Вера Огнева - Дети вечного марта. Книга 1

Он-то думал, она на него с кулаками кинется, а девушка прятала глаза. Из-за чего, интересно? Вообще, могла одна на завтрак утопать — ищи, котейка, миску по всей хоромине.

Девушка стояла на середине комнаты и нервно комкала в руках какие-то тряпки. Когда Саня осторожно сунулся в дверь, протянула:

— На.

Тряпки оказались широкими штанами и такой же широкой рубашкой. Не камзол, разумеется, но все лучше, нежели простыня. Одежду-то она ему отдала, да отвернуться забыла. Пришлось идти обратно и там одеваться.

Штанины он закатал, так долги были. Рукава — тоже. Видок, однако. Потом пришлось ждать девушку — умывалась. И пошли они по дворцу чинно и мирно, будто ночь провели в радостных объятиях.

В одном месте Саня зазевался. На стене висела картина. Вроде ничего особенного: море, берег, верандочка на столбах над прибоем. Солнце, ветер… Ветер? Картина же — деревяшка размалеванная. А — ветер. Ноздри, неосознанно, ловили запах соленого бриза.

— Я ее тоже люблю, — прошелестело за спиной. — Дядька хотел в парадной зале повесить. Тетка отговорила. Боится, краски потускнеют. Здесь света меньше.

О, какие тонкости! А ему: стоять бы да смотреть. Но девица пошла дальше. Отставать он поопасился. Поесть не дадут — полбеды. Насмешками замучат.

За столом уже все собрались. Пелинор глянул на часы, хмыкнул, но придираться за пятиминутное опоздание не стал. Они с Эдом как и вчера сидели рядышком. Собака обрядился в новенький красивый кафтан и тонкую рубашку. Не видел бы его Саня под дорожной пылью, да под дождем на переправе, решил бы — аристократ, который без перчаток за стол не сядет. Бера веселилась, поблескивая глазами. Шак степенно ел, перебрасываясь словом с Фасолькой. Курица смотрела только в себя. От нее шел едва уловимый запах птичника. На Санину одежду никто внимания не обратил. И то — ладно.

Они уселись в конце стола друг напротив дружки. Саня на девушку сначала не смотрел, хватал водичку, запивая похмелье. Только, когда чуть отлегло, искоса глянул и пришел к выводу, что кругом не прав. Хороша девчонка. Загляденье. Личико кругленькое. Светлую кожу, как у всех медведей покрывал золотистый пушок. Медные волосы вихорками разлетались над головой.

Жаль, что не улыбается. Ей бы пошло. Саня перевел взгляд на Фасольку: заколосилась барышня. Колокольчики с ромашками сами собой сплелись в венок. А за ней — курица. Она курица и есть, тем более, беременная.

Разговор за столом шел о прорывах. Глушили их при помощи медведей. Пелинор по-своему договорился с родоками, они и стерегли слабые места в границе. Но иногда и косматые промахивались. Тогда на дело шли люди из деревень. Тех, кто прорвался, ловили и привозили на княжье подворье. Дальше решал Пелинор.

Саня посмотрел на веселого хлебосольного хозяина. Интересно, что он с теми людьми делает? Назад, в шлюз их уже не воротишь. Вольно бродить по герцогству, князь их тоже не пускает. Только вот хвастался: за последний год на его участке границы ни один не прошел…

— На запад от тебя Белая Пустыня. Там шлюзов нет. А на восток? — между делом спросил собака.

— Еще две крепости.

— Пустые стоят, или тоже кто-то заселился?

— Еще как!

— Беженцы, вроде вас?

— Ближний сосед — человек. Насколько мне известно, на его территории аллари вообще нет.

— Сами ушли? — поднял голову Шак.

— Не уверен. — Пелинор потемнел лицом.

— А, спросить? — Собака мягко склонил голову и чуть вывернул подбородок вверх.

— Иди, спрашивай! — грубо рявкнул синьор владетель границы. — Извини, Эд. Я над этим два последних года голову ломаю. Но медведя в разведку не отправишь, а люди, те просто не возвращаются. Ни звука, ни весточки. Думай, что хочешь. Самому же туда соваться, резону нет.

— Цыпа, — позвал Эд.

Уписывающая за обе щеки кашку, курица, подняла туманный взор, покачала головой и принялась доедать. Сане стало ее жаль. Ну, что они к ней привязались?

Эд развел руками. Шак печально хмыкнул. Похоже, известный прием, призванный обострять у Цыпы провидческий дар, в беременном состоянии не годился.

— А третья крепость? — принялся за новые расспросы собака.

— Точно известно только, что там правит женщина.

— Не гиена, случайно? — насторожился Эд.

Еще в дороге он обмолвился Сане о существовании параллельного, так сказать, клана. Гиены и собаки враждовали всю свою историю. Но собаки как-то приспособились и даже некоторое время, по словам Эда, процветали. Гиены в период Великого Раздела ушли далеко на восток. Последние двести лет о них никто ничего не слышал.

— Женщина, — отозвался Пелинор. — Только, думаю, просто гиена была бы лучше.

— Так плохо?

— Рехнувшаяся баба у власти — не самое лучшее, что может случиться.

— Как к тебе сведения дошли? Две границы, все же, — не унимался Эд.

— Целое дело: медведики мои прорыв прокараулили. Люди тоже сплоховали. Я уже собрался собственную загонную охоту устроить, как нарушитель сам притопал. Стоит на краю рва и блажит как недоенная корова. Капитан замкового отряда за ним пошел. Смотрю, ведет. Оказался житель дальней крепости. А теперь, слушай. Я по сей день так и не знаю, правду он мне тогда сказал или все — хитрая ловушка. Но для начала, Эд, ответь мне как на духу: ты своим спутниками доверяешь полностью? Молчите! — вскинул руку Пелинор. — Информация такова, что не стыдно лишний раз остеречься.

Эд помолчал, пожевал тонкими губами, будто старуха в сомнениях, и только потом кивнул: доверяю.

— Перебежчик поведал, будто в крепости у сумасшедшей бабы имеется нора на ту сторону границы.

— А собственно, почему она сумасшедшая?

По собаке было видно: весь подобрался, ожидая услышать нечто невероятное, а когда Пелинор ляпнул про нору, обмяк и решил не продолжать заведомо пустой разговор.

Странно, подумал Саня, если есть оттуда сюда, отсюда туда тоже должна быть лазейка. И не одна. Есть вход, обязательно должен быть выход. Иначе мешок лопнет, кубышка треснет, а земля, в которую бесконечно лезут и люди и монстры, так заселится, что и повернуться негде будет. Однако по поведению Эда понятно: факт отсутствия выходов всем давно и хорошо известен, и никаких сомнений у ученых мужей не вызывает.

— Беспрерывно казнит.

— Всех? — поднял бровь утонченый Эд.

— И нарушителей и своих — всех подряд: не так встал, не так чихнул… просто, лицо в толпе не понравилось. Мужик рассказывал — у меня на макушке волосы шевелились. Бера ушла, не выдержала.

— И люди оттуда еще не разбежались? — спросил Щак.

— Куда им бежать? Граница перекрыта с обеих сторон.

— У тебя тоже свободного въезда нет, и что?

— Да у меня-то как раз все просто. Если кто из герцогства перебежал на мою территорию, да попал в деревню, мужички тотчас посылают голубя. В том селе, где вы солнышко крутили, спохватились еще, когда вы по полю ехали. Рядом оказался военный разъезд, он-то вас и доставил. Так же и любого другого.