Наталья Якобсон - Лебедь и дракон

В грациозных движениях Розы неизменно присутствовала лебединая плавность. Эдвину вспомнилась раненая птица. Он опустил голову, словно стряхивая с себя страшное воспоминание. Выбившиеся из-под черной ленты локоны рассыпались по воротнику кружевным узором.

-- Хватит ли у тебя смелости? - спросил Эдвин вслух.

-- Смелости? Для чего? - Роза слегка склонила голову на бок, рассматривая затейливое шитье на одежде собеседника. Ее кукольное личико никогда еще не казалось Эдвину таким красивым.

-- Ты много раз задавала мне один и тот же вопрос. Тебе всегда хотелось знать, кто я на самом деле? Кем был тот, у кого хватило сил удержать в повиновении этих могущественных, свободолюбивых и неизменно коварных созданий?

Конечно, ей хотелось это знать. Хотелось, чтобы кто-то дал ей ключ к тайне, которую она считала роковой. Тот, кто стоял перед ней, не был просто драконом и волшебником. В детстве Роза слышала много страшных и загадочных историй о потустороннем, сумеречном мире, но все они казались ничтожными перед поражающей воображение действительностью.

Эдвин как-то сказал, что для смертных и изгнанников пересечь запретные границы так же сложно, как попасть в зазеркалье. Человеческий облик Эдвина так же казался ей прекрасным призраком, застывшим по ту сторону зеркала, которое заслоняют от взгляда крылья дракона.

В конце одного из коридоров находилась винтовая лестница, ведущая в шахматную башню. Сюда Эдвин и привел свою гостью. Помещение скорее напоминало маленькую гостиную, чем комнату мрачного замка. За каминным экраном мирно потрескивал огонь. Современный паркет был покрыт старинным, пушистым ковром. На столе стояла шахматная доска. Изящные фигурки из слоновой кости тут же приковывали к себе взгляд. На мольберте стояла незаконченная картина, покрытая куском парчи. Эдвин заказал одному из своих художников - эльфов написать портрет Розы. Перед уходом тот спрятал баночки с красками, кисти и палитру, поспешно накинул парчу на лучшую из своих работ, но даже сквозь ткань Эдвин видел, как таинственное волшебство медленно превращало эскиз в шедевр. Теперь, под тканью, он видел изображение своей изящной и хрупкой принцессы среди театральных лож и алого бархата. Водопад ее черных локонов и мерцание изумрудных глаз - все передано с удивительной точностью. Как правильно сделал эльф, изобразив ее в театре. Только зачем он нарисовал летучую мышь, парящую над ее головой.

Летучая мышь в правом углу портрета показалась Эдвину эмблемой зла. Странная догадка спутала все мысли. В ящике комода лежал лист бумаги. Эдвин достал его и пробежал взглядом несколько строчек. Он все еще не мог понять, зачем Мара сохранила копию договора. Он перечитал написанное еще несколько раз и перевернул листок обратной стороной. Там было написано короткое заклинание. Как же он сразу его не заметил, а, может, буквы проступили только сейчас. Эдвин сразу же узнал почерк своего тюремщика. Этот почерк он бы безошибочно узнал среди сотен других.

Если Мара знала наизусть это заклинание, то могла проскользнуть куда угодно и остаться незамеченной. Если бы сейчас Эдвин увидел черную летучую мышь, то, не задумываясь, свернул бы ей шею.

Эдвин плотно прикрыл дверь, нашел в том же ящике кусочек мела и начертил рядом с косяком несколько знаков.

-- Теперь никто нас не услышит, - объяснил он Розе.

-- А твои подданные? - спросила она.

