Токацин - Чёрная река

— Иду, — кивнула Кесса, подняла взгляд — и снова остановилась. Толстая ветка выходила прямо из стены и врастала в просвет меж камнями, приняв его форму. Из неё торчали тонкие побеги, а на них поблескивали серебристые листья.

— Отсюда начинаются Залы Сна, — пояснял на бегу авларин, кивая на прикрытые и отворённые двери. Они тянулись вдоль широкого прохода, и за ними Кесса видела полутёмные комнаты. Оттуда пахло сухими листьями, слышался шорох, шум крыльев, возгласы, состоящие из щелчков и клёкота, на полу громоздились рядами пустые спальные коконы, а на звук шагов выглядывали из-под завес чешуйчатые создания. Одни из них были едва по пояс Кессе, другие — на голову выше, крупные серо-зеленоватые щитки покрывали их тела, короткие перепончатые крылья, сложенные за спиной, казались странным украшением — слишком малы они были, чтобы поднять владельца в воздух. Круглые выпученные глаза смотрели на Кессу с недоумением.

— Мирного сна! — пожелал, коснувшись ладонью груди, авларин, и существа закивали.

— И вам не замёрзнуть, — ответил самый рослый из них и провёл лапой по глазам. — Отчего вам не спится, тонкокожие?! Я бы до весны не просыпался…

Он развернулся и потопал в сумрачную залу. Кесса уткнулась взглядом в его спину — полосы сросшихся чешуй тянулись от бока к боку, прикрывая хребет, как обломки панциря анкехьо. Только шипов на них не было, и толстый хвост существа не завершался костяным молотом.

— Яймэнсы спят крепко, — прошептал авларин. — И уснут они очень скоро. Мы смотрим за ними… но навряд ли это поручат тебе.

Он вошёл в последнюю из зал. Коконы лежали и тут — большой грудой их свалили в углу. Никого из Яймэнсов в комнате не было. Тусклый желтоватый церит горел над дверью, освещая большие чаши, вмурованные в стену. Над одной из них склонялась, едва выступая из камня, кованая змеиная мордочка.

— Возьми себе любой кокон, возьми верёвки, — авларин махнул рукой на канаты, змеями свившиеся в другом углу. — Я помогу привязать его. Вон там, на потолке, есть крючья. Ты спала раньше на весу?

— А можно спать на земле? — спросила Кесса, глядя на едва заметный в темноте крюк. — У нас, в Фейре, висеть на ветках не принято.

— Яймэнсы бродят в полусне, — покачал головой авларин, выбирая канат попрочнее. — И как будто нарочно выбирают самое глухое время. Если заблудятся, ложатся спать где попало. Могут и наступить. Ты не упадёшь, не бойся. На наши верёвки никто ещё не жаловался.

…Дождь ненадолго утих, только крупные капли падали с серебряных листьев, и ручейки сбегали по водосточным жёлобам. Вода, спускаясь по проложенным во дворе руслам, возвращалась в реку. Кесса слышала её плеск — река была совсем рядом.

Выбравшись из-под первого навеса и тут же нырнув под другой, она остановилась — те, кого она искала, были здесь. Семеро авларинов собрались у скамьи под вырастающей из стены серебряной веткой. Их ушастые шлемы напоминали звериные маски. Доспехов у них не было — лишь кожаные куртки, и оружие на виду держал только один. Короткое копьё с широким наконечником было пристёгнуто за его плечом. Сам он, присев на корточки, почёсывал за ухом крупного полосатого зверя с тонким хвостом. Существо растянулось на булыжниках и снисходительно терпело ласку, время от времени щурясь на тучи. Морда у него была тонкая, почти лисья, и полосы тянулись по бокам, обрываясь на рыжеватом брюхе. Кесса присвистнула и опустилась на мостовую, не замечая воды на камнях.

— Агюма! Это же агюма — водяной волк!

— А? Правда, есть у них такое название, — степенно кивнул эльф. — Хаэй! Руки!

Агюма не шелохнулась от чужого прикосновения, только прижала уши, но Кесса на всякий случай спрятала руки за спину.

— Они живут тут, в лесах? Настоящие агюмы?! Видел бы их мой дед! А можно погладить его? На удачу…

— Один раз, — нехотя разрешил эльф. — В лес они не ходят. Ловят крыс и змей в замке. Но зубы у них не игрушечные.

Кесса осторожно провела пальцем по рыжей шерсти. Свежая печать, выжженная под ключицей, берегла её от любых зубов. «Водяной волк… Их привезли сюда с Реки, не иначе! Кто-то из Чёрных Речников. И теперь я глажу его,» — думала она. «И иду в поход с настоящими авларинами. А Речник Фрисс ничего этого не видит, и Сима тоже, и даже Эмма Фирлисова… Вот досада!»

…Река струилась совсем рядом — за склонившимися до земли папоротниками и поникшими узколистными травами, там, где качались на волнах потемневшие листья Мекесни. Дождь не унимался, и вода под ударами капель вскипала серебром. Широкие ветви зелёного холга не мешали идти — расступались от тропы. Авларины шли бесшумно, мягко ступая по мокрой земле, и Кесса старалась не шуметь, хотя в этом не было нужды — весь лес шуршал и шелестел, заливаемый холодной водой. Вот что-то захрустело над головой, и странница взглянула наверх — и увидела, как лист огромного папоротника, судорожно вздрагивая, скручивается в тугой клубок и прижимается к стволу. Другой лист — большой, слегка пожелтевший по краям — не шевелился, только вздрагивал под ударами капель.

— Листья прячутся, — прошептала Кесса и усмехнулась. — Верно, так им будет теплее.

Предводитель отряда поднял руку и жестом направил младших эльфов к берегу реки. Они разбрелись по кустам, не подходя к воде, что-то тихо захрустело, и Кесса, изумлённо мигая, воззрилась на пруд. Берег обрывался не в стороне, за кустами, а у самых её ног, тут была заводь с каменными стенами, тёмная и глубокая. Старший авларин коснулся ладонью воды, и серебристая тень скользнула под его рукой.

Кесса, вытряхивая из мешка последних личинок, остатки вчерашней лапши и дроблёные корневища неизвестных трав, смотрела, как огромные рыбы кружат у поверхности воды. Одна из них поставила мощные плавники на каменный бортик и приподнялась на них, глядя прямо на Кессу. Та вывернула мешок и развела руками — «больше нету!». Рыба не шелохнулась — так и стояла хвостом вниз, немигающими глазами глядя на пришельцев.

— Твоя тень лежит на воде. Отойди, и они успокоятся, — усмехнулся один из эльфов, хлопнув Кессу по плечу. — Хвала Намре и отцу его, у рыб пока нет разума!

Толстые, неповоротливые создания с плавниками-лапами в последний раз выглянули из воды и ушли в темноту, в прибрежные норы. Над заводью затрещали ветки — мхи и кустарники, выросшие вокруг как будто случайно, сплетались в прочный навес. Дождь обрушился на него — и скатился на берег серебряным градом.

— Мирного сна! — старший авларин погладил воду на прощание и выпрямился. — Хватит мокнуть, Дети Намры.

— Хочу рыбной лапши, — прошептал один из эльфов за плечом Кессы. — И чтобы рыбы и лапши было поровну.

— Вот бы дождь утих, — качнул головой другой авларин, пробираясь по моховым зарослям. — Ведро варёных рачков — вот что мне сейчас нужно.