Токацин - Небо в огне

- Они нам крови оставят? - заволновался Кинти, оглядываясь по сторонам.

- Они не нарушат обычай, - придержал его за плечо Алсек. - Тш-ш...

Над городом снова повисла тишина - но даже в ней голос Явар Эйны Ханан Кеснека не долетал до середины Западной Улицы, терялся где-то в ущельях переулков. Алсек утёр слезящиеся глаза - отсюда казалось, что сам правитель окутан золотым огнём, и что пламя с неба стекает по его рукам и льётся на алтарь вместе с жертвенным ицином. Жители внизу оживились, оглянулись на водовод. Алсек кивнул, но жестом попросил обождать - ритуал едва начался, и хотя вода, принявшая священный ицин, уже несёт в себе благословение, но лучше подождать до конца.

- По воле великих богов да проснутся земля и небо... - еле слышно проговаривал Кинти знакомые с рождения слова. Он опирался руками на край крыши, высовываясь из глухого колодца улицы, - так было лучше слышно. На площади взревели морские раковины, тонко вскрикнул перед смертью куман, чашу подставили под льющуюся из разбитой головы кровь. Тело ещё дёргало лапами, когда его столкнули вниз, и оно покатилось по крутой лестнице к подножию. Один из старших жрецов подошёл к нему, подбежали служители, перевернули тяжёлую тушу на спину.

- И пусть небо и земля пребывают в мире, пока Око Згена сияет над ними - и когда оно закрывается, - шептал Кинти, не сводя глаз с вершины башни. Там Даакех подошёл к Явар Эйне, склонив голову, и принял из его рук чашу с кровью, смешанной с молотым зерном.

Алсек опустил черпак в воду - жители уже подступили к мосткам и на неподвижного Кинти косились недовольно. Изыскатель от души пихнул его в бок и всунул в руки второй черпак. "Как бы подойти к раздаче, чтобы по пути не расплющили?" - он покосился на крыши жреческих кварталов. Пока ещё мясо даже жарить не начинали, но едва ли на улицах станет свободнее в ближайшие два Акена...

- Третий год маячу на водяных постах, - пробормотал Кинти на исходе второго Акена и утёр со лба пот. Бахрома на его повязке слиплась и приклеилась к коже. Соломенный колпак на голове от жары не спасал. От водяных желобов тянуло прохладой, Алсек едва удерживался, чтобы не вылить содержимое черпака себе на макушку.

Сквозь поредевшую толпу неторопливо пробрался стражник-Гларрхна, подставил под черпак флягу.

- Вот куда тебя загнали, - хмыкнул он, глядя на Алсека. - Завтра освободишься? Приходи к Горелой Башне. Без тебя драться не начнём.

- Не больно-то это честно, - нахмурился изыскатель. - Если я прийду, Кегар, то попрошу удачи для всех. И вообще, Дни Солнца - не время для споров на деньги!

- Да были бы там деньги, - отмахнулся хеск. - Ладно, проси для всех. Не помешает. На той неделе одному руку вывихнули - он на второй день в строю был, а вот Даакех до сих пор злится... Держи, это вам двоим. Принёс бы фляжку ицина, но эти ваши законы...

Он недовольно взмахнул хвостом, и зубастая клешня на его кончике щёлкнула створками.

- Ничего, Кегар. Семь дней можно потерпеть, - хмыкнул Кинти, принимая из рук Алсека свёрнутый лист дерева. К нему прилип жир и хлопья сажи.

- Спасибо, - кивнул Алсек, вынимая из свёртка кусок остывшего мяса - небольшой, всего с ладонь. - А тебе хватило?

- Только облизнуться, - вздохнул Гларрхна. - Хороших куманов выделил Даакех - таких жирных редко увидишь. Если и этого богам недостаточно - тогда я не знаю, чем их и накормить! Лучше бы нам, в храм Куэсальцина, дали хоть одного.

- Зген даёт нам свет и жар, - нахмурился Кинти. - Он - даритель жизни. Щедрый Чарек выгоняет из земли ростки, делает камни прочными. Великий Змей Небесных Вод подарил нам реку на небе и реку на земле. Мы почитаем их троих. Ты живёшь тут, Кегар, зачем тебе чужие боги?!

