Валерий Моисеев - Каменный улей

В бане во время мытья, Вовик ловил на себе пренебрежительные взгляды близнецов, которые те вроде бы ненароком бросали на него. Действительно рядом с их глыбообразными дородным телами Вовик сильно проигрывал.

Что касается мужского достоинства, то и здесь братья тоже вырвались на десяток сантиметров вперед. К концу мытья Вовик уже не на шутку комплексовал по этому поводу. Самооценка же близнецов, напротив, резко подскочила вверх.

В предбаннике Вовик вместо своих грязных обносков обнаружил, приготовленную для него, не особо новую, но все же чистую одежду и обувь. Переодевшись после бани, Вовик почувствовал себя, словно заново родившимся. Мироощущение его также претерпело изменения в лучшую сторону. Он должен был признать, что первое впечатление обманчиво. Едва завидев Хорика в первый раз он почему-то сразу решил, что толстяк завидный жмот. Но к несказанному удивлению Вовика, зажиточный хуторянин неожиданно оказался щедрым и хлебосольным хозяином.

В просторной, чисто выбеленной комнате, где был накрыт большой длинный стол, кроме Хорика и близнецов никого не было. Наверху беленый потолок поддерживали массивные брусья из потемневшего от времени дерева. Половицы были тщательно выскоблены и вымыты. Чувствовалось, что Хорик Круглый крепкий и рачительный хозяин.

Тяжелые деревянные лавки жалобно скрипнули, когда на них разом опустились три чугунные задницы. Веса Вовика лавка не почувствовала совершенно, и никак на него не отреагировала. Изобилие еды на столе подавляло. Если Хорик с домочадцами каждый день поглощал такое количество пищи, было неудивительно, что весили представители этого семейства раза в четыре больше чем обычные люди.

В этот момент в горницу вошла, а вернее будет сказать, вплыла Крошка. Двигалась она мелким семенящим шагом, отчего казалось, что ее внушительная фигура бесшумно скользит по поверхности пола, словно гигантская шахматная фигура по ледовому катку. По мнению Вовика, более всего это чудо природы напоминало стопушечный фрегат с огромной высокой кормой. Подарив Вовику томный взгляд, сулящий неземное блаженство, девушка присела на возмущенно взвизгнувшую лавку.

Обед начался с густой и наваристой похлебки, в которой плавала массивная мозговая кость с огромным куском мяса. Глиняные глазированные миски, в которых ее подавали, были размером с приличный тазик, а деревянные ложки не уступали размерами хорошему половнику. С трудом прорвавшись через горячий слой жира, Вовик зачерпнул ложкой похлебку и опасливо подул на нее. Семья же Хорика казалось совершенно не чувствовала, что бульон разогрет до температуры крутого кипятка. Громко чавкая, они стремительно вычерпывали в себя, едва ли не кипящую, жидкость.

Время от времени, хозяин застолья высоко поднимал вместительный оловянный стакан, приветствуя сотрапезников, и опрокидывал его в свою бездонную утробу. Влив в себя грамм двести напитка, крепостью явно превышающего привычные сорок градусов, Вовик с непривычки закашлялся. На глаза у него сразу же навернулись слезы. Его хозяева тактично не заметили этого, лишь насмешливо переглянулись. В их взглядах отчетливо сквозило неодобрение – слабак!

Вовик отдав должное выпивке решил, что забористое пойло представляет собой нечто среднее между виски и коньяком. Причем самого низкого пошиба. Но как бы, то, ни было, настроение у него резко улучшилось и весь мир, теперь воспринимался сквозь радужную пелену, в которой преобладали теплые розовые оттенки.

Несмотря на то, что Вовик фактически был переполнен похлебкой, казалась, что еще немного, и она польется у него из ушей, он жадно накинулся на второе. Тушеная свинина с картошкой была настолько восхитительна, что Вовик замахнув один за другим два стаканчика местного вискаря, умял свою порцию до последнего кусочка. За это он был награжден благосклонными взглядами хозяев, которые, в отличие от гостя, казалось совершенно не хмелели от выпитого. Возможно, все дело было в том, что они выросли на этом самогоне, который впитали с молоком матери. А быть может, дело было в их огромных размерах. Для того чтобы свалить с ног Типа или Топа понадобился бы небольшой бочонок этого пойла, и никак не меньше.

В отличие от них, Вовик совсем захмелел и уже с трудом соображал, что происходит вокруг него. Между тем Крошка подсела к нему и принялась угощать и всячески обхаживать его. Если поначалу Вовик бросал настороженные взгляды в сторону ее отца и братьев, то потом осмелел настолько что позволил себе приобнять девушку за ее необъятную талию.

Поняв, что его ухаживания за Крошкой, воспринимаются со стороны мужской половины семейства достаточно благосклонно, Вовик поначалу совершенно обнаглел, а потом и вовсе распоясался. Он сладострастно покрывал грудь девушки, бурно вздымавшуюся из низкого выреза корсажа, словно дрожжевое тесто из квашни, слюнявыми поцелуями.

Помотав головой для того, чтобы хоть чуть-чуть сфокусировать разъезжающиеся в стороны глаза, Вовик обвел комнату туманным взором. Словно младенчик, который еще плохо держит головку, он пару раз клюнул носом, и чуть было, не расквасил его о стол. Остатками уплывающего сознания он обнаружил, что в комнате кроме него и Крошки, оказывается, никого нет. Видимо Хорик с сыновьями уже давно вышли из комнаты.

Вдохновленный этим открытием, Вовик полез под юбку Крошке. Но юбка оказалась не одна, оказалось, что их было несколько и незадачливый любовник сразу же запутался в них. Девушка, справедливо опасаясь, что Вовик израсходует весь свой пыл и страсть на неравную битву с ее нижним бельем, решительно поднялась со скамьи.

– Пойдем ко мне любимый! – промурлыкала она в самое ухо Вовику, щекоча его своими нежными усиками. – Только тихо, чтобы папа с братьями не услыхали!

Вовик пьяно икнув, косо поднялся из-за стола и шагнул на середину комнаты. Его тут же повело в сторону, потом резко шатнуло назад. И если бы не Крошка, с бдительностью заботливой матери подхватившая его, он бы рухнул и впечатался затылком прямо в пол.

– Ты не знаешь, и чего это я так нажрался? – поинтересовался он у нее. – Ну и убойное пойло у твоего папаши!

Вместо ответа, девушка, молча, перекинула бессильную руку Вовика себе через шею и, приняв его на плечо, потащила к себе в комнату, словно паук муху.

Вовик не помнил, как очутился в спальне девушки. Он чувствовал, как его раздевают, и в принципе был не против этого. Когда же его расфокусированное зрение собралось на необъятном белом теле Крошки с огромными колышущимися грудями его естество приняло боевую стойку. Только сейчас до него дошло, что он находится в обществе совершенно голой девушки, которая, вдобавок ко всему, совсем не прочь заняться с ним любовью. То, что девица в несколько раз превышала его в размерах, как-то слабо волновало его. Это был именно тот классический случай, который описывается известной математической формулой – красота женщины прямо пропорциональна количеству выпитого алкоголя.