Мойра Янг - Неистовая звезда

— Я с него глаз не спущу, вот честное слово! — восклицает она и обнимает Нерона. — Бедненький, как же тебе страшно было! И тот, другой ворон… его тоже жалко. Ты знаешь, кто это сделал? — спрашивает она меня. — Только не ври, я же вижу, что знаешь.

— Может, и знаю, — отвечаю я и прилаживаю подстилку на спину Гермеса.

— Ты за ним следом поедешь?

— Не твое дело. Не бойся, за мной не пропадет. Между прочим, Эмми, мне очень важно знать все, что происходит. Так что ты мне про все рассказывай, про самую мелкую мелочь, про всякий пустяк. Вот, например, на что Томмо твой подарок выменял?

Эмми сидит с несчастным видом, жалостно морщит личико. Что пересилит — дружба или долг?

— Не могу я тебе рассказать, — ноет она. — Это только для Томмо важно, больше ни для кого. А я кровную клятву дала, что никому не скажу. Никогда.

— Кровная клятва — это серьезно. Наверное, это очень важная тайна, — говорю я.

— Ага, только она для него важная. Честное слово, больше ни для кого.

— Ну, это мне решать, для кого важная, для кого нет. Признавайся, что он взамен отдал. Я же знаю, у него ничего ценного нет и не было.

— Много ты знаешь, — вздыхает она и крепко сжимает губы.

— Так, понятно. Значит, что-то он припрятал. Айк ему что-то передал?

— Не скажу, — упрямится Эмми. — Саба, я не со зла и не из вредности. Понимаешь, не могу я сказать. Я по правде поступаю. Вот смотри, Лу тебе всю жизнь свои тайны рассказывал, но ты же никогда никому не проговорилась, так?

Куда он от Па виски прятал, арбалет, нож… Я Лу кровную клятву дала, что не скажу, даже если Па его изобьет. Вот и не сказала. Ни разочка.

— Если клятву даешь, ее надо сдержать, — говорит Эмми. — Я у тебя такому выучилась. Ты всегда обещания выполняешь, что бы ни случилось. И я тоже. Можешь меня пытать, если хочешь, все равно не расскажу.

Она понарошку запирает губы на замок, ключ выбрасывает. Упрямо вздергивает подбородок. Так и хочется ее отшлепать! Сидит такая гордая, что мне аж смешно становится. Я надеваю уздечку на Гермеса.

— Ну, тогда я у Пег спрошу, — говорю я.

— Спроси, спроси. Только время даром потеряешь. Пег не проболтается, — отвечает Эмми.

— Не дерзи! Некогда мне загадки разгадывать. Дай мне честное слово, что это не важно. Поклянись! И забудем об этом. Только обещай мне про все остальное всегда рассказывать.

Она опускает Нерона на землю и подходит ко мне.

— Честное слово, клянусь! — Она протягивает мне руку, жмет ладонь.

— Эмми, понимаешь, нам надо знать, что на тебя можно положиться. Что ты нас не подведешь. А это значит, что приказы ты должна исполнять всегда. Беспрекословно. Оправдаешь наше доверие, будет тебе послабление. А до тех пор слушайся и не перечь.

— Ну прости меня. Мне очень стыдно, правда, что я на пост не пошла, когда ты сказала. Я так обрадовалась, что все вернулись… вела себя как маленькая. Я больше не буду. Я уже взрослая. Честное слово, вот увидишь.

— Ты теперь боец, Вольный Ястреб, — говорю я. — Твои товарищи погибли ради того, чтобы людям свободу дать. Я, ты и Лу — мы хорошо знаем, что такое рабство. Ты вон тоже в плен попала, и не один раз, а целых два. Тебя поймали и в Возрождение увезли.

Она смотрит на меня, не отводит глаз.

— Меня в цепи заковали. Как тебя в Городе Надежды.

