Рената Еремеева - Когда Хранитель слеп (СИ)

Не дожидаясь, когда в его уши проникнут стоны и крики истерзанных электов, от которых хочется оглохнуть, надзирающий калу поспешно отвернулся и улетел прочь.

2

Фалькон приземлился прямо на мраморный балкон. Почти не касаясь пола, он перелетел зал и коридор, и попытался незаметно прокрасться к себе мимо комнаты Веденья, в которой, как всегда, наблюдала за миром Элерана Хартс. Но у него не получилось.

– Здравствуй, Луна. Не надо бегать от меня, милая, я соскучилась по тебе, – раздался за его спиной ненавистный голос.

– Зачем ты называешь меня моим старым именем? Ты же знаешь: Луны больше нет. У меня теперь другое тело, тело Фалькона.

– Я хочу, чтобы ты помнил, что у тебя есть маленькая, но страшная тайна. Я же бездушное чудовище – такой ты меня считаешь? Разве я могу отказать себе в удовольствии причинить кому-то боль? – язвительно улыбнулась высокая металлогласная женщина. – И у меня, представь себе, получается! Упоминание твоего прежнего имени заставляет тебя кривиться от отвращения к себе. Память по-прежнему зовет тебя, где бы ты ее ни схоронил. Я слышу, как ты по ночам стонешь, крики Соула мучают тебя в кошмарных снах. Многие алькоры, малодушно присягнувшие мне, не могут обмануть подсознания, оно пробивается наружу, оно вопиет им: «Вы – ничтожества! Вы – отступники!», и оттого они еще больше мечутся и буйствуют, не находя покоя и удовлетворения. И, надо сказать, в этом, калу, ваше везение. Иначе вы шатались бы сейчас вокруг Падшей обители – слепые, безгласные, кривые и бесформенные, как кичупы. А для кичупов уже нет дороги назад – сгубили они свои души. Они глухи к зову Соула-Мировой души, ибо напрочь лишены собственной, так же, как и осмысленной воли. Так что, оно и к лучшему, что душа твоя, мой милый мальчик, болит и кровоточит, по крайней мере, она у тебя еще есть. Без Соула электианская раса медленно, но верно вырождается…

– Хватит! – прервал ее Фалькон с гримасой муки на лице. – Зачем ты меня позвала?

– Из тебя получился прекрасный калу. Сильный, стойкий, коварный, обворожительный. Разве я не могу насладиться плодами своего могущества? – Элерана приблизилась к Фалькону вплотную и протянула свою худую кисть с голубоватой кожей и длинными пальцами к его щеке.

– Не прикасайся ко мне! – Фалькон резко отстранился, с омерзением отбрасывая ее руку.

Оскорбленная Хартс скривила фиолетовые губы и тут же вытащила из-под мантии голубой шар, размером с ладонь. Пронзив юношу взглядом разгневанного учителя, решившего наказать неблагодарного ученика, она провела своим острым коготком по шару. Послышался режущий ухо скрежет. А Фэл, прижав ладони к ушам, согнулся от боли и упал на колени.

В полнейшей тишине на каменном полу комнаты Веденья корчилось и билось в судорогах его тело. Вихрь стонов, вырываясь из глубин его подсознания, наполнял его искусственно очищенную память, вселяя ужас, смятение и отчаянье. Голоса всех страждущих Дрэймора он слышал внутри себя. Боль всех живых раздирала его кровоточащее сердце и вспышками молний пульсировала в висках. Это была ожившая объединенная память народа о первом пришествии тьмы, превратившей Гринтайл в Дрэймор. И именно эта всеобщая память не давала ему покоя… Чувство вины терзало его, хотя он не помнил, в чем его преступление… О, как это невыносимо больно!..

– Встань, – приказал ему властный голос Хартс, и в то же мгновение все стихло.

Полностью овладев собой, Фалькон поднял голову и горько усмехнулся.

– Я не понимаю, как в твоем гнилом сердце может жить любовь, хотя я сам никогда не испытывал ничего подобного.

– Вот именно, тебе не дано это понять. Запомни, раз и навсегда: ты всего лишь исполняешь мою волю, ты – мой слуга, – Элерана выделила последнее слово, – и никаких собственных мнений ни по какому вопросу у тебя быть не должно. – Хартс взглянула в зеркальную гладь круглого бассейна, располагавшегося в центре комнаты Веденья. – А теперь подойди сюда и посмотри на это.

Голубые воды бассейна зарябили, меняя цвет, и на нем отобразились три девушки, спускающиеся по пологому склону горы вниз, прямо к перекрестку дорог.

– Сейчас они подходят к дорожной развилке. Быстро же они продвигаются… не ко времени. Скорее всего, они пойдут по направлению к Храму. Но без Грея им здесь делать нечего. Грей пока на пути к Долине Отчаяния. Твоя задача их задержать. Отвлеки их чем-нибудь, но так, чтобы они ничего не заподозрили. Кроме того, они вряд ли сумеют перебраться через ров, окружающий храм. Возможно, нам придется им помочь преодолеть его, но я не хочу, чтобы этот путь был для них слишком прост. Мне важно проверить их, испытать на прочность, я должна быть уверена, что они справятся, да и дополнительная закалка им не помешает. А еще… мне нужна любовь. Настоящее сильное чувство, настолько сильное, что сломит любые преграды, стоящие на пути. А иначе им не победить Аграах. Ты подходишь для этого, Фалькон. Как тебе эта наивная ведьмочка? – В зеркале воды отразилась черноволосая девушка с нежным белокожим лицом и точеным носиком. – Ты посмотри, какие глазищи! – сказала Хартс с такой интонацией, что было непонятно: восхищается она или глумится. – Настоящие окна души – чистые и доверчивые! Такие, как она, очертя голову кидаются на помощь! Ах, какое мягкое сияние лица, какое только в юности бывает… – хриплым басом проговорила она, и в голосе ее прозвучала тоска. – А девчонка-то с характером! – тут же засмеялась Магисторша Тьмы. – Смотри, она чем-то недовольна, выговаривает что-то алькорше… При всей своей доброте она не больно-то поддается волчице!

Так, так! Это как раз то, что нам нужно! По-моему, она влюбится в тебя. А любить она умеет, причем гораздо лучше, чем колдовать, – плавным движением своей руки Хартс как бы задвинула лицо девушки в глубину картинки, фигура ее быстро уменьшилась и заняла свое место среди подруг, шагающих по песчаной дороге среди редких кустарников и одиноких зонтообразных пальм. – Путь до замка не должен казаться им слишком простым, – еще раз повторила она. – Пусть эти глупые девчонки как можно дольше думают, что они сильнее нас. Все должно выглядеть так, будто происходит само собой, помни это.

3

Огромные черные двери с красными потеками распахнулись, словно от сильного порыва ветра. Фалькон в развивающемся плаще вошел в залу, легко неся на плече бесчувственное тело эльфини. Летучая мышь, залетев следом, метнулась в темный угол. Он слегка наклонился, и его ноша соскользнула на каменный пол. Красивое лицо чернобрового юноши было абсолютно бесстрастно.

– Фарох, забери, – приказал он.

Тотчас откуда-то из темноты, вдоль горящих свечей двинулась длинная тень. Горбатый и кривоногий коротышка, походивший на тролля, схватил Флер за руки и поволок куда-то.