Мойра Янг - Неистовая звезда

Ты им нужна, Саба. Нужна Лу и Эмми. И другим людям тоже. Не бойся. Будь сильной. И никогда не сдавайся, слышишь? Никогда. Что бы ни случилось.

Эти его слова меня потом всегда поддерживали, придавали силы. Странно, что Марси моего Па любила. Она с землей связана, крепко за нее держится, и мудрость у нее земная. А Па всю жизнь в небо глядел, среди звезд ответы искал.

Интересно, сошлась бы Марси с Ауриэль, если б они встретились? С ними обеими поговорить я б не отказалась.

Ауриэль. Ауриэль Тай. Говорящая с небом. Девушка с волчьими глазами. Внучка шамана-воина, Намида, Звездного танцора. Это он сделал лук из белого дуба. Ауриэль — не притвора, она умеет читать по звездам по-настоящему, не так, как мой Па. Она обитает на тонкой грани между землей и звездами. В месте, где живут и сны, и свет, и дух. Невозможно объяснить, что ей известно и откуда она это все знает.

Если бы не она, я б уже померла. Я сходила с ума от горя, видела мертвых и ночью, и днем, а Следопыт меня привел к Змеиной реке. К Ауриэль Тай. Она мне помогла, вылечила, вернула надежду и любовь к жизни. Объяснила, что со мной происходит. К какой цели ведет меня судьба. Нет, не судьба. Предназначение.

Есть люди, Саба… их немного, но они способны изменять сущее. Своими поступками они могут повернуть вспять течение людских судеб.

Мое предназначение — свергнуть Демало. Повернуть его волю вспять. Вот что говорила мне Ауриэль. Что все мои дороги ведут к нему. Чистую правду сказала.

Повернуть Демало вспять. Я думала, что знаю, как это сделать. Все было ясно и просто. Нанести удар побольнее, в уязвимое место. И бить, и бить не переставая. Чтобы он хватку ослабил. Только теперь придется все менять. Как жаль, что Ауриэль не с нами. Она бы точно знала, что мне делать, и думать бы не пришлось. Ей все известно, потому что она умеет читать по звездам.

Что ж, ничего не поделаешь. Значит, мне нужен Джек. И чем скорее, тем лучше. Придется до ночи потерпеть, пока не встречусь с ним под Железным деревом. Вдвоем мы уж как-нибудь сообразим, как поступать дальше.

Только ему нельзя говорить про Демало. Про Кровавую луну. Про то, что это конец. Что правила игры изменились.

Расписная скала высится над лесом. Это не одна скала, а три. Скучились, будто огромные буйволы из песчаника выгнули спины горбами к небу. Золотистые обветренные бока розовеют в лучах полуденного солнца. Вокруг тихо. Нерон летит вперед, объявляет о нашем приближении, громко хлопает крыльями.

Марси принюхивается. Пахнет жареным мясом.

— Ух ты, вкуснота, — говорит она.

— Ага, повезло нам. Точно не Молли стряпает, от ее варева тошнит, — замечаю я.

Прикладываю ладони ко рту, подаю дневной сигнал — тройной посвист сойки. Выжидаю на два счета и повторяю. С вершины скалы раздается ответный свист, появляется крошечная фигурка.

— Это Эмми, — говорю я.

Стеклышко ее дальнозора посверкивает на солнце. Я машу сестре рукой, Марси тоже машет. В тишине слышится восторженное восклицание, и фигурка исчезает.

— Ну вот, она тебя узнала, — вздыхаю я. — Приготовься, Марси.

Лагерь разбили среди здоровенных валунов. Мы протискиваемся в расщелину, выходим на круглую площадку под открытым небом. Место древнее, памятное, им издавна пользуются. Плиты площадки вытерты до блеска бесчисленным множеством ног, отвесные скалы покрыты изображениями и надписями. Неведомые мечтатели и бездельники, художники и недоумки — все здесь свои следы оставили.

