержал меня, когда я пришел в Отряд.

Молчун мягко сжал мою руку. Больше сочувствия, чем я мог ожидать.

Стражники отдавали последние почести своим павшим. Их обалдение почти прошло. Скоро они начнут задумываться, что им делать дальше. Могут спросить об этом у Госпожи. Они ведь, по сути дела, остались без работы.

Они еще не знали, что их хозяйка обезоружена. И я молился, чтобы они не узнали, — я-то намеревался использовать ее имя вместо обратного билета.

Страшно даже подумать, что случится, когда разнесется весть о ее потере. В больших масштабах — раздирающие мир гражданские войны. В малых — попытки личной мести.

Когда-нибудь кто-нибудь заподозрит истину. Я хотел держать ее в секрете лишь до тех пор, пока мы не доберемся до границ империи.

Молчун взял меня за руку, собираясь уходить.

— Погоди минуту, — остановил я его.

Обнажив меч, я отсалютовал могилам и произнес древние слова расставания. А потом последовал за Молчуном к поджидавшим нас товарищам.

Отряд Молчуна отравлялся с нами, как я и хотел. Наши пути разойдутся, когда нам перестанет угрожать Стража. Я хотел бы оттянуть этот миг, но он неизбежен. Как удержать в одном отряде Госпожу и Душечку, когда опасность не объединяет их?

Проклиная ноющую лодыжку, я взгромоздился в седло. Госпожа мрачно обозрела меня.

— Ну вот, — заметил я, — ты уже показываешь зубки.

— Ты меня похищаешь?

— Хочешь остаться одна со своими ребятами? И поддерживать порядок кинжальчиком? — Я выдавил ухмылку. — И у нас свидание. Забыла? Ужин в Садах Опала.

На мгновение за пеленой отчаяния в ее глазах промелькнул хитрый огонек. И отблеск придорожного костра. Потом тень вернулась.