Наталья Якобсон - Лебедь и дракон

Что-то странное происходило за чертой, выложенной мелкими камнями. На двух дорогах, идущих влево и вправо кружилась вьюга, а насредней дороге все было спокойно. Ели и сосны стояли по ее краям, будто сказочные великаны, охраняющие временный покой. Даже снегопад не смел пересечь невидимую границу.

У Розы не было время на раздумья. Она свернула на спокойную среднюю дорогу. Путешествовать по ней будет гораздо легче, чем бороться с бураном. Но вместо того, чтобы подчиниться, до этого податливая лошадь испуганно заржала и встала на дыбы, чуть не сбросив всадницу со своей спины.

Однако Роза удержала поводья и силой заставила животное двинуться вперед. Снегопад остался позади. Очутившись на запретном для метели пути, лошадь рванулась вперед. Она неслась, не останавливаясь, без всякого понукания. Однако преследователи тоже не отставали.

Над верхушками деревьев простиралось чистое лазоревое небо. То здесь, то там поблескивал снег. Вокруг не было видно ни волков, ни других хищников, и тем не менее лошадь испуганно захрапела и начала упираться.

Роза с силой вонзила шпоры в бока лошади и заставила ее проскакать по замерзшему озеру. Из-под копыт посыпались искры, но лед не треснул. Смелая всадница обернулась назад. Ей удалось выиграть время. Враги немного отстали. Она спрыгнула с лошади, получше прикрепила к седлу свой мешок и проверила, нет ли в седельной сумке оружия.

Может, под тяжестью целого отряда лед на озере проломится. Воинственных криков пока не было слышно. Только чье-то частое дыхание нарушало лесную тишь. Звонкий, почти музыкальный свист разнесся над верхушками деревьев.

Роза оступилась и упала, черные волосы покрыли снег шелковым полотном. Кольцо на руке сияло ослепительно, а в небе среди зимней лазури витала страшная, огромная фигура, будто вся слитая из золота. Она ослепительно сверкала, хотя солнца не было на небосклоне. Золотой дракон, его крылья, когти, голова все было золотистого цвета, а вот глаза напоминали страшную тайну, как в сказках про замок эльфов. Роза внутренне содрогнулась, он снова нашел ее, как смерть цвета драгоценного металла. Ужасный крик разорвал морозную тишину, и все стихло. Смертоносная погоня из враждующего мира двух королевств тоже отстала.

И вдруг рядом с ней остановились серебристые, богатые сани, странно, она даже не услышала, как они подъехали, хотя снег хрустел. От саней исходила аура кошмара, хотя они были хоть куда, королевские с ними бы не сравнились. Породистые белые скакуны в упряжке нетерпеливо били о землю копытами. Их роскошные гривы и хвосты лоснились, глаза дико сверкали, а из ноздрей, казалось, вот-вот вырвется пламя. Позвякивали уздечки, им вторил звон бубенцов. Роза застыла в ужасе и увидела: в санях сидел тот самый молодой человек. Его золотые локоны рассыпались по бархатному плащу, лицо поражало красотой.

-- Поехали, Роза, - пригласил он, - они тебя не догонят.

Он нагнулся и протянул ей руку. Кожа на тыльной стороне ладони отливала фосфорной белизной, но был заметен поразительный дефект - тонкая золотая пластинка, вживленная в руку в том месте, где должна находиться вена.

Роза онемела от удивления, но лучистый, гипнотический взгляд заставил ее подчиниться. Она забралась в сани и устроилась на сатиновом сидении. Возница хлестнул лошадей. Те злобно захрапели и рысцой понеслись вперед.

Молодой человек сделал знак скакуну Розы. Тот, как завороженный, склонил свою голову в поклоне, как если бы был человеком и покорно засеменил вслед за санями.

Сзади послышался треск льда и приглушенные ругательства. Роза оглянулась. Там, среди острых льдин в воде, плескались ее преследователи. Они успели доехать до середины озера, прежде чем толстая корка треснула. Из озера им было уже не выбраться. Бесполезно они цеплялись за льдины, их руки скользили по гладкой поверхности, а тяжелые доспехи тянули на дно.

Сани мчались вперед, оставляя после себя глубокие борозды и вздымая волны снежных брызг на своем пути. Перезвон маленьких колокольчиков сопровождал их на протяжении всей дороги.

Роза повернулась к своему спасителю.

-- Как тебя зовут? - набравшись смелости, спросила она.

Он со странным блеском в глазах посмотрел на нее, словно решая, стоит называть ей свое имя или нет.

-- Эдвин, - наконец ответил он. Может, это его мягкий, спокойный голос так подействовал на нее, что имя показалось принцессе знакомым.

Чем дальше они углублялись в лес, тем красивее становились дремучие заросли по бокам дороги. Роза смотрела на ели, покрытые снеговыми шапками, на белок, прыгавших с ветки на ветку. Разглядеть возницу, изредка взмахивающего кнутом, ей так и не удалось. Видна была лишь его шуба, сшитая из лисьих хвостов.

-- Почему ты спас меня? - после долгого молчания осведомилась Роза.

Эдвин бережно накинул ей на плечи подбитый мехом плащ.

-- Почему? - как эхо повторил он. - Разве я мог бросить тебя в беде?

-- А как ты узнал, что я попала в беду?

На этот раз он промолчал. Однако веселый звон бубенчиков не смолкал, резвые кони продолжали ржать. Клесты оживляли своим пением морозный лес. Снегири клевали редкие ягоды рябины. Один ярко - красный клест расклевывал сосновую шишку.

-- Куда мы едем? - опять попыталась Роза завести разговор.

-- В замок, - коротко ответил спутник.

-- Ты хочешь сказать, что в этой глуши есть замок?

Эдвин взглянул на нее удивленными, мерцающими глазами.

-- Замок должен быть, - все так же лаконично пояснил он. - Что за государство без замка?

-- Какое еще государство? - шепотом спросила Роза. Неизвестность пугала ее больше всего.

Сопровождающий печально опустил голову.

-- Ты слишком много хочешь знать, - упрекнул он.

-- Не больше, чем мне дозволено, - тут же парировала Роза. - Каждый человек имеет право взглянуть в лицо своим страхам. После того, как мне не позволили даже оправдаться, не удивительно, что я боюсь совершить ошибку. Ты не Золотой Владыка, чтобы отчитывать меня.

Он даже не обиделся. Наоборот, в его глазах вспыхнули озорные искры.

-- Не обязательно быть летающем чудовищем, чтобы крушить надежды людей, - со светской беспечностью произнес он. И тем не менее слышалось в его словах что-то, отчего мурашки побежали по спине. Какое-то незримое волшебство окутывало Эдвина. В его манерах и странной модуляции голоса угадывалась нечеловеческая власть. Достаточно было одного жеста, чтобы недоверчивая, пугливая синица, как околдованная слетела с ветки и села ему на ладонь. Он погладил желтоватую головку, и птичка радостно защебетала.

Теперь его рука снова стала обычной. Словно не было никакой пластинки, вставленной в плоть. Роза долго рассматривала Эдвина. Даже при свете дня он был похож на неземное создание. Он сидел рядом, настоящий, живой, и в то же время оставался далеким и недостижимым, как лучезарное изображение святого в уголке потемневшей картины.