Кира Касс - Элита

— Как думаешь, здесь есть бинты? — спросила я, обводя комнату взглядом.

— В железной коробке, — сказал он.

Пока он пытался отдышаться, я откинула крышку и обнаружила внутри уйму медикаментов.

— Почему ты не хранишь бинты у себя в комнате?

— Исключительно из гордости. Я был полон решимости никогда больше не допустить, чтобы они мне понадобились.

У меня вырвался негромкий вздох. В коробке я обнаружила дезинфицирующий раствор, мазь, похожую на болеутоляющую, и бинты.

Я встала у него за спиной, готовясь нанести лекарство.

— Может быть больно.

Максон кивнул. Когда раствор попал на кожу, он негромко замычал, потом умолк. Я пыталась делать все быстро и тщательно. Старалась как могла облегчить ему боль. После принялась накладывать на его раны мазь; снадобье явно помогало. Его плечи становились менее напряженными прямо у меня на глазах. Я порадовалась. Это была возможность хотя бы отчасти искупить свою вину.

Он негромко фыркнул:

— Я понимал, что рано или поздно мой секрет выплывет наружу, и много лет пытался сочинить какую- нибудь подходящую историю. Я очень надеялся, что у меня получится придумать что-нибудь правдоподобное до свадьбы, поскольку моя жена неминуемо должна была бы увидеть рубцы, но так ни до чего и не додумался. Может, у тебя будут какие-нибудь идеи?

Я ненадолго задумалась.

— Всегда можно сказать правду.

— Не самый мною любимый вариант, — кивнул он. — По крайней мере, в этом случае.

— Полагаю, я закончила.

Максон слегка изогнулся, стараясь не делать резких движений. Потом с благодарным видом обернулся ко мне:

— Потрясающе. У меня самого никогда так хорошо не получалось.

— На здоровье.

Он некоторое время молча смотрел на меня. А что тут можно сказать?

Мой взгляд как магнитом притягивала его грудь. Надо было как-то отвлечься.

— Пойду выстираю твою рубашку.

Я забилась в угол у раковины и принялась оттирать окровавленную ткань, глядя, как вода окрашивается в бурый цвет, прежде чем утечь в трубу. Я понимала, что кровь все равно до конца не отстирается, но, по крайней мере, это позволяло мне хотя бы чем-то себя занять.

Закончив со стиркой, выжала рубашку и повесила обратно на крючок. Когда обернулась, Максон внимательно смотрел на меня.

— Почему ты никогда не задаешь вопросов, на которые я очень хочу ответить?

Сесть рядом с ним на скамейку значило подвергнуть себя искушению прикоснуться к нему, поэтому я устроилась на полу напротив.

— Я не знала, что это так.

— Именно так.

— И что это за вопросы, на которые тебе не терпится ответить?

Он глубоко вздохнул и осторожно наклонился вперед, уткнувшись локтями в колени.

— Не хочешь, чтобы я объяснился насчет Крисс и Селесты? Тебе не кажется, что ты этого заслуживаешь?

Я скрестила руки на груди:

— Крисс уже рассказала мне свою версию о том, как все случилось, и не думаю, чтобы она что-то преувеличила. Что до Селесты, я предпочла бы не говорить о ней больше никогда.

— До чего же ты упрямая, — рассмеялся он. — Мне будет этого не хватать.

Я с минуту помолчала.

— Значит, все? Меня отправляют домой?

Максон немного подумал, потом сказал:

— Не уверен, что теперь смогу помешать. Разве ты сама не этого хотела?

Я покачала головой.

— Меня трясло от бешенства, — прошептала я. — Я была вне себя.

Я отвела взгляд, потому что боялась расплакаться. По всей видимости, Максон решил, что я должна выслушать его вне зависимости от моих собственных желаний. В любом случае, деться отсюда было некуда, так что придется выслушать все, что он намеревался рассказать.

