Кира Касс - Единственная

Губы повстанца искривились в усмешке. Очевидно, решив, что так будет даже забавней, он легонько повел дулом пистолета и прицелился в меня.

Я даже не подумала закричать. Я вообще была не в силах шелохнуться. Все, что я успела увидеть, — это серый пиджак Максона, когда он бросился ко мне.

Я полетела на пол, но не в ту сторону, куда должна была. Максон промахнулся, пролетев передо мной. Уже лежа на полу, я вскинула глаза и увидела надо мной Аспена. Он подбежал к столу и с разбегу перевернул кресло, в котором я сидела, а сам прикрыл меня сверху своим телом.

— Все, сейчас я его прикончу! — закричал кто-то. — Найдите короля!

Послышались торжествующие возгласы. И новые крики боли. Их было так много! Едва я вышла из оцепенения, как меня вновь оглушил шум. Кресла и тела с грохотом падали на пол. Гвардейцы перекрикивались, отдавая друг другу приказы. В воздухе свистели пули. Это был настоящий ад.

— Ты ранена? — перекрывая шум, прокричал Аспен. Кажется, я мотнула головой. — Не двигайся.

Он поднялся, принял устойчивую позу, прицелился и несколько раз выстрелил. Взгляд у него был сосредоточенный, но тело казалось расслабленным. Судя по тому, куда он метил, к нам пытались подобраться еще повстанцы. Если бы не Аспен, им удалось бы добиться своего.

Бегло оценив ситуацию, он снова бросился на пол:

— Надо вывести ее отсюда, пока она окончательно не впала в истерику.

Он подполз к Крисс, которая истошно кричала, заткнув уши. Схватив ее за руку, он свободной рукой дал ей пощечину. От потрясения Крисс на миг умолкла, и этого времени ей хватило, чтобы она услышала приказ Аспена и поспешила за ним к выходу из зала, прикрывая голову руками.

Стало тише. Видимо, большая часть народа уже выбралась из зала. Или погибла.

И тут я заметила неподвижную ногу, торчащую из-под парчовой скатерти. О боже! Максон!

Я нырнула под стол и обнаружила там Максона, который тяжело дышал. На груди у него расплывалось большое алое пятно. Он был ранен пониже левого плеча, и, похоже, очень серьезно.

— Ох, Максон! — заплакала я. Не зная, что еще предпринять, я скомкала подол платья и заткнула им рану. Он слегка поморщился. — Прости меня.

Он с усилием поднял руку и положил ее поверх моей руки.

— Нет, это ты меня прости, — выдохнул он. — Я чуть было не сломал жизнь нам обоим.

— Тебе сейчас лучше не разговаривать. Просто не теряй сознания, ладно?

— Посмотри на меня, Америка.

Я несколько раз сморгнула и взглянула ему в глаза. Он улыбнулся мне, превозмогая боль:

— Разбей мое сердце. Разбей хоть тысячу раз, если хочешь. Все равно оно всегда принадлежало только тебе.

— Ш-ш-ш, — шикнула на него я.

— Я буду любить тебя до последнего вздоха. Мое сердце бьется только ради тебя. Я не могу умереть, не сказав тебе об этом.

— Пожалуйста, не умирай! — задохнулась я.

Он выпустил мою руку и погладил меня по волосам. У него почти не осталось сил, но я поняла, чего он хочет. Я наклонилась и поцеловала его. Этот поцелуй был воплощением всего, что было во всех наших поцелуях. Всей неуверенности. Всей надежды.

— Не сдавайся, Максон. Я люблю тебя. Пожалуйста, не сдавайся.

Он судорожно вздохнул.

Под стол нырнул Аспен, и я пискнула от ужаса, не сразу узнав его.

— Крисс в убежище, ваше высочество, — доложил Аспен. — Теперь ваша очередь. Можете встать?

Максон покачал головой:

— Это пустая трата времени. Уводи ее.

— Но, ваше высочество…

— Это приказ! — ответил Максон так властно, как только был способен.