— А ты вела себя как настоящий боец, — киваю я. — Ты моя сестра, тебе храбрости не занимать. Ты сильная и умная. Мы обязательно победим. Ради тех, кто жизнь отдал за свободу. Вот как наш Па. А еще кто?

— Мейв и Эпона, Айк и Брэм. Джек. Все Вольные Ястребы и разбойники в Темнолесье.

— Не забывай про них. Помни про наших друзей и про Па. Веди себя достойно.

— Ага, — обещает Эмми.

— Знаешь, мы с тобой очень похожи.

— Правда? — удивленно спрашивает она. — Это как?

— Мы обе сначала делаем, а потом думаем. Но чтобы добиться победы, надо сначала думать, а потом делать. Поэтому давай мы с тобой не будем горячиться. Будем поступать разумно. Как ты думаешь, сможем? И ты, и я?

— Да, сможем! И я тебя никогда-никогда не подведу. — Эмми крепко обнимает меня тонкими ручонками. — Саба, я тебя люблю больше всех на свете!

Меня пронзает горячее, пылкое чувство — любовь к сестренке. Даже удивительно, почему я так долго Эмми не принимала, отвергала родную кровь. Целую сестру в макушку.

— С днем рождения, — говорю я. — Ну иди, танцуй.

Эмми берет Нерона на руки, но уходить не торопится. Я проверяю сбрую Гермеса, а сестренка толчется рядом, поправляет ремень, подтягивает штаны. Похоже, хочет что-то сказать. Пег выводит на струннике какую-то песню, все запевают, Слим громче всех.

— Ты все веселье пропустишь, — говорю я Эмми.

Надеваю кожаную куртку, туго затягиваю ремешки.

— Ауриэль, наверное, к Большой воде поехала. Вместе с Мег и Лилит… и всеми, кто из Нового Эдема сбежал… — неуверенно начинает Эмми.

Я прилаживаю наручья, застегиваю по три пряжки на каждом.

— Год к зиме клонится, — говорю я. — Им через горы путь лежит, караван зимой не пройдет. Они до весны у Змеиной реки останутся. А что это ты про Ауриэль вспомнила?

— Да так… — Эмми уклончиво пожимает плечами. — Она мне нравится.

Чего-то она недоговаривает.

— Ага, — киваю я. — Ну ладно, утром увидимся. За Нероном приглядывай, глаз с него не спускай.

Я вспрыгиваю на Гермеса. Эмми хватает уздечку.

— Знаешь, когда я его нашла… Ну, Нерона… Я ничего не выдумывала, мне земля подсказала, — шепчет она и глядит на меня круглыми глазами, будто сова. Потом срывается с места и убегает в сарайчик, крепко прижимая Нерона к груди.

Я гляжу ей вслед. Эмми всегда была выдумщицей. Мечтательницей. Вечно ветер в голове свищет. То одно ей чудится, то другое. Лу это называет притворством. Иногда все это чушь, конечно, но иногда… В общем, непонятно мне все это.

Я понукаю Гермеса, и мы отправляемся в путь. Оставляем позади свет, тепло и веселье. Выезжаем из Звездной дорожки в холодную ночь. Едем к Плакучей воде, в самое сердце Нового Эдема. В бункер на холме. В комнату с белыми стенами, где Демало на рассвете чудеса показывает.

Не знаю, откуда у меня такая уверенность, что нам туда надо. Но чувство не проходит. Может, я тоже выдумщица.

Он только снял уздечку с гвоздя, как к дверям конюшни кто-то подошел. Он сразу уздечку на место повесил — осторожно, чтоб железо не звякнуло, — и вышел во двор, залитый лунным светом. У конюшни стояла Молли.

— Ох, напугал! — вздохнула она и прижала руку к груди. — Ты что здесь делаешь?

— Лошадей проверил.

Молли подошла к своей кобыле, Прю, погладила ей нос.

— А, Гермеса нет… Саба уже уехала на встречу с лазутчиком, — вздохнула она.

— Ага, — кивнул он и подавил досаду. Подумал: уходи поскорее.