Мойра Янг - Неистовая звезда

Марси молчит, изредка качает головой.

— Сердечный камень при Джеке теплеет? — спрашивает она наконец.

— Ага, — киваю я.

Мельница стоит в лощине, у бурной речки Дун. Старое мельничное колесо покряхтывает, как старуха. Сама мельница древняя, замшелая. Внутри жернова скрипят. Из окон клубы мучной пыли вылетают.

Джек помогает Марси подняться по крутым ступенькам. За долгие годы камни посредине желобком протерлись. Марси держится за веревочные перила. Я поднимаюсь следом, гляжу в реку. Вода такая прозрачная, что все камешки на дне видны. Мокрые булыжники поблескивают — светлые, круглые, будто лица. Вокруг них водоросли полощутся, как пряди волос в ручье.

Сердце в груди замирает. Хватаюсь за перила, смотрю в воду.

Вон там, в реке. На дне лежит.

Бурное течение вплетает водоросли в длинные растрепанные волосы.

Моя Ма.

В воде.

Мертвая.

Бледная.

Лежит на ложе из светлых камней.

Глаза закрыты.

На губах улыбка.

Будто застыла, мечтая о розах.

А я с ней лежу.

Я.

Там, внизу.

Она меня баюкает.

Я сплю.

Живая.

Улыбаюсь.

А мертвая Ма меня баюкает.

Горло перехватывает. Дышать нечем.

Джек стоит в дверях, машет мне рукой. Торопит.

— Иди скорее! — Он смотрит на меня и спрашивает: — Что случилось?

Я прерывисто вздыхаю, снова гляжу в реку. Круглые светлые камни лежат на дне. Плети водорослей стелются по воде. Ма исчезла. Я исчезла. Не исчезла, никогда там не была.

— С тобой все в порядке? — говорит Джек.

Я киваю.

Если мертвецы мне не только по ночам, но и днем являются, значит, душа моя беспокойна. А может, я просто устала. Я же не выспалась. Вот в чем дело. Ни в чем больше.

— Саба, тебя все ждут, — напоминает Джек.

Я расправляю плечи, пытаюсь улыбнуться.

— Иду, иду, — вздыхаю я.

Огромные жернова затихли, но их скрип все еще слышен. В мукомольне плотным туманом висит мучная пыль, медленно оседает на пол. От наших шагов она снова взлетает, кружит в воздухе. Джек подводит меня к лесенке в углу. Под самой крышей мельницы устроена комнатенка, совсем крохотная. Поначалу мне кажется, что людей в ней много. А там всего шестеро. С нами — девятеро. Пол с двойным настилом, чтобы мука не залетала. В открытые окна веет легкий ветерок.

Мельника зовут Красавчик Эд. Он с головы до ног покрыт мукой. Мужчина видный, кудрявый, но умом не блещет. Рядом с ним сидят Мануэль и Бо, Управители, круглые клейма на лбах видны. У Скита, беглого раба, все лицо в шрамах. Он сразу замечает бледную кожу на Марсиной шее и двойные кресты, выжженные на руках. Скит пришел с подругой по имени Джунберри, только все ее называют Джиби. Они с Марси ровесники. Худые, жилистые. От них пахнет п о том и землей. Волосы сбились длинными патлами. Скит и Джиби в лесах живут.

Джек мне рассказывал, что Джиби с самого начала к бойцам сопротивления прибилась. От прежнего отряда больше никого не осталось, кроме нее. Кто сбежал к Змеиной реке, кого убили. Джиби вот в лес ушла. Они себя Лесными псами прозвали. Живут на деревьях, пешим ходом по Новому Эдему передвигаются, каверзы подстраивают Управителям, которые у них землю отняли. Опасное это занятие. Если кто попадется в руки тонтонов, то его к столбам штырем прибивают. Вот как Билли Шесть, приятеля Слима.

И Кэсси тут. Я очень боялась с ней встретиться, хотя давно надо было. Сразу, как Брэма убили. А я струсила. Вот и сейчас не смотрю в ее сторону. Кэсси сидит у открытого окна, руки на груди сложила, глазами меня буравит.

Я произношу речь. Все то же самое, что своим Вольным Ястребам говорила. Про то, что Новый Эдем на разломах устроен. Про то, что если их расшатать, то вся Демалова постройка рухнет.

— Она еще вернее рухнет, если Демало убить, — говорит Джек.

— Мы с Джеком про это по-разному думаем, в мнениях не сходимся, — объясняю я. — Хотя я не скажу, что он не прав. Но если сделать так, как Джек предлагает, то кровь прольется. Не только Демало, но и наша. Понимаете, мы ведем себя так, будто у Демало власть прочная, как гора. Будто ее можно свернуть только оружием. На самом деле в Новом Эдеме гора — это люди. А Демало на самую вершину взобрался.

— С этого места поподробнее, — просит Джек.

— Что нужно Демало, чтобы землю исцелить? Рабочая сила — это раз. Управители, чтобы землю возделывать. Рабы, чтобы дороги строить. Чтобы Демало свой план выполнить, потребуются долгие годы — это два. Значит, рабочей силы надо много. Управители должны детей рожать. Управителей и рабов Демало должен держать в беспрекословном подчинении, насильно. Для этого нужны тонтоны — это три. Получается, что ему нужны многие тысячи людей. И все вместе они — гора. Власть Демало от них зависит. Если они не захотят быть горой, то его власть рухнет. Стоять ему будет негде. Даже если малая толика разрушится, вся гора ослабнет.

Джек ловит каждое мое слово. Соображает, куда мои мысли и чувства меня ведут. Не могу понять, удивляется или нет. Все это у меня в голове сложилось, пока я ехала от бункера к Звездной дорожке. Так ясно стало, будто всегда во мне звучало, только я за боями шепота не слышала. Не знаю, что Джек про все это думает. Конечно, убить Демало гораздо проще.

Все остальные сидят, на меня не смотрят. Не знаю, слышат ли, что я им говорю. Доверия ко мне не испытывают. Они пришли только потому, что Джек их попросил. Все они — верные спутники Кэсси. Брэм был им другом и вожаком, да только он из-за меня погиб.

Если я не склоню их на свою сторону, то у нас ничего не выйдет. Они могут помочь нам побольше разузнать об Управителях. Похоже, мое предложение им не по нраву.

Кэсси на меня глядит презрительно. Глаз не отводит. Во взгляде горит злоба, прожигает меня дотла. Я рассказываю про свой план и чувствую, как пылают щеки. Начинаю думать, что все это глупо — и мои слова, и я сама. Губы пересохли, мне неловко, я запинаюсь. Все остальные тоже места себе не находят, переминаются. Красавчик Эд открывает еще одно окно.

Джек меня предупреждал, что они мне не доверяют. Я этого ожидала. Знала, что не заслуживаю. Только я никогда прежде не сталкивалась с неприкрытой ненавистью. Кэсси теперь совсем другая стала, не такая, как раньше. Пухлые щеки впали, сморщились от горя. Улыбка исчезла с лица. Каштановые кудри стянуты в тугой пучок, будто в наказание. Четко темнеет клеймо на бледном лбу — круг, разделенный на четыре части.

— Понимаете, вся сила — у вас, — говорю я. — Он над вами властен, только если вы ему сами позволите. Если будете делать, как он велит. Если подчинитесь его воле.

Наступает гнетущее молчание.

Кэсси презрительно кривит губы.

— Разломы, горы… Гора развалится, Демало рухнет, а мы все будем хороводы водить на солнышке. Все легче легкого, — фыркает она.