Мойра Янг - Неистовая звезда

— Марси! — восторженно вопит Эмми. Следопыт радостно бежит за ней. — Ты нашлась! А мы думали, ты померла!

Волкодав бросается к Марси.

— Следопыт! — удивляется она. — Ты здесь откуда?

Пес заливисто лает, скачет вокруг, лижет руки длинным слюнявым языком. Эмми подпрыгивает, лезет обниматься. Поднимается веселая суматоха.

— Как ты его нашла? — спрашивает меня Марси. — Почему раньше молчала?

— Ох, я и забыла, — говорю я. — Потом расскажу.

У Марси голова идет кругом. Эмми так и льнет к ней, тараторит без умолку, объясняет, как Следопыт нас отыскал.

— Хватит тебе, дай покою, — говорю я и оттаскиваю Эмми от Марси.

Слим ведет Марси к костру, усаживает ее рядом с Эш и Молли, суетится, наполняет плошку едой, что-то приговаривает.

— А ты чего так долго не возвращалась? — Эмми прыгает мне в объятия, виснет на шее, обхватывает ногами за пояс. — А Лу где? И ребята? Я все глаза проглядела!

— Эй, ты меня задушишь, — говорю я. — Слезь! Ты такая тяжелая стала, сил нет.

Эмми еще сильнее прижимается ко мне, хватает за щеки грязными ладошками. Синие глаза полны тревоги.

— Я так боялась, так боялась. А вдруг с вами что-то неладное приключилось? — вздыхает она. — Ну, оно и приключилось. Эш говорит, вы на тонтонов натолкнулись. Чего там было-то, расскажи? И где Лу с Томмо?

— Скоро вернутся, — говорю я. — Ну пусти меня уже!

Эмми неохотно разжимает руки. Ладони грязные, но личико так и светится. Похоже, недавно умывалась. Да и вообще она вся чистенькая и аккуратная. Непослушные русые пряди заплетены в косу, рубаха заправлена в штаны, застегнута на все пуговицы, шнурки на ботинках завязаны. Ясное дело, Молли постаралась. Самой Эмми вечно некогда за собой следить. Сестренка скрещивает руки на груди, недовольно морщит губы, упрямо выставляет подбородок.

— А чего я такого сделала? — говорит она.

— Ты рожицу не криви, — предупреждаю я. — Слушай, ты же теперь Вольный Ястреб, тебе не пристало визжать и пищать, как дитя малое. Я же тебе говорила.

— Но я…

— А на сторожевом посту кто?

— Я…

— И что ты тогда здесь делаешь? — спрашиваю я.

— Ну вот, уже нельзя и порадоваться, что сестра вернулась, — обиженно вздыхает она.

— Марш на пост, — велю я.

— Саба? — окликает меня Слим. — Я тут жаркое из летучих мышей сварил.

— А я-то думаю, что так вкусно пахнет, — раздается чей-то голос из расщелины.

Я оборачиваюсь. Лу! Целый и невредимый, улыбка от уха до уха. Он широко разводит руки в стороны.

— Кто тут по мне соскучился, а?

— Я, я соскучилась! — визжит Эмми и бегом бросается к нему.

Он подхватывает ее и кружит.

— Недоумок! — верещит она. — Я так перепугалась. А Томмо где? И Крид?

— Они что, не вернулись еще? Мне подзадержаться пришлось, — объясняет он. — Тонтоны следом увязались, вот я круг и заложил.

— Я же говорил, — ворчит Слим.

— Смотри, кого Саба встретила! — тараторит Эмми. — Марси нашлась!

— Надо же! — удивляется Лу, жмет Марси руку, говорит: — Обязательно расскажи, как все вышло. Долго же мы не виделись!

— Ох, у тебя живот с голоду подвело, — суетится Слим. — Ну-ка давайте все к костру!

