Дуглас Хьюлик - Свой среди воров

Леандер был застигнут врасплох. Он машинально отбил книгу мечом, а потому пропустил удар рапирой, который последовал сразу. Тот пришелся под челюсть. Острие вошло глубоко, голова запрокинулась, и Леандер умер.

Я все еще отдувался и поворачивался к Мендроссу, чтобы поблагодарить за своевременное вмешательство, когда получил по виску. Какого черта, Мендросс? Падая, я заметил, что удивленный Мендросс стоит у занавески. Затем через меня перешагнул Никко, и я понял, кто ударил меня по башке.

Мендросс тыкал и размахивал дрыном, но лавка была слишком тесной. Никко протянул лапищу и почти рассеянно выдернул палку из руки Уха, после чего схватил Мендросса за горло и принялся дубасить его же оружием.

Я оттолкнулся от пола. Тот ходил ходуном, но мне было не до того. Я потянулся за рапирой – раз, другой; на третий сумел ухватить ее. Она почему-то сидела в руке неловко и была тяжела. Хорошего мало.

Никко стоял совсем рядом, и это пробудило во мне целую бурю эмоций: страх, тревогу, ненависть, панику, отчаяние и даже странное ликование. Но за ними скрывалась жгучая потребность отомстить за Келлза и его людей, за мое избиение, за Мендросса, Эппириса, Козиму и девочек. Я хотел отомстить за все унижения, которым этот гад подверг меня за последние семь лет и которые я терпел, потому что это была моя работа. Что ж, с работой покончено, и самое время вспомнить о поруганной гордости и расплатиться за все.

Я поднялся на ноги.

Когда я встал, Никко повернулся и отпустил Мендросса. Тот без поддержки Туза рухнул на пол. Кровищи было немерено, и больше лилось с головы. Он упал и больше не двигался. Никко не задумываясь швырнул поперек него дрын.

Я воздел рапиру и принял стойку, какую мог. Пол немного угомонился, за что я был искренне благодарен.

Никко ухмыльнулся и встал в борцовскую стойку, выставив руки. На них были перчатки системы «отбивные»: кожаные, гладиаторские, с железными заклепками на костяшках, а на ладонях и между пальцами подбитые кольчужной сеткой для перехвата лезвий. При виде них я подивился, что не лишился чувств.

– Ты да я, малыш, – проурчал Никко. – Никаких Деганов, Дубов, Рук и зеленщиков. – Он хлопнул в ладоши, издав одновременно скрип и звон. – Я весь в предвкушении…

– Я тоже, – отозвался я и сделал выпад.

Никко, наверное, воображал, что наводит на меня страх, как и прежде, а потому искренне удивился, когда я атаковал. Он еле успел увернуться и отбить лапой клинок. Я попер на него – еще два выпада и низкая подсечка. Никко отбил все удары, но пятился, пока не уперся в стол. Он отразил еще один выпад, после чего пригнул голову, сгорбился и сощурился.

Знакомая картина. Она означала, что мне грозит большая беда.

Прежде чем он успел броситься на меня и сбить своей тушей с ног, я отступил и упал на пол. Два проворота – и я был под столом, а потом и на площади.

Никко выругался и полез за мной, расшвыривая корзины и ящики.

Я быстро огляделся. Дегана прижали к подножию статуи Элирокоса, и он отбивался двумя мечами от кучи Рук. Железо быстро перемещался по площади, подныривая под лотки, лавируя между навесами и уворачиваясь от противников, которые гонялись за ним по всему рынку. Трупов прибавилось, но, судя по свежей крови, досталось и Деганам.

Важнее было то, что поблизости не виднелось ни единого Руки.

Я быстро осмотрелся в поисках дневника Иокладии. Он лежал слева у ног Леандера. Не близко, но и не далеко. Затем между мной и книгой грохнулся ящик, и я был вынужден полностью переключиться на Никко.

Он уже стоял передо мной, выставив руки в перчатках и выгадывая удобный момент для броска. Я принял защитную стойку и потянулся к кинжалу на поясе. Если Никко сумеет подойти ближе, чем на длину клинка, мне будет чем его встретить. Я уже взялся за рукоять, когда Никко метнулся ко мне.

Он потянулся перехватить рапиру и дернуть вверх, держа наготове кулак. Я оставил кинжал, отскочил, отвел рапиру и тут же сделал выпад, целясь в глаз. Однако Никко сбавил темп и наступал медленнее, чем я отходил. Острие не достало до лица и дрогнуло в воздухе. Никко ударил по клинку и попер вперед.

Я уже забыл, какие длинные у него руки и как быстро он ими орудует. Рапирой трудно отбиваться от кулаков, а Никко очень хорошо защищался, и я быстро ушел в оборону. Неожиданный поворот, так как обычно трех футов стали хватало, чтобы отбиться от громилы вроде Никко. Но он, похоже, больше сосредоточился на мне, чем на случайных порезах и проколах.

А главное, теснил меня так, что я не успевал вытащить кинжал, и прыгни он раньше – мне пришел бы конец.

Расклад приходилось менять.

Деган, конечно, предпринял бы что-нибудь безупречное и смертельно опасное; я же отскочил, присел, резко выставил рапиру, пригнулся и прикрылся левой рукой. Через секунду я почувствовал, что рапира во что-то уперлась. Затем Никко налетел на меня.

Я опрокинулся на мостовую. Острая боль пронзила правую руку от локтя до кончиков пальцев и обратно. Рапира выскользнула и со стуком упала на камни.

Я сел и обнаружил, что Никко опустился на колени рядом со мной. Он держался за правый бок, из-под перчатки сочилась кровь.

Я потянулся за кинжалом. Никко подался ко мне и влепил затрещину. Я снова упал и растянулся на мостовой, кинжал укатился. Потом из моего сапога вытащили нож, а левую руку чуть выше запястья придавило что-то тяжелое. Я ощутил спиной каждый уличный камешек.

Никко наклонился ко мне, прижимая руку коленями. Лицо его кривилось от боли, но выдавить гнусную ухмылку он сумел.

– Остался без игрушек, Дрот? Я знаю, где ты держишь перья.

Он потянулся и с силой ткнул железными заклепками в правую ногу.

– В сапоге, – сказал он.

Потом он коротко ударил в живот.

– На поясе.

Затем покачался на коленях, расплющивая руку.

– На запястье. Ничего не забыл?

Я хапал воздух, но не кричал – сил не было.

Гнев улетучился. Теперь во мне было пусто, и эту пустоту исподволь заполняло отчаяние. Эппирис, Козима, Кристиана, Деган, Келлз, даже Одиночество – я не сдержал данного им слова, не выполнил даже единственного обещания. Я думал, что с дневником, да на улице, я всех перехитрю и избегну бед даже после сделки с Одиночеством.

Вопиющая наглость. Достаточно взглянуть на площадь, чтобы увидеть последствия моих трудов: Мендросса, избитого в кровь в собственной лавке; Дегана, которому пришлось драться насмерть не только с полудюжиной громил, но и с Железом; Никко, постоянно ломавшего людей и дела, которым я обещал служить, и все остальные. Я играл чужими жизнями и даже не замечал этого.

Гребаный Нос!

Никко подвинулся, чуть ослабив нажим на руку. В нее устремилась кровь, и свежие раны защипало и закололо.

– Нам предстоит долгая, обстоятельная беседа наедине, – заверил меня Никко. – Очень долгая.