Гай Орловский - Ричард Длинные Руки - принц императорской мантии

Молот вышиб их только с третьего раза, что изумило и встревожило. Только там я смогу произнести Малое Имя Господа, но нас в самом деле горстка, ангелы небесного легиона и демоны Вельзевула уже полегли, как скошенные колосья под широкой косой умелого косаря, а разбойники Матерна и наемники фон Урслингера тают, как грязный снег под тучами жаркого солнца, ибо цитадель Алфофа-ниэша защищают самые лучшие и отважные, они же главари мятежа.

С огромным трудом мы, трое паладинов, переступили порог крепости, и странное чувство овладело мной с такой мощью, что голова закружилась.

Я невольно ухватился за косяк двери.

- Сэр Ричард! - донесся звенящий, как у комара, голос Сигизмунда. - Вы ранены?.. Сильно?

Язык прилип к гортани, я попытался покачать головой. Ноги мои словно ушли вглубь, уже не ноги, а некая тектоническая плита, что тянется до океана и уходит под воду.

Я с трудом сделал шаг, чувствуя, как за мной поднимается весь материк, но нет, только ощущение, однако с каждым шагом врастаю в нечто, магнитное или гравитационное поле, фиксирующее меня в одной точке, так что такое не сдвинуть…. Даже не знаю, хорошо это или плохо. Наверное, то и другое, смотря как пользоваться.

Темные ангелы уже поняли, кто перед ними, все удары сосредоточили на мне, бьют сильно, свирепо и точно, очень важно убить лидера, хотя бы духовного лидера, как ни кощунственно это звучит в применении к человеку, потому меня нужно убить во что бы то ни стало и как можно скорее. Это внесет если и не панику, то смятение в ряды наступающих…

Снова помутилось в сознании, ужасающая мощь обрушилась как-то странно, я ощутил себя нейтронной звездой, что сама искривляет вокруг себя пространство, а ее никто не сможет сдвинуть…

…и в самом деле, слепящие молнии, сжигающие в пепел скалы и превращающие в песок горы, ударялись в меня и тут же отскакивали, как от стенки горох, отскакивали и гасли, то ли поглощенные моими доспехами, то ли от стыда за свое бессилие.

Я с усилием вскинул над головой меч:

- За мир, который создал Господь!.. Ура!

- Ура!!! - заревели последние из уцелевших. В их диких воплях я с удовлетворением уловил чисто человеческое упоение грядущей дракой, когда можно выплеснуть из себя зверя и дать ему потешиться. - Слава Господу!

- Аминь, - крикнул я. - Бей, круши, пленных не брать!..

В сторонке промелькнул Азазель, кивнул мне, а из-за его спины выбежал Уриил с кровью на лице и в страшно иссеченных доспехах. Золотые волосы слиплись от крови, на меня уставился с восторгом и ужасом.

- Ваше Величество! - крикнул он потрясенным голосом. - Мы все еще… сражаемся?

- И ломим, - ответил я, - как солому. Как Михаил?

- Он изранен, - ответил он, - но его успели вынести… Можно я встану с вами рядом?

- Лучше с сэром Сигизмундом, - сказал я. - Он чист, а от меня такого наберетесь за секунду, всю жизнь заставят каяться и ступать лбом в звездно-полосатый пол.

Со стороны площади в холл вбежали, сильно хромая, с полдюжины ангелов, хотя может быть и демонов, сейчас уже трудно отличить друг от друга, я крикнул им через головы сражающихся:

- Думайте о хорошем, чистом и светлом! По праву победителей вы можете насиловать всех, кого застанете еще живыми. Разве это не главная цель любой войны?.. Насилие, лут и дроп. Сим по-бедиши!

Ангелы в растерянности переглядывались, очень уж я по-человечески радикален, однако, с другой стороны, раз уж они сейчас все в людском облике, то могут и поступать по человеческим военным законам: трое суток на разграбление, насилование и прочие сладостные бесчинства, самое главное воинское достижение, а все эти ордена и медали - потом, как память, кого и как бесчестил…

Уриил проговорил непривычным для архангела растерянным голосом:

- Сэр Ричард, командуйте. Из нас очень мало кто воевал, да и те что-то не любят вспоминать ту Первую Битву… потому ведите вы! Как человек, который не выпускает из руки острый меч, обагренный свежей кровью!

- Это да, - согласился я. - Вот не выпускаю, и все тут! С ним и спать ложусь, как Роланд с Дю-рандалью… За мной!

Из холла мы ворвались в тронный зал, где нас встретили, как я понимаю, главные мятежники, они же и лучшие бойцы. Бой снова вспыхнул злой, хаотичный, я чувствовал, что в самом деле дерусь с лучшими из лучших когда-либо живших воинов, лучших в искусстве владения оружием, хотя, судя по тому, что они в нижнем ярусе, они же одновременно и худшие из преступников.

Тамплиер и Сигизмунд стараются держаться ко мне ближе, обоим приходится предельно тяжко, хрипит уже и Сигизмунд, Тамплиера вообще качает от усталости, как дерево под сильным ветром.

Со всех сторон дикие крики, лязг, звон, грохот тяжелых ударов. Я не обращал внимая на вопли, но один болезненный вскрик за спиной показался странно знакомым.

Обернувшись резко, увидел падающую мне на руки Махлат, лицо бледное, в глазах боль. Она старалась улыбнуться, я охнул, увидев острие дротика, что высунуло острый клюв из ее груди.

Сигизмунд с криком прыгнул и рассек кончиком длинного меча голову той сволочи, что так умело метнула дротик мне в спину. Последние из уцелевших противников поспешно ринулись из зала, раз уж убить главного врага не удалось, Сигизмунд погнался за ними.

Азазель возник со мной рядом, бережно подхватил безвольное тело Махлат.

Я вскрикнул в горестной муке:

- Меня спасла женщина?.. Женщина заслонила от брошенного копья?.. И я стерплю такой позор?… И вообще… это что же, выходит… женщина… нет, я такое даже не выговорю!

Дротик всажен с огромной силой, хотя не нужно большой мощи, чтобы пробить хрупкое тело, защищенное только платьем. Я ухватился за древко, сейчас бы вытащить и вдохнуть в покидающее жизнь тело свою паладинскую мощь, однако у меня нет дара исцелять этих существ, светлых или темных.

Азазель сказал невеселым голосом:

- Оставь. В ее лице нет муки.

- Но почему, - крикнул я, - почему она вдруг?

- Она любила тебя, - произнес он тихо. - Сильно и безнадежно. Но не посмела признаться.

- Ты-то откуда знаешь? - спросил я горько.

- Лилит, - ответил он. - Лилит шепнула. Но ты не горюй. Все как бы хорошо. Махлат прощена. Нет выше подвига, чем жизнь за людей. По примеру Христа, что отдал жизнь за вас, хотя вы и распяли его, как лягушку, на кресте.

Тело Махлат засветилось дивным огнем, радостным и чистым, вспыхнуло и пропало. Я тупо смотрел на каменный пол, где ни следа, замедленно поднял голову, уже понимая, что ничего на багровом от раскаленных камней своде не увижу.

- Надо бы радоваться, - сказал я горько. - Но все равно погано.

- Великая Чистка, - сказал он напряженным голосом. - Больше не будет сорока девяти миллионов ангелов… Ты же уничтожил все, что создавалось тысячи лет! Все. И ад, и небесный легион.