Глен Кук - Черный отряд. Тени сгущаются

Покачивая головой, я вернулся к бумагам. Ворон устремил на меня взгляд, возможно, означавший, что он разделяет мою боль. С другой стороны, не исключено, что он осуждал мою слабость. Трудно сказать наверняка, когда имеешь дело с Вороном.

В дверь протиснулся Одноглазый, протопал к нам и вывалил на пол охапку свертков, обернутых промасленной кожей. К ней еще липли влажные комочки земли.

— Ты оказался прав. Мы откопали это за ее домиком.

Гоблин издал долгий пронзительный вопль, леденящий душу не меньше совиного крика в полуночном лесу. Одноглазый тут же бросился к нему. В такие моменты я начинаю сомневаться в искренности их вражды.

— Он в Башне, — простонал Гоблин. — Он с Госпожой. Я вижу Ее его глазами… его глазами… его глазами… Мрак! О Боже, мрак! Нет! О Боже, нет! — То был вопль неприкрытого ужаса, который тут же стих до шепота: — Око. Я вижу Око. Оно смотрит прямо сквозь меня.

Мы с Вороном обменялись хмурыми взглядами и пожали плечами. Никто из нас не понял, о чем он бормочет. Теперь Гоблин говорил так, словно впал в детство:

— Пусть она перестанет на меня смотреть. Пусть перестанет. Я буду себя хорошо вести. Пусть отведет взгляд.

— Успокойся, — бормотал Одноглазый, стоя на коленях возле Гоблина. — Все хорошо. Это не настоящее. Все будет хорошо.

Мы с Вороном переглянулись. Ворон повернулся к Душечке и зажестикулировал.

— Я посылаю ее за Капитаном, — пояснил он.

Душечка неохотно вышла. Ворон взял из кучи очередной лист и стал читать. Этот Ворон холоден как камень.

Гоблин еще немного повопил, потом затих, словно умер. Я резко обернулся к нему. Одноглазый поднял руку, показывая, что моя помощь не требуется. Гоблин завершил прием послания.

Гоблин медленно расслабился, с его лица сошло выражение ужаса, щеки порозовели. Я опустился на колени, пощупал артерию на его шее. Сердце колотилось, но пульс постепенно замедлялся.

— Удивляюсь, как он на сей раз не умер, — заметил я. — Ему когда-нибудь уже было настолько плохо?

— Нет. — Одноглазый выпустил запястье Гоблина. — Но в следующий раз его лучше заменить.

— А это прогрессирующее? — Мое ремесло в чем-то граничит с их приемами, но лишь отчасти.

— Нет. Некоторое время нам придется поддерживать его уверенность в себе. Похоже, он нарвался на Душелова, когда тот находился в Башне. Думаю, такое приключение кого угодно сведет с ума.

— Выходит, Душелов был у Госпожи, — выдохнул я, не в силах скрыть возбуждение.

Гоблин видел помещения Башни! Он мог даже увидеть Госпожу! Только Десять Взятых входят в Башню и выходят из нее. Воображение людей описывает интерьер Башни в бессчетных зловещих подробностях. Но все это лишь плоды фантазии, а у меня есть живой свидетель!

— Оставь его на время в покое, Костоправ. Он все тебе расскажет, когда придет в себя, — твердо остановил меня Одноглазый.

Они подсмеиваются над моими фантазиями и говорят мне в лицо, что я влюбился в призрака. Возможно, они правы. Иногда мой интерес к Госпоже пугает даже меня, потому что становится очень похож на навязчивую идею.

Ненадолго я даже позабыл о своих обязанностях, и Гоблин перестал для меня быть человеком, братом и старым другом, превратившись в источник информации. Затем, устыдившись, я вернулся к документам.

Целеустремленная Душечка притащила за руку удивленного Капитана.

— А, понял. Он установил контакт, — догадался Капитан, всматриваясь в Гоблина. — Он уже что-нибудь сказал? Нет? Разбуди его, Одноглазый.

Одноглазый начал было протестовать, затем передумал и тихо потряс Гоблина. Тот не пробуждался — его сон по глубине приближался к трансу.

— Досталось ему? — спросил Капитан. Я все рассказал. Он хмыкнул. — Сюда уже едет фургон. Пусть один из вас займется упаковкой документов.

Я принялся связывать стопки бумаг.

— Когда я говорил про одного из вас, Костоправ, то имел в виду Ворона. А ты иди сюда и будь наготове. Что-то паршиво Гоблин выглядит.

Гоблин вновь побледнел, его дыхание стало более мелким и частым, с хрипотцой.

— Шлепни его, Одноглазый, — посоветовал я. — Ему, наверное, кажется, что он все еще там.

Пощечина возымела действие — Гоблин распахнул полные ужаса глаза. Узнав Одноглазого, он вздрогнул, глубоко вдохнул и пискнул:

— И меня заставили вернуться к нему? После всего, что я пережил?

Впрочем, голос выдал фальшь его возмущения — в нем оказалось так много облегчения, что его можно было резать ножом на кусочки.

— Раз он способен ругаться, с ним все в порядке, — решил я.

Капитан присел рядом с колдуном на корточки, но спрашивать ни о чем не стал. Гоблин сам заговорит, когда оклемается.

Несколько минут тот приходил в себя, потом сообщил:

— Душелов велел сматываться отсюда. И быстро. Он встретит нас по дороге к Лордам.

— И это все?

Гоблину нечего было добавить, но Капитан все еще надеялся на большее. Если учесть, что пришлось пережить Гоблину, то игра явно не стоила свеч.

Я не сводил с Гоблина глаз — искушение было чертовски сильным.

— Потом, Костоправ, — сказал он, посмотрев на меня. — Мне нужно немного времени, чтобы в голове все улеглось.

Я кивнул:

— Немного травяного чая пойдет тебе на пользу.

— О, нет! В рот больше не возьму ту крысиную мочу, что варит Одноглазый.

— Не его чай, а по моему рецепту. — Я отмерил порцию сушеных травок на пинту крепкого настоя, отдал заварку Одноглазому, закрыл свою сумку и занялся документами — на улице уже скрипели колеса фургона.

Перетаскивая в него первую охапку груза, я увидел, что солдаты на плацу приканчивают пленников кинжалами. Капитан решил не рисковать. Он хотел, чтобы нас отделяло от лагеря, когда в нем объявится Шепот, как можно большее расстояние.

Не могу сказать, что я его в чем-то виню. У него и так отвратительная репутация.

До пакетов, обернутых промасленной кожей, я добрался лишь тогда, когда мы тронулись в путь. Я уселся рядом с возницей и принялся читать, тщетно пытаясь не обращать внимания на жестокую тряску лишенного рессор фургона.

Все, что отыскалось в пакетах, я прочитал дважды, и это лишь увеличило мое смятение.

Воистину дилемма. Рассказывать ли Капитану о моем открытии? А Одноглазому или Ворону? Каждого из них оно заинтересует. Или приберечь все для Душелова? Нет сомнений, тот предпочел бы именно такой вариант. Но возникает вопрос, укладывается или не укладывается эта информация в рамки моих обязательств перед Отрядом? Мне требовался советчик.

Я спрыгнул с козел и постоял, пропуская колонну, пока не увидел Молчуна. Он охранял нас посередине, Одноглазый спереди, а Гоблин сзади. Каждый из них стоил взвода дозорных.

Молчун взглянул на меня сверху вниз из седла крупного черного коня, на котором он ездил, когда пребывал в паршивом настроении, и нахмурился. Из наших колдунов он ближе всех к определению «злой», хотя, как и у многих из нас, его злобность больше образ, чем реальность.