Вера Огнева - Нестрашная сказка. Книга 2.

Первое, что спросил Гуго, въехав глубоким вечером в горское село: где юродивая? Брови Илая повело вверх, хотя куда уже больше удивляться — неожиданный приезд короля всех вогнал в оторопь. Новости доходили сюда медленно. Илай не мог знать о переменах в жизнь двора.

— Она ушла.

Дальнейший их разговор проходил за толстыми стенами мужского дома. Гуго выслушал Илая и молча ушел на край обрыва.

Ниточка оборвалась. Юродивая Черкен сбежала и увела самку единорога. Илай до сих пор сокрушался. Он отправил в погоню отряд, но женщина будто в воду канула.

— Мы завтра покинем горы. Мои люди отдохнут, и мы уедем, — сказал Гуго.

— А ты? Ты собираешься отдыхать?

— Ты прав, пойдем.

Оставаться тут стало невыносимо. На поверхности воспоминаний как пена плавала вся гнусная, непроходимая, невыносимая правда. Ложь во благо — родная сестра слабости. Безразличие толкает в омут еще большей лжи. Ком растет. Один толстый слой фальши наслаивается на другой. В результате растет гора, на которую восходишь, чтобы сорваться с вершины, так ничего и не достигнув.

Что он вообще искал? Он в тайне тешил себя надеждой, что под личиной юродивой чернавки окажется Тейт. Маленькая, черная, хромая? Бред!

Возможно, впервые в жизни Гуго остро ощутил, что ему не хватает знаний. Тейт когда-то говорила, что их вместо законного наследника получил Алекс. Рука, поменявшая младенцев, разрушила жизнь обоих. Но Гуго не холеный, занянченный юнец. Он будет делать, что должно. На его плечах лежит королевство. Забот хватит, чтобы за ними притупилась боль, стерлись воспоминания о той, что принесла ослепительный свет в его жизнь.

Но как же не хотелось! Как не хотелось забывать!

Конюшни выстроили совсем недавно, и пока не успели украсить. Но все равно, серый камень и белая кровля под синим небом выглядели нарядно. Крытый цирк располагался в центре. Денники оставили в крыльях. Трибуны предстояло поднять еще на один ярус.

Король по привычке думал о насущном. В последний год бремя забот немного отпустило, и Гуго вдруг заметил, что ему некуда девать время. Государство из захудалой провинции на окраине ойкумены превратилось во вполне процветающую державу. Сопредельные правители и даже государи дальних стран присылали к нему послов. Торговля шла — на диво. Еще пару лет назад королю и в голову бы не пришло развлекаться верховой ездой. Седло набило зад, хоть плачь. Он объездил всю страну…

Катан устроился на колоде возле денника.

— Здравствуйте, Ваше величество.

— Здравствуйте, Ваше степенство.

— Степенство бывает у магов. У нас простых мэров — превосходительство.

— Над кем превосходительство? Надо мной? — засмеялся король.

— Может, я пойду?

— Может, и пойдешь. Только скажешь сначала, зачем приходил? Зачем смотрителя конюшен пугал? Если просить денег — напрасно ноги топтал. Не дам. Сам выкручивайся.

Они так разговаривали, только когда оставались один на один.

— Посиди со мной, — мирно попросил Катан. — На улице — жара. А тут прохладно, опилками пахнет.

— Откуда столько лирики? Ты все же денег просить пришел?

Из Катана вышел хороший мэр. Он стеной стоял за городские вольности, городской порядок и городские доходы. Старый товарищ становился порой просто невыносим. С тщанием прирожденного зануды он ходил за королем и напоминал ему о какой-либо городской надобности, пока не добивался своего.

Как глава тайной стражи он оказался еще лучше. Через год его восшествия в должность на дорогах появилось подобие порядка. А там и вовсе стало можно путешествовать, без страха быть ограбленным и зарезанным. Он имел уши во всех доменах. Такая осведомленность не раз выручала короля. Гуго высоко ценил старания друга. Тот порой неделями не появлялся дома. А Житана стала хозяйкой целого дворца в столице.

— Сегодня прискакал человек с севера. Он видел рубленую монету.

— Где?

Ее искали четыре года. У Катана скопилась целая коллекция обрубков монет всех времен и народов. Чего только не таили люди в загашниках! От половинки манкузии, которой в среду стукнуло пятьсот лет, до фальшивой драхмы новейших времен.

— Может, ты помнишь, была такая фрейлина — Тамарис?

— Конечно. Она уехала в Сю вместе с королевой и пропала. Когда с Тейт случилось несчастье, Тамарис не нашли. Но ее поисками занимался Дамьен, так что где тут правда, где ложь не разобрать.

— Ее мать, однорукая хозяйка замка на северной границе, носит половинку империала на шнурке, вроде кулона.

— Ты знаешь ее историю?

— Какую?

— Как одинокая вдова избавила округу от волков?

— Слышал.

— Империал, скорее всего, достался ей от дочери, а той дала королева, — задумчиво произнес Гуго.

Он говорил, не слыша собственного голоса. Все смешалось в его жизни таким прихотливым образом, что трудно было сказать, чего в этом комке больше правды или лжи, счастья или разочарования.

Недавно Гуго понял, что забыл лицо Тейт. Помнил очень долго и вдруг забыл, будто пеленой затянуло. В воспоминаниях то наплывало бледное пятно с чертами Насты, то отчетливо и ярко — лицо королевы. Гуго стряхивал морок, старался, вспоминал, но ничего не получалось.

Известие Катана не то чтобы застало его врасплох, но… в общем, он уже не надеялся найти след. Жизнь шла. Королевская постель не пустовала. Фрейлины и дочери аристократов прилагали порой титанические усилия, чтобы понравиться монарху. Его и раньше женщины не обходили стороной. А перспектива, — вдруг такое случится! — стать законной супругой, придавала стараниям остроты. Другое дело, что среди них не нашлось ни одной, которую бы король полюбил. Ну хоть чуть-чуть. Они любили или говорили, что любят. Не важно. Он приближал ту, которая нравилась, иногда даже увлекался на короткое время, после которого наступало охлаждение. Король старался быть вежливым. Девушки, если уходили без скандала, получали приданое. Если же бывшая возлюбленная начинала требования требовать, Гуго без всякой жалости отставлял ее от двора.

Наста жила под охраной в замке Реар на восточной границе. Она попыталась составить заговор против Гуго. Заговор раскрылся. Король публично отказался от такой жены. Ее отправили в вечную ссылку. Платок Гуго у нее отобрал, так что на поселение она попала уже в образе Анаис Насты. Скалениус так и не дал о себе знать.

— А вот и нет, — прервал мысли короля Катан. — Империал появился четыре года назад, когда в замок приехала женщина до глаз замотанная платком. И заметь, приехала она на очень высокой белой лошади.

— Твой человек разговаривал с хозяйкой замка?

— Нет.

— Люди в тех краях никогда не видели единорога. Мало ли кому, что померещилось. А куда подевалась женщина?