Максон с Аспеном обменялись долгим взглядом.

— Есть, сир.

— Нет! Я не пойду! — уперлась я.

— Пойдешь, — сказал Максон. Голос у него был усталый.

— Хватит, Мер. У нас нет времени.

— Я никуда не пойду!

Быстро, точно вдруг исцелившись, Максон приподнялся и схватил Аспена за мундир:

— Она должна жить. Ты понял меня? Она должна жить, чего бы это ни стоило.

Аспен кивнул и с неожиданной силой схватил меня за руку.

— Нет! — закричала я. — Максон, пожалуйста!

— Будь счастлива, — выдохнул он и в последний раз сжал мою руку, прежде чем Аспен потащил меня прочь, не обращая внимания на протесты.

Когда мы добрались до двери, Аспен прижал меня к стене:

— Заткнись! Они тебя услышат. Чем раньше я доставлю тебя в убежище, тем скорее смогу вернуться за ним. Будешь делать, что я говорю, поняла? — (Я кивнула.) — Так, пригнись и не шуми, — велел он и, вытащив пистолет, снова потянул меня за собой.

Мы огляделись по сторонам. В дальнем конце коридора кто-то убегал в противоположную сторону. Как только он скрылся из вида, мы двинулись по коридору. За углом лежало распростертое тело гвардейца. Аспен пощупал пульс и покачал головой. Потом нагнулся и, забрав у убитого пистолет, протянул мне.

— Что я буду с ним делать? — прошептала я с ужасом.

— Стрелять. Только убедись, что стреляешь не в своего, прежде чем спускать курок. Тут настоящий дурдом.

На протяжении нескольких следующих минут мы, пригибаясь, перебегали от одного угла к другому и тыкались в двери убежищ, которые были уже заняты и заперты. Похоже, бой переместился на верхние этажи и за пределы дворца, потому что хлопки выстрелов и крики теперь звучали глухо, точно из-за стен. И все равно, услышав даже малейший шум, мы останавливались, прежде чем продолжить движение.

Аспен заглянул за угол:

— Там тупик, так что двигаемся дальше.

Я кивнула. Мы быстро добрались до конца короткого коридорчика, и первое, на что я обратила внимание, было яркое солнце, бьющее в окно. Неужели солнце не знало, что мир летит в тартарары? Как оно могло светить в такой день?

— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, — прошептал Аспен, нащупывая замок. На наше счастье, дверь подалась. — Ура! — Он вздохнул и потянул ручку на себя, скрыв из вида половину коридора.

— Аспен, я не хочу туда идти.

— Ты должна. Ты нужна людям целой и невредимой. И… я хочу, чтобы ты кое-что для меня сделала.

— Что?

Он замялся:

— Если со мной что-нибудь случится, пожалуйста, передай…

Поверх его плеча я увидела, как из-за угла в конце коридора показалось что-то красное. Не раздумывая, я вскинула пистолет и, направив его на человека с красной повязкой, спустила курок. В тот же миг Аспен втолкнул меня в убежище и захлопнул дверь. Я очутилась одна в темноте.

Не знаю, сколько я там просидела. Я напрягала слух, пытаясь уловить хоть какой-нибудь звук, доносящийся из-за двери, хотя и понимала, что это бесполезно. Когда мы с Максоном сидели в убежище несколько недель назад, из внешнего мира до нас не доходило ни звука. А ведь тогда во дворце устроили настоящий разгром.

И тем не менее я на что-то надеялась. Может быть, с Аспеном все в порядке и он в любую секунду откроет дверь. Аспен не может погибнуть. Нет. Он боец, он всегда был бойцом. Когда ему и его семье грозили голод и нищета, он заставил их отступить. Когда смерть отняла у него отца, он взял на себя заботу о семье. Когда Отбор отнял у него меня, а его самого призвали в армию, он все равно не утратил надежды. По сравнению со всем этим пули были сущим пустяком. Ни одной пуле не под силу было сразить Аспена Леджера.