— Мне казалось, что ты моя, — начал он. Я покосилась на него и увидела, что он смотрит в потолок. — Если бы я мог сделать тебе предложение на балу в честь Хеллоуина, я бы его сделал. Я должен официально предложить моей избраннице руку и сердце перед камерами, в присутствии родителей и гостей, но я получил специальное разрешение просить тебя стать моей женой в приватной обстановке и устроить после этого прием. Я не говорил тебе об этом? — Максон посмотрел на меня, и я слабо покачала головой. Он горько улыбнулся, вспоминая. — Даже речь заготовил, собирался дать тебе всякие обещания. Наверное, я благополучно бы все забыл и выставил себя полным идиотом. Хотя… помню ее до сих пор. — Он вздохнул. — Я избавлю тебя от необходимости это выслушивать. — Максон немного помолчал. — Когда ты оттолкнула меня, я запаниковал. Я-то считал, что с этим бредовым состязанием покончено, а тут мне показалось, что все надо начинать заново, только на этот раз выбор у меня был куда более ограниченный. Да еще как раз за неделю до этого я по очереди побывал на свиданиях со всеми остальными девушками, пытался найти ту, что смогла бы затмить тебя, но все без толку. Я был в отчаянии. А потом ко мне пришла Крисс, такая тихая и скромная. Ей не нужно было от меня ничего, только чтобы я немного повеселел, и я поразился, как я до сих пор не заметил в ней этого. Я считал ее славной девушкой и к тому же очень привлекательной, но оказалось, что в ней есть нечто большее. Думаю, я просто не смотрел по-настоящему. Да и к чему, если у меня была ты?

Я обхватила себя руками, пытаясь защититься от боли. Теперь меня у него не было. И винить можно лишь себя саму.

— Ты ее любишь? — тихо спросила я. Мне не хотелось смотреть на его лицо, но по долгому молчанию, последовавшему за моим вопросом, я поняла, что этих двоих связывают глубокие чувства.

— Это не то, что было у нас с тобой. Это нечто более спокойное, более дружеское. Но при этом надежное. Я могу положиться на Крисс и твердо знаю, что она предана мне. Как ты сама видишь, в моем мире нет ничего незыблемого. Так что в этом смысле Крисс — глоток свежего воздуха.

Я кивнула, по-прежнему избегая смотреть ему в глаза. Невозможно думать ни о чем другом, кроме того, что он говорит о нас с ним в прошедшем времени, а в адрес Крисс расточает одни похвалы. Мне очень хотелось, чтобы я могла сказать про нее что-нибудь нелестное, нечто такое, что сделало бы ее образ чуть менее идеальным. Увы, ничего такого я сказать не могла: Крисс — настоящая леди. С самого начала она не сделала ни единого промаха. Я была удивлена, как он вообще мог предпочесть меня ей. Она идеально ему подходила.

— Зачем тогда тебе понадобилась Селеста? — спросила я, наконец отважившись взглянуть на него. — Если Крисс такая замечательная…

Максон кивнул. Похоже, ему неловко было обсуждать эту тему. Впрочем, он сам затеял разговор, так что, наверное, заранее к нему подготовился. Принц поднялся, еще раз осторожно повел плечами, потом принялся мерить крохотную комнатушку шагами.

— Как ты теперь знаешь, моя жизнь полна разнообразных стрессов, которыми я не хочу ни с кем делиться. Я живу в состоянии постоянного напряжения. На меня все время смотрят, все время оценивают. Родители, советники… Вся моя жизнь проходит перед телекамерами, а теперь еще появились вы. Уверен, ты хотя бы раз чувствовала себя в ловушке из-за своей касты, а представь, каково мне. Я многое видел и многое знаю и не думаю, чтобы у меня получилось изменить все эти вещи. Уверен, ты в курсе, что мой отец должен уйти в отставку, когда мне будет двадцать с небольшим и он убедится, что я готов управлять страной. Но неужели ты думаешь, что он когда-нибудь перестанет дергать за нитки? Этому не бывать, пока он жив. Я знаю, что он ужасный человек, но не желаю ему смерти. Он ведь все-таки мой отец. — (Я лишь кивнула.) — Кстати, это он с самого начала Отбора решал, кто будет исключен. Если посмотреть, кто остался, это становится совершенно очевидно. — Максон принялся загибать пальцы. — Натали очень податлива, и это делает ее лучшей кандидаткой в глазах отца, поскольку я, по его мнению, чересчур своенравен. Тот факт, что он так ее любит, заставляет меня бороться с желанием ее возненавидеть. У Элизы имеются союзники в Новой Азии, но я не уверен, что от этого есть какой-то толк. Эта война… — Максон о чем-то задумался и покачал головой. В этой войне было что-то такое, чем он не хотел со мной делиться.