Теперь Эмми точно ни на какой пост не уйдет, если только ее туда за косу не оттащить. Ну да ладно, все равно светло. Мы усаживаемся у костра. Слим наполняет наши плошки варевом, а Следопыту с Нероном швыряет тушку белки. Они принимаются ее раздирать, с опаской косятся на Слима — в прошлый раз его кровью забрызгало, так он их к костру две ночи не подпускал. Мы едим жадно, Марси расспрашиваем, рассказываем ей про нашу жизнь, и тут появляется Томмо. Так же как и Лу, ему пришлось кружить, еле оторвался от тонтонов. Он набрасывается на еду, как голодный шакал.

Чуть погодя приходит Крид. Голый до пояса. Драгоценный плащ с фалдами под мышкой зажат. Вся рука в засохшей крови. Из плеча стрела торчит.

Крид прислоняется к валуну, а Молли зашивает ему плечо ниткой из кишок, продетой в тонкую костяную иглу. Крид похож на лесного духа — всклокоченные кудри торчат во все стороны, серебряные кольца в ушах сверкают, от шеи до пояса татуировки вьются, лозы и змеи.

Молли склоняется над ним. Длинные белокурые волосы повязаны шарфом, надвинутым на самый лоб. Шарф скрывает клеймо, букву «Ш». Молли тонтоны заклеймили нарочно. «Ш» значит «шлюха». Но красоту Молли ничто не порушит. У нее лицо как у ангела. Айк ее прекрасной дамой называл. Много мужчин сворачивали в «Гиблое дело», чтобы улыбку Молли увидеть.

Только сейчас Молли не улыбается. Глядит на Крида сурово, мол, пусть только попробует снова при всех в любви признаться, с головой расстанется. А Крид в Молли влюблен до потери памяти, остановить его невозможно. У него система простая — отчаянное, безудержное ухаживание. Он решил, что когда-нибудь ей это надоест и она смилостивится. Можно подумать, красавица уделит ему внимание. Молли привыкла от назойливых ухажеров отбиваться в «Гиблом деле», но Крид надежды не теряет.

Я сажусь на корточки у валуна, отвлекаю Молли от приставаний Крида.

— Ух ты, как тебе видно, где зашивать? За этими татуировками ничего не разглядишь. А стрела глубоко вошла?

— Не очень, — отвечает Молли. — Он притворяется, ты же его знаешь.

— Я на все готов, лишь бы ты рядом со мной была, любимая, — заявляет Крид.

— Ага, размечтался, — ворчит Молли.

— Крид, прекрати, — говорю я.

Он склоняет голову набок, поближе к Молли, и шепчет:

— Я от тебя без ума. Выходи за меня замуж.

Молли отвешивает ему звонкую пощечину. Раскатистый хлопок заставляет всех обернуться. В карих глазах Молли полыхает гнев.

— Я тебе сколько раз говорила! — яростно шипит она. — А ты все понять не хочешь. Мне до смерти надоели твои ухаживания. Был бы ты настоящим мужчиной, я б тебя давно пристрелила. Божемой, Крид, оставь меня в покое! — Молли срывается на крик, встает и уходит к костру.

Никто с места не двигается. Все напряженно молчат, потом продолжают есть, но с опаской. Даже ложками не звякают, лишь бы ее не рассердить.

Эх, я сама виновата. Надо было раньше Крида остановить, объяснить ему, что негоже это. Мы со Слимом недавно про это говорили, но я все откладывала и откладывала беседу с Кридом. С ним надо осторожно.

Крид умоляюще глядит на меня. На щеке краснеет отпечаток пятерни. Рану Молли не зашила, игла торчит в коже, нитка болтается. Лекарь из меня плохой, но я сажусь рядом, вытаскиваю иглу. Руки сразу становятся липкими от пота. Начинаю шить.

— Перестань к ней приставать, — шепчу я сердито. — Ты не только Молли досаждаешь. Нам всем неловко от твоих ухаживаний. Она по Айку горюет. Ты же знаешь, всего полгода прошло, как он помер. А от тебя никакого уважения.

Крид молчит, недоуменно морщит лоб.