-- Они не знают ни кто я, ни откуда взялся. Только помнят, что когда-то в канун одного праздника с двенадцатым ударом часов я вошел в залу резиденции фей в сопровождение их бывшего господина, которого они давно хотели свергнуть. Я знаю, они все заметили в моих глазах черную, крылатую тень и испуганно попятились, поняв, кто стоит перед ними. Хотя я был одет как человек и сжимал рукой эфес шпаги, они тут же угадали во мне дракона, а за моей спиной смеялся господин в черной мантии. С того момента никто из них не помышлял о восстании.

Роза задумалась. Могла ли она предположить с самого начала, что за жутким обличием дракона скрывается некто златовласый и прекрасный? Нет, не могла! Когда ее карета двинулась в путь, она знала о драконах не больше, чем любой смертный.

-- Ты опасное, неземное, коварное создание, - произнесла Роза, смотря в его лучистые, голубые, глаза, - но я привязалась к тебе всей душой и никому не выдам твой секрет.

Горький, презрительный смешок сорвался с бледных уст Эдвина.

-- Коварное создание, - как эхо, повторил он. - Конечно, ты права. Я вынужден был стать злодеем, иначе был бы мертв. Сын вашего соседа, короля попался в капкан эльфов и вынужден был пойти на все их условия. Потом он бежал и вернулся домой. Но по сути это был уже не он сам, а его бледная копия, презирающая людей и подчиняющаяся неземным законам. Его историю я расскажу тебе позже.

-- Ах, Роза, - Эдвин склонился к ее уху и доверительно прошептал. - Не все в этом мире так просто и красиво, как то, с чем знакома ты. Очень часто мы продаем свои души за колдовские секреты. Я ведь тоже падший принц.

-- А я думала, что ты падший ангел, - отвернувшись, призналась она.

Эдвин не стал смеяться, а лишь кивнул в знак того, что понимает ее.

- Так меня называли многие, - утешительно молвил он.

Роза присела на софу и еще больше стала напоминать изящную фарфоровую куклу с копной живых локонов. У нее был трогательный и растерянный вид. Пряжа выскользнула из ее рук и скатилась вниз по подолу платья. Эдвин опустился на одно колено, поднял клубок и виновато улыбнулся, будто красивый мальчишка - паж, который допустил ошибку, служа своей госпоже. Кто бы сейчас, смотря на него, мог подумать о нем что-то страшное. Любой бы попал под влияние его чар.

Одно легкое, неуловимое для взгляда движение, и он уже стоял у камина, смотрел, как вспыхивают искры на сухих поленьях.

-- Помнишь серое пятно на карте? - спросил он. - Я говорил тебе, что когда-то на тех, ныне пустующих землях, жили люди, золотилась рожь на полях, стояли города. Я помню столицу этого государства, с высокими шпилями соборов, ратуши и белокаменных дворцов. И разве только это? Мне была знакома там каждая книжная лавка, все от мастерской портного до лотков на рыночной площади, перед которой днем толпились с корзинками продавщицы цветов, а ночью рыскали воры и грабители, от которых я своей шпагой защищал горожан. Я украдкой выбирался из отцовского замка, чтобы сходить на ярмарку, посмотреть на бродячих актеров, послушать шарманщиков. Мне нравилось просто гулять по улицам города, где кипела жизнь, и оставаться не узнанным. Укрывшись плащом, я проходил мимо домов ремесленников, кабаков, обувных мастерских и ювелирных лавок. Увлеченный жизнью города, я не замечал, как то и дело из-за угла или из толпы кто-то пристально наблюдает за мной. Иногда, проходя вечером мимо ярко освещенных дворцов, я видел, что тень крадется за мной по мостовой, но стоит мне обернуться, как она исчезает в переулке. Сначала я старался не обращать на это внимания. Я даже не хотел замечать странных черных птиц, которые летят за мной и садятся на покатую крышу первого дома, лишь стоит мне остановиться. Казалось, эти птицы следят за мной по чьему-то приказу. Они ничуть не смущались, поняв, что я заметил их, и продолжали свою слежку, прячась за вывесками таверн и мастерских. Их карканье напоминало мне смех.