- Кинти! - Алсек встал между жрецом и стражником, расставив руки. Гларрхна широко ухмыльнулся.

- Ваш старший разглядывал потроха тех куманов, сказал - год будет хорош для воинов, много жара в крови, много света в небесах, - он убрал руки за спину. - А о жрецах ничего сказано не было.

...Стемнело быстро - только что небо горело зеленью и перламутром, и вот уже пришлось спускаться с мостков на ощупь, а улицу осветили маленькие цериты. Высоко над Храмом Солнца с края на край неба перелетали огненные шары, шелестели крылья, раздавались приглушённые крики, - городская стража с отрядом Вегмийи играла в небесный мяч. Над Шумной Четвертью в небо взлетали багровые стрелы и взрывались высоко над крышами, выписывая фигуры из пламени среди звёзд. Факелы горели на ступенях храма, освещая золотые пластины. Внутри, как и прежде, было прохладно и тихо. Алсек снял соломенный колпак и бережно положил черпаки в короб. Кинти даже заходить в "подземелье" не стал - принюхался к ветру и скрылся во дворах, надеясь, что пара кусков мяса на костях кумана ещё осталась.

- Много света в небесах, - задумчиво прошептал изыскатель и усмехнулся. - Вот что значит - накормить богов досыта! Сразу хорошие предзнаменования. И правильно...

- Алсек Сонкойок, - негромко окликнули его оттуда, где лежали скатанные циновки. Один из старших жрецов сидел там, почти невидимый в своих тёмных одеяниях. Изыскатель вздрогнул.

- Почтенный Гванкар! Я не увидел тебя во мраке.

Гванкар уже снял блестящие подвески и шапку с бахромой, сбросил плащ, но кровью от его одеяний ещё тянуло. Он жестом подозвал младшего жреца к себе.

- Ты ещё занимаешься своими делами? - спросил он вполголоса. Алсек уставился в стену. Ничего хорошего такие вопросы не предвещали.

- Боги видят, что я не делаю ничего дурного, - отозвался он, немного помедлив.

- Значит, молчать не разучился, - голос Гванкара стал ещё тише. Глаза странно сверкали на спокойном лице, выдавая затаённую тревогу.

- Слышал мои предсказания? - спросил он. Алсек покачал головой.

- С водяного поста ничего не слышно. Мне передали очень хорошие слова, почтенный Гванкар. Про небесный свет и храбрость воинов.

Жрец покачал головой.

- Тебе передали всё верно. Я сказал эти слова. То, что я видел... это можно прочитать и так. Но если бы ты стоял рядом... Таких скверных знаков я ни разу в жизни не видел. Ни разу.

Он хмуро посмотрел на Алсека.

- Гвайясамин знает. Нужно знать и тебе. Другим не говори. Самые плохие знамения за полсотни лет. Хуже, чем в год Волны, хуже, чем перед смертью Эйны Ханан Кеснека. Держи в памяти, Сонкойок, и молчи...

Глава 04. Тревожные знаки

На севере, вдоль высокого обрыва над великой рекой Симту слаженно поскрипывали водоподъёмники, влага весело булькала, наполняя русла оросительных канав. От обрыва они тянулись, ветвясь, до самых дюнных хальп, и последние капли воды доставались южным пастбищам. Оттуда, из-за невысоких каменных оград, Алсек слышал сердитый рёв и топот куманов - ящеры толкались и молотили друг друга толстыми хвостами, вставали на дыбы, хватая противника за плечи когтистыми лапами. Изредка доносились недовольные возгласы пастухов - куманы, распалившись, могли друг друга и покалечить, а разнять сцепившихся ящеров было непросто. Низкий басовитый гул летел время от времени над пастбищами - бронированные анкехьо тоже разгорячились от весенней жары, сталкивались панцирями и угрожающе порыкивали, гонялись за самками, то и дело получая по носу хвостом. Алсек удивлялся порой, как анкехьо умудряются не поубивать друг друга - к ним в это время ни один погонщик не совался, но всё же все панцирные ящеры к лету возвращались живыми в загоны...