На площадке стоит колымага Слима. Космический Компендиляриум, шарабан четвертого поколения, как называет ее Слим. Короб телеги раскрашен в веселенький ярко-желтый цвет, разрисован солнышками, лунами и звездами, битком набит всевозможными целебными зельями и снадобьями. Неподалеку жуют сено Моллина лошадка по имени Прю, послушный мул Бин, Слимов тяжеловоз, мой Гермес… Всего у нас восемь лошадей.

Как только мы выходим из расщелины, к нам все поворачиваются — и люди, и кони. Слим возится у костра, накладывает Эш жаркое в жестяную плошку. Молли сидит на валуне, уминает свою долю. Нерон прыгает вокруг нее, ищет, чем бы поживиться. Нет Лу. Нет Крида. Нет Томмо. У меня екает в животе.

— А где остальные? — спрашиваю у Эш.

— Пока не появлялись, — отвечает она. — Ты как в свисток дунула, так я и сдернула. А чего случилось-то? Я только слышала, как рвануло, а потом дым повалил. Эх, жаль, самое интересное пропустила.

— За нами тонтоны погнались, — объясняю я. — Нашим давно пора вернуться.

— Ты ж сама только-только добралась, — замечает Слим. — А откуда здесь тонтоны взялись? Говорил же твой лазутчик, что они сюда нос не суют, ничего не охраняют.

— Они и не охраняли, — вздыхаю я. — Караван с переселенцами шел в Резь. И рабов гнали дорогу строить. А у нас все наперекосяк пошло… божемой, куда ж наши все подевались? Почему никто до сих пор не вернулся?

— Успокойся, — говорит Слим. — Они, наверное, кругом припустили. Вот как вернутся, мы их подробно расспросим. И кстати, где твои манеры, дикарка?

Он вперевалочку направляется к Марси. Мы к Слиму привыкли, а для нее он наверняка выглядит странно — пузатый толстяк в заплатанном женском наряде, лохматые бакенбарды, волосы всклокочены, тройной подбородок, грязная повязка на глазу. С пояса на цепочке свисает облезлая заячья лапка.

— Ох уж мне эта молодежь, — бормочет он. — Никаких понятий о вежливости и правильном воспитании. Отвратительные манеры. Постыдились бы. Позвольте представиться, доктор Сальмо Слим, передвижной терапевт-хирург. Ах, какой шарман-мадам!

— Меня Марси зовут.

— Ее в рабство изловили, — объясняю я. — Только она в суматохе освободилась и сбежала. Мы с ней давние приятели. Марси, это Эш, а вот там Молли.

— Рада познакомиться, — устало улыбается Марси.

Мы со Слимом помогаем ей спешиться.

— Марси тоже лекарь, — говорю я Слиму.

— А, коллега? В таком случае вдвойне польщен нежданной встречей, миз Марси. — Он осторожно берет ее за руку, склоняется в глубоком поклоне, окидывает внимательным взглядом. — Если желаете, могу проконсультировать по поводу вашей лодыжки.

— Спасибо, — отвечает Марси. — Но лучше, если ошейник с меня снимете.

— Тут специалист нужен, — заявляет Слим, присмотревшись к ошейнику. — С резаком по металлу. Есть у меня приятель, снимет, не беспокойтесь.

— И кстати, насчет Слимова платья не удивляйся, — вмешивается Эш. — Это от его покойной матушки осталось.

— Но ты не волнуйся, — ухмыляется Молли. — Он лекарь первоклассный.

— Матушка-покойница оставила мне в наследство три платья, деревянную ногу и две левые туфли. Как-то встретился мне парень, что солью промышляет, купил у меня ногу и туфлю. А платья матушкины мне впору пришлись, хотя размерчик у меня нестандартный, сами видите. Так что кругом экономия вышла. Вдобавок я сам себе законодатель мод.