Валерий Моисеев - Каменный улей

– Еще как! – горячо заверил его друг. – Я теперь без женщины, вообще, спать не ложусь. Вот и сейчас, разговаривая с тобой, я думаю лишь о том, кого бы затащить, на ночь глядя, к себе в постель. Кстати, та молодка, что накрывала нам на стол, вполне, меня устроила бы!

– Она моя! – сварливо буркнул Фелкар.

– Брось, не будь таким жадиной! – пожурил его Кранц. – Для чего она тебе нужна в постели? По глазам вижу – только лишь для согрева, чтобы не мерзли твои старые кости! И больше ни для чего!

– Эта тема не обсуждается! – обиженно взвился Фелкар.

– Да, ладно! Я же знаю, что ты и в лучшие годы был не ходок, чего уж говорить сейчас-то! – пренебрежительно махнул на него рукой Кранц. – А с зельем из моего рога ты смог бы вернуть себе давно забытое восхитительное ощущение похоти!

– Ну, ладно, так и быть, считай что уговорил! – с деланным безразличием произнес Фелкар, позевывая. – Дай-ка мне кусочек на пробу.

– Ты часом не оглох? – сочувственно спросил Кранц. – Когда я говорил, что этот рог драгоценный я не преувеличивал. Я отвалил за него Жмурдийскому купцу столько золота, сколько он весит. Рог, конечно, а не купец.

– И что тебе жалко небольшого кусочка этого рога для своего старого университетского товарища? – возмутился Фелкар.

– Ну, тебе же жалко дать мне денег взаймы? – усмехнулся Кранц.

– Я же честно объяснил тебе причину своего отказа! – воскликнул Фелкар.

– А я, не менее честно, объясняю тебе причину своего, – пожал плечами Кранц. – Всю свою наличность я распродал и вложил в этот рог. У меня даже дома не осталось, вот и путешествую налегке. Я рассчитываю с лихвой покрыть все свои затраты и стать очень богатым человеком. Именно поэтому я и прошу у тебя деньги в долг.

– Хорошо, что ты предлагаешь? – недовольно спросил Фелкар.

– Я отпилю кусочек рога, – сказал Кранц. – После чего, положу его, включая опилки, на одну чашку весов, а на другую чашку весов ты будешь класть золотые монеты, до тех пор, пока весы не уравновесятся.

– Но это же натуральный грабеж! – возмутился Фелкар. – Причем прямо в стенах моего дома!

– Ну, как знаешь! – пожал плечами, Кранц засовывая рог Мозгоклюя обратно в свой мешок. – Пожалуй, мне пора идти! Попробую продать рог еще кому-нибудь. Наверняка в твоем городе найдется кто-нибудь, кому он действительно нужен.

– Стой, погоди! Я согласен! – остановил его Фелкар.

Получив пинок в костлявый зад, Вовик кубарем покатился по неровному каменному полу, зачумленного, темного помещения. В нос ему ударила страшная вонь, сразу напомнившая начало его местной карьеры, в качестве ученика золотаря. За спиной загрохотала толстенная деревянная дверь, окованная полосами железа, запираемая на засов.

Вовик поднялся на ноги и огляделся. Света падавшего из маленького окошка, забранного коваными ржавыми прутьями, и расположенного под самым потолком было явно недостаточно. Когда его глаза более-менее привыкли к сумраку тюремной камеры, он сумел разглядеть, что кроме него здесь полным-полно людей.

Основная масса арестантов располагалась на деревянных двухъярусных нарах, стоящих вдоль стен. Остальные, видимо принадлежащие к самому отребью, довольствовались гнилыми соломенными подстилками, лежащими прямо на полу, между нарами.

Вовик увидевший, что на него уставилось сразу с дюжину блестящих в темноте глаз, заробел и не нашел ничего лучше, чем ляпнуть:

– Здрасьте!

– Здравствуй, милок! – ответил на его приветствие какой-то дрищ, подымаясь с пола и вразвалочку направляясь в его сторону. – Да, ты проходи, голубчик, не стесняйся! Здесь, все свои, никто тебя не обидит!

– А я и не боюсь! – несмело заявил Вовик.

– А вот это, напрасно! – подал голос, кто-то со второго яруса нар. – Без страха порядку не будет, даже в такой крысиной норе, как наша тюряга! Так, что, лучше, бойся малый, бойся! Вот тогда точно не ошибешься, да и неожиданностей для тебя будет значительно меньше!

– Как зовут-то тебя соколик? – спросил дрищ, протягивая грязную руку сложенную лодочкой

Вовик с омерзением посмотрел на желтые кривые ногти пораженные грибком и, сделав над собой видимое усилие, протянул свою руку:

– Лотар!

– А меня зовут прекрасная Феноморра! – послав ему воздушный поцелуй, дрищ сделал попытку пожать руку Вовика.

Но тот успел отдернуть руку и для большей надежности даже убрал ее за спину.

– Молодец, малой! – послышался одобрительный хохот с нар. – Считай, что первое испытание выдержал! А не то быть бы тебе тюремной шлюхой, вроде нашей Морры!

– Еще не все потеряно, милый! – воскликнул дрищ, именуемый Феноморрой, и сделал попытку облапать Вовика. – Я подарю тебе свой самый смачный засос в честь нашего знакомства!

Вовик испуганно попятился, но отвратительное существо, чувствуя его нерешительность, не унималось и уже загнало его в дальний угол камеры. Дальше отступать было просто некуда.

– Ату его, Морра! – неслось со всех сторон. – Ставлю бронзовку, что Лотар, уже сегодня, станет Лотарой!

Сначала Вовик, по простоте душевной, недопонял грозящую ему опасность. Но несущиеся со всех сторон двусмысленные подначки и оскорбления, довольно скоро открыли ему глаза на истинное положение вещей. Он побагровел от возмущения и, не раздумывая, врезал Феноморре, или как там ее, кулаком прямо в нос. Послышался отвратительный хруст сломанного хряща, после чего дрищ взвыл не своим голосом.

Но Вовик и не думал на этом останавливаться и продолжал наносить удар за ударом, выгнав отвратительное существо сначала на середину камеры, а потом и к обитой железом двери. Неожиданно, Феноморра, увернувшись от очередного удара, проворно нырнула под нижние нары.

Не на шутку рассвирепевший Вовик, попытался достать ее ногами, но юркое создание принялось ползать под нарами жалобно хныча:

– Отстань, гаденыш! Ты мне нос сломал! Кому я теперь буду нужна такая некрасивая?

– И то, правда, малой, оставь Морру в покое! Она на сегодня уже свое получила. Топай сюда, разговор есть! – прохрипел кто-то с нижних нар, из самого дальнего угла.

– Иди, иди быстро! – зашелестело со всех сторон. – Тебя сам Живопыр зовет!

По той интонации, с которой произносилось это имя, Вовик догадался, что отказываться от приглашения не стоит. Обтирая на ходу окровавленные кулаки о штаны, он подошел к Живопыру.

Местный криминальный авторитет сидел на нарах, откинувшись на подушки и скрестив ноги. Это был жилистый старик с проницательными живыми глазами на скуластом, костистом лице из самой середины которого, словно краник из самовара, торчал длинный орлиный нос. Седые пряди волос были повязаны на пиратский манер, пестрым платком. В довершении ко всему, у Живопыры в ухе висела огромная золотая серьга. Видимо это был знак отличия, указывающий на его высокое положение в сложной иерархической структуре местного криминального мира.