Юрий Никитин - Княжий пир

В спину ему пахнуло жаром. Не банным или сухим жаром кузницы, а странно восполняющим силы зноем, от которого радостно застучало сердце, а кровь вскипела и быстрее побежала по измученному телу.

Он резко обернулся, уже чувствуя, как губы пошли в стороны, растягивая харю в радостно-глуповатую улыбку. Рядом возбужденно дышал Рагдай. А на противоположной стене висели щиты. Все до единого красные, горящие как бы изнутри, окованные крест-накрест полосами из черного булата. По краям шли по кругу черные головки заклепок, которые удерживали и кожу, подбирая изнутри.

— Хранилище! — выдохнул Рагдай. — Я уж думал, не доберемся…

— Заклепку давай, — поторопил Залешанин. — За­клепку!

Рагдай медленно разжал кулак. Черная заклепка, вдавившаяся в ладонь, выглядела похожей, но пока только похожей. Он торопливо пошел вдоль щитов, но Залешанину почудилось, что и без этой приметы узнал бы щит Вещего Олега.

— Вот он!

Рагдай подбежал, пальцы его тряслись, едва не роняли черный комок металла.

— Есть!

На лбу вздулись вены, крупные капли пота ползли медленно и угрюмо, как стадо щиплющих траву коров, огибая брови, похожие на кусты терновника. Глаза влажно блестели.

— Бери, — выдохнул Залешанин счастливо. — Хватай, и ходу!

Рагдай бережно снял со стены щит. Руки его напряглись, даже на шее вздулись вены. Залешанин сразу решил, что пусть Рагдай и несет, здоровый, как стадо лосей. К тому же витязь, не чета простому смерду…

— Быстрее, — поторопил он.

Рагдай повесил щит за спину, а когда поднял глаза на Залешанина, тот вздрогнул. Во взгляде витязя были радость и обреченность.

— Мы опоздали, — сказал он почти спокойно.

— Что?

— Выход, говорю, уже тю-тю. Как и было уговорено.

— Но как же…

— А так. Быстрее бы носил задницу по лестницам, могли бы и успеть…

Он прислушался, толкнул дверь. В коридоре было пусто. Залешанин в страхе и смятении смотрел на Рагдая. Облик толстого воина заколебался, опал, перед ним был прежний Рагдай. А по взгляду витязя понял, что и к нему вернулся его прежний смердячий облик.

Это чудо, что удалось пробраться так далеко, найти щит, но тогда были другие личины, помогала разрыв-трава, а сейчас нет ничего, кроме их меча и палицы, а пробраться незамеченными к выходу просто немыслимо…

Тем более когда мелкие отряды прочесывают весь необъятный дворец сверху донизу!

Сзади нарастал топот, дважды в боковых переходах мелькали факелы. Хуже того, впереди зазвучали голоса, зазвенело железо. Рагдай измученно оглядывался. Залешанин дышал тяжело, по лицу бежали мутные струйки, из груди рвались хрипы. Щит за спиной Рагдая делал его похожим на большую черепаху с красным панцирем.

— Это ж сколько мы уже набегали? — прохрипел Залешанин.

Вместо ответа Рагдай мотнул головой:

— Туда!

Залешанин послушно метнулся в проход вправо, по бокам мелькали высеченные в стенах фигуры огромных богов, светильники слабые, все под размалеванными досками. Темнота, затем внезапно сбоку распахнулась дверь, оттуда выбежали люди с оружием в руках.

— Не останавливайся! — хлестнул сзади вопль Рагдая.

Залешанин послушно взмахнул палицей. Из двери выплеснулось еще с десяток воинов, палица смахнула с дороги троих, рядом страшно и жутко засвистал ветер от меча Рагдая. Страшные крики обрывались на всхлипах, по стенам когда глухо шмякало, когда ударялось со звоном, но на пол сползали трупы в искореженном железе, а на стенах расплывались багровые пятна.

В дверях остались трое или четверо, успели закрыться щитами и разом метнули дротики. Залешанин метнул вперед палицу с такой силой, что едва сам не улетел следом, троих унесло далеко в темноту, последнего разрубил до пояса Рагдай.

За дверью никого, Рагдай перебежал огромный зал с множеством дверей, кивнул на одну, Залешанин не спорил, благородный лучше знает, вбежал, едва успев подобрать палицу, так и есть: длинный коридор, даже не коридор, а бесконечная палата, уходящая во тьму, светильники на стенах прилеплены редко, императоры тоже бараний жир берегут, а между светильниками угадываются темные ниши…

В этой палате Залешанин начал приотставать, потом вовсе еле тащился, наконец Рагдай обернулся с тревогой:

— Что там? Сильно ранен?

— Хуже, — простонал Залешанин сквозь зубы. — Умираю… Погоди, не могу дальше…

Держась за стену, он отступил в темную нишу. Рагдай, прикрывая его щитом и всем телом, судорожно оглядывался по сторонам. А смерд без сил рухнул, плита дрогнула под его широкой задницей. Перекосившись от нечеловеческого страдания, он медленно, закусив губу и закатывая глаза, стянул сапог. Мокрая на пятке портянка сбилась, размотал, жалостливо охнул. Пятку растер до пузыря, тот лопнул, пятка блестела от мутной сукровицы.

— Что ты за мужчина, — сказал Рагдай с отвращением. Он умолк, прислушался к крикам. — В детстве не учили портянки накручивать?

— Портянки, — простонал Залешанин, бледный как смерть. — Портянки — это для благородных… А мы, простой люд, в лаптях, да и то по праздникам. Я сапоги впервые надел, когда уже… словом, когда уже не учатся.

— Замри, — велел Рагдай люто, но с сочувствием.

Залешанин скрипел зубами, обмирал, но витязь молниеносно и даже красиво намотал портянку, начиная от середины ступни, закончил почти под коленом. Сапог наделся легко, как будто нога была облита коровьим маслом. Залешанин, не веря себе, встал, покачался с пятки на носок, выдохнул счастливо:

— Ну, ты просто чародей!..

Рагдай сунул ему в зубы кулак. Залешанин услышал нарастающий топот сапог. Бежать поздно, пальцы стиснули на рукоятях меча и палицы… В свете факелов показались бегущие воины. Огромные, закованные в железо так, что пол вздрагивал под их весом, их было не меньше двух дюжин. Залешанин уже начал поднимать палицу для удара, но они, ослепленные своими же факелами, грозно бежали мимо их ниши. Прорези в шлемах позволяли смотреть только перед собой, а боковое зрение упиралось в край железа. Они были похожи на коней с шорами на глазах, и Залешанин с трудом остановил палицу над головой, а когда те промчались мимо, он недоумевающим взором проводил их широкие железные спины:

— Эт чо они?.. Не восхотели драться?

— Им твоя портянка чутье навек отбила, — откликнулся Рагдай. — Теперь тут мертвая зона. Хорошо, не поле. Век бы даже чертополох не рос.

— Ты чо? — обиделся Залешанин. — Я хоть и смерд…

— А ты не знаешь, от кого пошло слово «смердеть»?

Со всех сторон раздавались крики. Дворец был слишком огромен, с множеством поверхов, лестниц, переходов, пристроек. Его строили и расширяли из века в век, потому он вырос до таких ужасающих Залешанина размеров, немыслимых для славянских теремов из дерева, пусть даже самого крепкого, чей век недолог, ибо древесина уступает камню по крепости.