Анджей Пилипюк - Сестренки

Она не может представить учительницу без книги в руке, в то время как сама она иногда и за десять лет не имела возможности прочитать что-либо новенькое… Когда родилась, то была княжной. Пару раз в жизни даже применяла этот титул. У нее было несколько домов… А потом удача повернулась задом. Моника бывала и наверху, и опять внизу…

Девушка прикрывает глаза. Лучше всего было в Грузии. Народ чертовски суеверный. Как-то раз она жила целый сто двадцать лет в селении, и все знали, что она вампирица, которая никогда не постареет… Им это никак не мешало. Прогресс сжимается петлей у нее на горле. У войн в Югославии имелся один положительный аспект. Полнейший бардак в бумагах регистрационных учреждений позволил ей создать фальшивую тождественность. Но теперь она попала в более цивилизованные регионы Европы, и начинаются неприятности.

И в то же самое время она чувствует, что в воздухе висит нечто странное.

— С точки зрения статистики, это просто невозможно, — поясняет Катаржина.

Станислава растирает в ступке кардамон. Не все способны оценить необыкновенные свойства этой приправы. Ученица алхимика поднимает голову и с любопытством глядит на кузину.

— Почему?

— Вот сколько может быть бессмертных? Во всем свете?

Четырехсотлетняя «родственница» молчит, глядя в окно.

— Философский камень, якобы, смогли получить только Сетон и Сендзивой, — отзывается она. — Причем, последний получил рецептуру от Сетона. До того, якобы, его имел Келли, шастающий по Центральной Европе англичанин. Но он не умел его производить. В какой-то древней могиле обнаружил шар из слоновой кости, заполненный порошком… Во всяком случае, именно так он заявлял…

— А вот мне любопытно, случаем не… Насколько стара алхимия? Здесь мне важна идея.

— Герметисты всегда утверждали, будто бы алхимия доходит до начал творения, Гермеса Трисмегиста и тому подобное… Сендзивой над этим насмехался. Правда, в конце XIX века были найдены архивы царей Ассирии в Ниневии, и среди табличек был трактат названный «Врата печи», родом из VI века до нашей эры.

— Если тогда тинктура была создана в первый раз, то по нашей планете могут бродить люди, которые в два или три раза старше Моники.

— Это так. Но не думаю. Статистика, которую ты так любишь, исключает их существование. В какой-то раз он, попросту, не успеет сбежать… Или свалится с лестницы.

— Беспокоит меня наша малая. Какова вероятность того, что вампирица встретится именно с тобой?

— Быть может, ее что-то притянуло. Телепатия или…

Катаржина уже ранее заметила, что мысли ее кузины несколько ленивы. Ей не хватает искусства дедукции; голова у нее светлая, но размышления как бы заикаются. Это проблема иного воспитания, жизненный опыт здесь не поможет…

— Телепатия… предположим, что таких как ты здесь несколько сотен. Это предполагая, что алхимики одаряли тинктурой своих учеников, сотрудников и так далее…

— Очень маловероятно, — вмешалась Стася.

— Ладно. Подсчитай, сколько может быть таких, как ты.

— Келли нет в живых. Сетон мертв. Авиценна… — она заколебалась. — Не знаю, то было за сотни лет до моего рождения. Из учеников Сендзивоя, кроме меня, живет пара. Один — это Ян Копаницкий, его я встречала пару раз; к своей истинной фамилии он привязан как-то и не был. Какая она у него теперь?

— Скуржевский.

— Тоже ничего. Сендзивой, если жив… Двух остальных я и не встречала, а после стольких лет имена их не помню.

— В живых их нет, — пояснила Катаржина, — их нагнали те, которые пытались покончить с тобой в школе…

И она кратко изложила выясненные в архивах результаты следствия.

— Черт, я до сих пор не могу понять, откуда они знали?

— У меня имеется гипотеза. Кто-то вас подставил. Некто, неплохо знающий тайну Сендзивоя.

— Имеется еще один. Димитрий… — вспомнила Станислава.

— Хмм. Ну да. И о чем вы разговаривали?

В Катаржине предыдущая профессия выработала определенные навыки.

— Я спросила о Сендзивое. Тот сообщил, что уже давно его не видел. Ну и жаловался, как надоела ему жизнь. Еще ему хотелось узнать, проживаю ли я в Кракове. Вот и все.

— Те двое были убиты в Кракове… Он мог их просто подставить. Вот представь себе такую ситуацию… Димитрий любит пожить с шиком и, время от времени, погулять.

— Это точно. Костюм, что был на нем, выглядел словно из каталога.

— В его распоряжении запас тинктуры, но, как тебе известно, ею можно воспользоваться двумя способами. Или переработать в золото, или жить дольше. Золото — это деньги… Но за то, чтобы иметь деньги платой становится более короткая жизнь. Разве что…

— Он находит несколько очень религиозных людей. Внушает им то, что мы вампиры, впрочем, даже и не важно, что он там им сказал. Те двое гибнут с разрывом в лет пятнадцать. Затем приходит моя очередь…

— Именно. У каждого убитого он находит порцию тинктуры. Но, может, не всегда это и удавалось. Не все ведь держали ее дома или при себе.

— Если это правда… — Станислава взяла сумочку и вытащила наган. Провернула барабан. Шесть патронов с пулями закружило в смертельном танце.

— Ты права, если это правда? Ведь мы можем и ошибаться, — успокоила ее кузина.

— Как мы это проверим?

— Если это он, то вскоре можно рассчитывать на посещение убийц…

— Определить адрес будет нелегко.

— Но тебя могут выследить. Необходимо предпринять средства осторожности.

— И что ты предлагаешь?

Княжна Моника мчит на роликовых коньках по Плянтам. У нее неплохо выходит. Лет шестьдесят назад она ездила на роликах, но параллельная установка колесиков не давало таких возможностей, как нынешнее решение.

Коньки она получила от Станиславы. Преподавательница восприняла, что Моника прожила более тысячи лет, но подсознательно относится к ней как к шестнадцатилетнему подростку. И замечательно. В нынешние времена это очень даже замечательный возраст. От человека не требуют ответственности… В Византии в четырнадцать лет девушку считали взрослой. Ее двоюродная сестра вышла замуж в двенадцать лет, что не было чем-то необычным. Приятно иногда на пару часов освободиться от забот, которые несет с собой зрелость…

Моника мчит по-настоящему быстро. Когда же это в последний раз она ездила на роликах? В 1913? Похоже, так, за год перед войной, уничтожившей независимую Сербию и еще несколько стран. А в нужный ритм она вошла сразу же.

Воздух развевает светлые волосы. Прохожие проводят ее взглядом. На ушах наушники от кассетника. Моника пролетает мимо трех полицейских. Один из них удивленно глядит ей вслед.

— Блиииин, какая телочка…

Ну почему для всех она ассоциируется именно с этим животным? Остальные качают головами. Девушка промчалась мимо них так быстро, что не успели заметить лица, а только размазанное пятно золотых волос.